Юлия Климова - Вредная привычка жить
Мозаика из маленьких кусочков складывалась в хрупкую картинку…. Он следил за нами… Поэтому его машина стояла недалеко от нашего дома. Он знал, что мы поедем на дачу, но не знал, что Солька случайно проткнет ему шины, поэтому он не проследил за нами на обратном пути и не знал, где деньги… Туда и обратно он ездил, скорее всего, на электричке… Носиков…
Я вспомнила вчерашний разговор по телефону: какие-то шумы, помехи и отдаленный, исковерканный собачий лай… Солька где-то там… в приюте для бездомных собак…
Колебалась ли я? Нет!
На свете просто не существует столько денег, чтобы оценить хотя бы одну Солькину улыбку, ее вечную суету или просто пустую болтовню по делу и без дела… Она выращивает какие-то дурацкие лютики в школьной оранжерее – да разве может этот мир прожить без Солькиных лютиков!
Я встала и подошла к кабинету Воронцова. Открыв дверь, я пошла по зеленой траве, забрызганной росой.
Глава 32
Я раскрываю карты и сдаю свои козыри
Сидеть напротив Воронцова было неуютно.
– Рассказывай, – сказал он, – что там тебя гнетет?
– Вы бы не могли направить мне в лицо лампу и начать задавать наводящие вопросы, – попросила я, улыбаясь. – Знаете, в игровой форме очень удобно рассказывать даже самые ужасные вещи.
– Ты интригуешь меня, – сказал Воронцов, подперев подбородок рукой.
– Я пришла сюда рассказать вам правду и вернуть то, что принадлежит вам, но в обмен я хочу получить одну маленькую услугу.
– Будешь со мной торговаться? – улыбнулся Виктор Иванович.
– Буду, до последнего вздоха буду.
– Хорошо, я принимаю твои условия.
– Только для начала мне надо знать: действительно ли вы можете мне помочь?
– Как я тебе отвечу на этот вопрос, если не знаю, о чем речь?
– Говорят, что вы какой-то криминальный авторитет…
– Преувеличивают, – усмехнулся Воронцов.
– А вы женаты?
Теперь он уже смеялся.
– А это какое имеет отношение к делу?
– К делу – никакого, – сказала я, сморщив лоб, – но любопытство все же гложет.
– Нет, не женат.
– Так… теперь по делу… У вас хватит связей, сил и, может, еще чего-то, чтобы спасти человека из неволи?
Воронцов внимательно посмотрел на меня и вздохнул.
– Доигралась, – он хлопнул ладонью по столу, взял мобильный телефон и стал кому-то звонить.
Я притихла.
– Где Стас? Пусть ищет Мелеха, и ждите, когда я позвоню.
Он бросил трубку на стол и сказал:
– Слушаю тебя внимательно, затаив дыхание.
– Тот человек… труп, который нашли на моем столе… это родственник моих соседей Потугиных, они приходили к вам…
– Это я уже знаю.
– Это они привезли его сюда.
– Зачем?
– Хотели запугать Валентина Петровича: у него были деньги…
– Да, что-то около трех миллионов долларов, – продолжил Воронцов.
Я кивнула.
– Вы нашли их на даче Селезнева, – сказал он.
Я кивнула.
– И вы закрыли Потугиных в погребе.
Я опять кивнула.
– Откуда ты узнала про деньги?
– Когда Селезнева нашли мертвым, я тут прошлась… с влажной уборкой… и наткнулась на кассету, где Валентин Петрович разговаривал с Потугиным… это с первым трупом…
– Я понимаю, – ухмыльнулся Воронцов.
– Вот они об этих деньгах и говорили… Все это очень долго и запутанно на самом деле, я вам потом расскажу подробности… Сейчас же надо спасать Сольку!
– Что с ней?
– Человек, который снял эту кассету, узнал, что деньги у нас, и взял Сольку в заложницы. Сегодня вечером он обещал позвонить, чтобы мы совершили обмен…
– Ты знаешь, кто это?
Я выложила Воронцову всю цепочку своих рассуждений.
– Значит, Носиков… – задумчиво сказал Воронцов. – Какой питомник он курирует?
