Дарья Калинина - Хозяйка праздника жизни
– Это я пациент! – горестно воскликнул он. – И это меня пытались убить только что! Почему вы все носитесь с этой истеричкой, хотя ее жизни ровным счетом ничто не угрожало? Сделайте успокаивающий укол мне, я в нем нуждаюсь больше ее!
Свой укол Петечка получил. И отбыл в соседнюю палату, как и полагается пациенту в его положении, на отдельной каталке, которую толкали сразу две медицинские сестры. В общем, Петечка обрел все полагающиеся его статусу привилегии и чувствовал себя почти счастливым.
Что касается оставшихся в разоренной палате людей, то между ними вновь возник спор. Врач считал, что необходимо отвезти пациента на рентген, так как у него может быть сотрясение мозга. Против этого активно возражал Лисица, который твердил одно и то же:
– Я знаю этого парня. Он такой фокусник, что запросто сквозь стену пройдет. Понятия не имею, с какой целью он тут очутился, но до приезда полиции я никуда его не отпущу!
В конце концов врач сдался и заметил, что если пострадавшего не трогать, то в общем-то все равно, есть у него сотрясение мозга или дело обошлось простым испугом. Миколадзе уже давно пришел в себя и теперь следил за окружающими своими чересчур огромными и странно бездонными глазами.
Мелисса продолжала истерично рыдать, но, невзирая на просьбы, из палаты не уходила.
– Нет, я хочу узнать всю правду! – твердила она. – Всю правду до самого конца.
Она не сводила глаз с лица Миколадзе. И внезапно Лисицу осенило. Он подошел к женшине и произнес:
– Мне необходимо сказать вам несколько слов наедине.
После этого он взял ее под руку и вывел из палаты. Мелисса не смогла сопротивляться властности, которую неожиданно продемонстрировал Лисица.
– Этот человек – ваш брат? – спросил он у Мелиссы вполголоса, когда они вышли. – Не так ли?
Женщина подняла на него полные отчаяния глаза, но ничего не ответила.
– Мы ведь это все равно узнаем, – предупредил ее Лисица. – Анализ ДНК и всякое такое… Это ведь ваш брат? Я видел вас на берегу озера, когда вы загорали там в открытом купальнике. Вы понимаете, о чем я говорю?
На сей раз Мелисса кивнула.
– Он сильно изменился. Но это родимое пятно на животе… У меня есть точно такое же.
И задрав майку, она показала родимое пятно, очень похожее на то, что находилось на животе у Миколадзе. Вот только у Мелиссы оно располагалось чуть выше и ближе к правому подреберью. И у нее оно было небольшим и гладким. Но форма цветка сохранялась и у нее.
– Эти пятна у нас с братом появились еще в раннем детстве. Потом они стали расти, и родители даже хотели удалить их, но не успели. Коля исчез, а я…
– А вы оставили родимое пятно в память о вашем брате?
– Да, что-то в этом духе, – призналась Мелисса. – Но почему?
– Почему он все это сделал?
– Да.
– Боюсь, что причина, как всегда, проста и банальна. И боюсь, что я вас разочарую, если назову ее.
– Что это за причина?
– Деньги.
– Вздор! Коле всегда было наплевать на деньги!
– Людям всегда наплевать на то, чего у них в избытке. Когда у вашего брата было достаточно денег, не важно, его ли собственных или тех, которые он брал у родителей, но которыми мог распоряжаться как своими собственными, они его мало волновали. Но после того как он растратил все, что прихватил из родительского сейфа, полагаю, он вдоволь нахлебался горя. Люди порой бывают очень жестоки к тем, кто лишен поддержки и защиты семьи. И за эти годы ваш брат научился ценить то, к чему прежде относился столь беспечно.
– Умоляю, не выдавайте Колю!
– Вы напрасно защищаете своего брата. Он преступник.
– Вы не знаете Колю! Он никогда не стал бы убивать из-за денег!
– Боюсь, что это вы не знаете вашего брата. А уж того Миколадзе, в которого превратился ваш милый братик за эти годы, вы не знаете точно!
Мелисса молчала.
– Чем он занимался все это время? – спросил Лисица.
– Он путешествовал.
– Путешествовал… На это тоже нужны деньги. Где он их брал?
– Не знаю… Зарабатывал, наверное.
– Своими фокусами он мог заработать себе на кусок хлеба и кружку пива. Вы уж меня извините, Мелисса, но я должен сказать вам правду. Ваш брат не прежний милый мальчик, покинувший отчий дом в поисках приключений. Во время своих странствий он возмужал и, боюсь, очерствел душой. Вы теперь для него не более чем средство к достижению его цели. А его цель – родительский капитал. Или для начала та его часть, которую родители выделили в пользование вам и вашему мужу.
