Дарья Донцова - Личное дело женщины-кошки
– Че дальше? – воскликнул водитель.
– Вези меня в Москву, на Рижский вокзал.
Парень присвистнул:
– Дорогая прогулочка! Ночной тариф включен, и придется дорогу туда-сюда оплачивать. Где я в такое время клиента на обратную возьму?
– Не вопрос, – устало ответила я, – крути рулем.
В Ложкине я очутилась далеко за полночь, подрулила к воротам и увидела, что в окнах нет огней, домашние спали в теплых кроватях. Ощущая себя собакой, которая сутки напролет тащила по ледяным торосам стопудовые нарты, я вползла в прихожую, зажгла люстру и удивилась. Ну и ну! Может, Ирка заболела?
Холл поражал чистотой, обувь не валялась, как всегда, на плитке, она стояла в калошнице ровными рядами, причем и ботинки, и сапоги были вычищены, куртки висели на вешалках, ключи помещены в специальный «домик», шапки, шарфы, перчатки покоились на полках. Просто обалдеть!
Еще более сильное потрясение ждало меня в кухне. Там, в центре стола, стояло блюдо с пирожками, а пол сверкал чистотой, ни пятнышка, ни пылинки. Добили меня собаки, которые, почуяв хозяйку, сползли с диванов, зевая во всю пасть. Хуч, Банди и Снап пахли шампунем, а Черри вдобавок ко всему оказалась еще и расчесана самым тщательным образом. Наверное, у Ирки временное помешательство, раз она так отполировала дом и вымыла собак.
Очень тихо я поднялась на второй этаж и принялась рыться в библиотеке. Наша семья никогда не выбрасывает книг, мы тщательно храним все прочитанные тома. И где же сборник «Русские сказки»? О, слава богу, на месте, и в оглавлении есть «Морозко».
Ночь я провела без сна, ровно в шесть вскочила с кровати и начала одеваться. Необходимо ехать в Писково, чтобы поговорить с Елизаветой Андреевной Ломейко. Я заставлю ее рассказать правду. Вернее, до истины я уже докопалась сама, знаю, что случилось у Медведевых десять лет назад, а Ломейко всего лишь подтвердит мои догадки.
Глава 33
Около двух часов дня я позвонила Михаилу и услышала резкое:
– Слушаю, говорите быстро.
– Это Даша.
– Кто?
– Васильева, – спокойно пояснила я, – Дарья, твоя хорошая знакомая, можно сказать, близкий человек.
– А-а-а, – слегка потеплел голос Медведева.
– Как Таня?
– Пока без изменений.
– Что врачи говорят?
– Ничего! – с остервенением ответил Миша. – Не дают никаких прогнозов! Может встать и жить нормально, а может… Ну за что меня господь наказывает! Сначала с Ларой беда, потом Настюша пропала, не успела дочка вернуться, с Таней горе! Впору в церковь идти или к бабке какой, чтобы порчу сняла.
– Я знаю, в чем проблема, – тихо ответила я, – думаю, многое прояснится, если ты приедешь в деревню Писково, она недалеко от Нахабина.
– Похоже, ты сошла с ума, – фыркнул Михаил, – зачем мне ехать в село? Через час у меня встреча с важным клиентом, и…
– Это Елена Сергеевна внушила тебе мысль, что все женщины, включая Ларису, умалишенные?
– Послушай, – устало сказал Михаил, – мы дружим не первый год, я очень ценю тебя и всегда рад встречам, но сегодня я не настроен на болтовню, нет ни моральных, ни физических сил!
– Ты давно ездил в Фолпино?
– Куда? – воскликнул Миша.
– В психоневрологический интернат, в котором содержится Лариса.
В трубке повисла давящая тишина.
– Когда в вашем доме появилась воскресшая Настя, – продолжала я, – Таня была по непонятной для меня причине уверена: девушка самозванка. Твоя вторая жена, если можно назвать супругой женщину, брак с которой незаконен, попросила меня найти доказательства того, что «воскресшая дочка» врет.
– Что ты несешь? – прошептал Миша.
– По телефону объяснить происходящее трудно, приезжай в Писково, там живет Елизавета Андреевна, помнишь ее?
– Нет, – похоже, искренне ответил Михаил.
– Ну как же! Ломейко! Мать Богдана, парня, которого ты спас от милиции, а потом…
– Лиза?!
– Да.
– Она жива?
– С какой стати ей умирать? Правда, Елизавета Андреевна инвалид, передвигается с огромным трудом, живет в невероятной нищете, именно поэтому она и согласилась все рассказать, надеется, ты ей материально поможешь за то, что избежал смерти.
– Я?
– Ты.
– И кто меня хочет убить?
– Настя, вернее, не она, но и она тоже! Отложи встречу, приезжай в Писково да прихвати с собой Елену Сергеевну.
– Тещу?
– Да.
– А ее зачем?
– Скажи, Миша, ты ведь баллотируешься в депутаты?