– Это просто нелепо! Если бы Коле понадобились деньги, он мог сказать об этом мне, и я…
– И что вы? Дали бы ему несколько тысяч? Возможно, даже тысяч долларов или евро?
– Да. Дала бы! И больше дала бы! Все, что у меня есть, поделила бы с ним поровну! Он же мой брат!
Мелисса смотрела на Лисицу с вызовом. А он не стал с ней спорить.
– Конечно, вы бы одолжили вашему любимому брату любую сумму. Даже ту, которую ваш собственный муж счел бы чрезмерной. Понимаете, к чему я клоню?
– Нет.
– Ваш муж мешал вашему брату подобраться поближе к вашим деньгам. Кусков бы неизбежно воспротивился, вздумай вы осчастливить своего брата и принять заблудшую овцу под свой кров. Ваш брат – неглупый человек, очень даже неглупый. И талантливый. И к тому же он отличный психолог. Он верно рассудил: пока рядом с вами находится Кусков, ему нечего всерьез рассчитывать на то, что он сможет подобраться к деньгам. Но если Кусков сойдет со сцены… тогда совсем другое дело!
– Какое дело? О чем вы? Я вас не понимаю!
– Мы с вами поговорим об этом позже. Уверен, ваш брат расскажет вам все сам.
Мелисса притихла. В молчании она вернулась в палату, где на больничной койке лежал Миколадзе. Он не желал отвечать на задаваемые ему вопросы, не желал шевелиться, не желал даже открыть глаза. И со стороны могло показаться, что он действительно впал в коматозное состояние. Но Лисица не верил в это. Он понимал: это очередная игра, которую затеял неугомонный братец Мелиссы.
– Полагаю, вы давно избавились от документов на фамилию, доставшуюся вам при рождении? – вопросительно произнес Лисица, не сводя глаз с лица Миколадзе. – Нам не удалось найти никаких ваших следов, и мы даже сочли вас умершим. А между тем вы живы и, значит, должны были время от времени пользоваться документами. И как вы величаетесь теперь? Не молчите, расскажите нам о своих подвигах, иначе это сделает за вас следователь. И боюсь, в его устах ваши приключения не будут выглядеть такими заманчивыми. Они прописаны у вас на руках, на подушечках ваших пальцев. Сколько раз вас задерживали за мошенничество, кражи и другие преступления? Один? Два? Десять? А что случилось с вашим лицом? Над ним явно потрудился хороший пластический хирург. Зачем вы изменили свою внешность? Хотели остаться неузнанным для ваших близких? Хотели, чтобы они не смогли отождествить вас со своим бедным пропавшим Колей? Ну, говорите, или следователь побеседует с вашей сестрой за вас.
Лисица угадал верно. Николай хотел выглядеть в глазах Мелиссы настоящим героем. Поэтому он «вышел из комы» и произнес:
– Это мое дело. То, чем я занимался все эти годы, никого из вас не касается.
– Пусть так. Уверен, приключений у вас было предостаточно. Если все их сейчас станем разбирать, до конца рискуем добраться этак лет через пятнадцать. Именно столько времени вы отсутствовали, не так ли?
Николай кивнул.
– И я бы не вернулся, не узнай, что сестре требуется моя помощь.
– Помощь?
– Она связалась с человеком, который обирал ее!
– Это вы про Кускова? Он управлял состоянием Мелиссы.
– Он ее грабил! Вкладывал ее деньги в акции своих производств!
– Потому что считал их прибыльными.
– Потому что так он мог заполучить себе все!
– Это неправда, – спокойно возразил ему Лисица. – Всю прибыль супруги Кусковы делят пополам.
Миколадзе снова приготовился что-то сказать, и Лисица поспешно его перебил:
– Но не будем заострять внимание на этом вопросе. Пусть вы думали иначе, считали мужа вашей сестры разбойником. Предположим, что это так. И что же вы стали делать дальше? Вы решили спасти сестру от разбойника – ее мужа?
– Да!
– И поэтому стали убивать ее любовников? Надеялись, что полиция рано или поздно заинтересуется этими несчастными случаями и возьмет Кускова под подозрение?
– Вам никогда не доказать, что их убивал я. Для всех – это дело рук Кускова!
– И как давно вы ведете свою игру? Первая жертва появилась почти полгода назад. А перед этим вы еще полгода болтались возле Мелиссы. Присматривались и принюхивались.
– Я выяснял обстановку, – возразил Николай.
– Телефонный маньяк, который запугивал вашу сестру, тоже ваших рук дело?
– Да.
– Коля!
– Мелисса, но тебе же нравится, когда опасность щекочет нервы, – взглянул на нее брат.
– Маньяк – это был уже перебор! – решительно заявила женщина, впервые с начала разговора открывшая рот.