– Я хочу служить своему народу! – заученно ответил Медведев.
– Красиво и пафосно звучит, – усмехнулась я, – но у тебя есть реальный шанс пролететь на выборах. Лучше поторопись в Писково.
– Хорошо, – нервно бросил Михаил.
Наверное, мой пассаж про неудачные выборы сильно задел Медведева, потому что он прикатил в Писково не на своей роскошной иномарке, а сидя за рулем неприметной «девятки», управлял автомобилем сам, ни шофера, ни охрану Миша не взял. А еще он выполнил мою просьбу, привез Елену Сергеевну, которая, войдя в избу, мгновенно начала возмущаться:
– Мишенька! Пришла же тебе в голову идея сюда приехать. Фу, ну и запах! Меня сейчас стошнит!
Я вышла в кухню, которая была еще и прихожей, и сказала:
– Лучше не снимайте обувь, просто вытрите ботинки о половик.
– Дашенька! – взвизгнула старуха. – Но…
– Идите сюда, – сурово велела я и впихнула Елену Сергеевну в небольшую комнатенку, где на кровати полулежала женщина.
– Знакомьтесь, Елизавета Андреевна Ломейко, бывшая сиделка Ларисы.
Михаил рухнул в продавленное кресло, Елена Сергеевна тоненько взвизгнула и решила устроить небольшой спектакль.
Старуха принялась хватать ртом воздух, прижимать руки к груди и стонать:
– Инфаркт! Умираю.
Мне очень не хотелось быть участницей очередного шоу, поэтому я весьма невежливо перебила ее:
– Хорошо, сейчас вызову «Скорую», но непременно сообщу врачам, по какой причине мы тут собрались и отчего госпоже Кругликовой столь резко поплохело.
– Жестокая!.. – начала было Елена Сергеевна, но тут вскочил зять, встряхнул тещу за плечи и рявкнул:
– Заткнись!..
– Молчу, Мишенька, – пискнула старуха, – больше ни звука.
Медведев повернулся ко мне:
– Немедленно объясни, что происходит?
Я села на кровать возле Елизаветы Андреевны.
– Хорошо, начинаю, извини, но тебе придется услышать много неприятных новостей. Очень прошу, веди себя спокойно, постарайся не орать. Писково небольшая деревушка, развлечений у людей мало, основное – наблюдение за соседями, помни о будущих выборах и…
– Хорош трендеть, – оборвал меня Миша, – ближе к делу!
– Ладно, – согласилась я, – сначала горькая правда о Ларисе, рождении Насти и убийстве ее отца Анатолия Илюшина.
Пока я излагала факты, Медведев сидел как окаменевший, он только один раз посмотрел на Елену Сергеевну и спросил:
– Значит, ты в мое отсутствие давала Ларе еще одну порцию таблеток. Понимала, что большая доза сделает дочь невменяемой? Специально лишила мою жену разума?
– Исключительно ради ребенка, – зачастила старуха, – чтобы мать Настеньки не арестовали за убийство!
В глазах Медведева вспыхнул нехороший огонек.
– До конца дослушай, – быстро воскликнула я, – извини, но впереди более неприятные новости.
После того как Ларису «похоронили», Татьяна, с детства обожавшая Мишу, решила, что пришел ее час. Она понимала, что Медведев любит дочь, путь к его сердцу лежит через хорошее отношение к ребенку. И Танюша постаралась – спустя пару месяцев после «погребения» Ларисы маленькая Настя стала звать Таню мамой. Много ли ребенку надо? Это потом Татьяна закрутит гайки и начнет сурово воспитывать падчерицу – первое время мачеха была медовым пряником, на девочку потоком лились игрушки, Насте разрешали безобразничать, выполняли любые ее капризы.
В конце концов посаженное Таней дерево стало плодоносить – Михаил предложил ей руку, но вот сердце его было отдано Ларисе. Медведев хорошо понимал: ему нужна жена, Настеньке мать, дому хозяйка, и Танечка самая лучшая кандидатка на все роли. Это был брак по расчету, говорят, подобные союзы более удачны, чем те, которые заключены по горячей любви. Напомню, Тане неизвестна реальная судьба Лары, она не слышала о Фолпине и не предполагала, что перед лицом закона не является женой Медведева.
Потекла семейная жизнь, вполне счастливая для Миши и не особо радостная для Татьяны. Вроде исполнилась ее детская мечта, Михаил теперь живет с ней, но Тане было в доме неуютно. Умершая Лариса присутствует в семье. Михаил не убрал из кабинета фотографий первой супруги, у них постоянно толчется Елена Сергеевна, которая с иезуитским упорством говорит о дочери, не забывая ставить ее Тане в пример. Теща Медведева ведет себя как свекровь, Лариса канонизирована и возведена на пьедестал.
Один раз Таня, доведенная до бешенства очередными нападками старухи, устроила мужу скандал, потребовала унести из кабинета снимки первой жены, но Михаил неожиданно стал на сторону бывшей тещи.