– Вроде бы тот, что рядом с его домом…
Воронцов взял коричневый толстый блокнот, полистал его и опять начал звонить:
– Стас, это ты? Хорошо, записывай адрес, – Воронцов продиктовал, по всей видимости, адрес Носикова. – Найди там рядом собачий питомник и поезжай туда вместе с ребятами. Не светись, просто прогуляйтесь мимо, посмотрите, что да как.
Я обрела некоторую уверенность. Как-то все завертелось, и мне уже начинало казаться, что Солька должна чувствовать: мы ее ищем, ей теперь куда легче сидеть в темноте, среди одиноких собак, до нее должна долететь моя уверенность, что все будет хорошо!
– Где сейчас деньги? – спросил Виктор Иванович.
– Они у моей мамы, на балконе.
Воронцов покачал головой:
– Нашла где прятать.
– Когда мы за ними поедем, вы сами поймете, что лучшего места просто не найти. А может, давайте прямо сейчас Носикова схватим? Зачем рисковать, я видела, как он на работу приехал.
– Час тому назад он уехал. Я был у менеджеров, он как раз убегал, сказал, что заехал только за какими-то договорами.
– Ну почему я так поздно сообразила…
– Не ругай себя. Хотя я полностью согласен с твоими подозрениями, не будем забывать, что это может быть кто угодно. Не стоит сеять панику. Ты сказала, что тебе позвонят, мы будем ждать звонка.
– Вы же спасете Сольку, спасете?
– А как же иначе, – улыбнулся Воронцов, – как не спасти практически единственную читательницу районной библиотеки?
Воронцов сам налил нам чаю, и, хоть я ни пить, ни есть не могла, один глоток наполнил меня недостающими силами. Мы сидели и разговаривали. Постепенно я рассказала ему все, все мелочи и подробности, умолчала только о том, что Федор Семенович простился с жизнью в нескольких миллиметрах от стройного тела Альжбетки. Воронцов и сам знал многое, часто он поправлял меня или рассказывал сам. Слушая его, я понимала, что наш план с побегом был совершеннейшей глупостью. Может, от Носикова мы бы и убежали, но Воронцов вряд ли отпустил бы нас бродить по полям и лугам с тремя миллионами долларов.
Звонок раздался около пяти часов. На моем телефоне номер не определился.
– Ну, как?
– Что «как»? – спросила я.
– Готова обменять деньги на свою подружку?
– Конечно, не задавайте глупых вопросов! – взбесилась я.
Воронцов остановил меня взглядом.
– Будешь так со мной разговаривать, – услышала я резкий голос, – позвоню через месяц!
– Я согласна на все ваши условия, давайте договоримся о встрече, вы же понимаете, что я волнуюсь за подругу.
Воронцов кивнул.
– Сегодня вечером, в одиннадцать часов, оставишь деньги в парке, он расположен через квартал от того места, где ты работаешь. Поняла?
– Да, а где… там?
– Около пруда есть старый дуб, там помойка и навалено полно всякого барахла. Положишь в оранжевый контейнер.
Я очень смутно понимала, где это, но подумала, что Воронцов разберется. Главное – все запомнить.
– А Солька? – спросила я.
– Ее я отпущу только после того, как пересчитаю деньги, и не вздумай юлить, иначе на земле станет на одну вертлявую девчонку меньше!
– Мы же с вами договорились, я все сделаю.
– Смотри, какая сговорчивая! – в трубке раздался раскатистый хохот, и связь оборвалась.
Я пересказала наш разговор Воронцову. У него зазвонил телефон.
– Хорошо, я понял, – ответил в трубку Воронцов.
Что там, что там?!.
– Мои ребята только что видели его входящим в этот собачник. Уверен, твоя подруга там.
– Хорошо бы! Похоже, он будет действовать по той же схеме, что и с Юрой: заляжет где-нибудь в кустах и будет наблюдать, а если увидит, что кто-то следит, спустит своих обученных собак.
– Да ему же главное – деньги забрать, можно даже особо не скрываться, вряд ли он с этими деньгами соберется вернуться на прежнее рабочее место. Думаю, он все просчитал и спланировал.
– Только он не знает, что Юра мне все рассказал и я знаю про его собак…
Воронцов опять позвонил, отдал какие-то распоряжения и заходил по комнате.
– Может, им уже сейчас Сольку освободить? – заныла я.
– Я понимаю твой страх за ее жизнь, но сейчас нам нельзя торопиться. Мы не знаем, насколько у него воспалена психика, может, Солька твоя сейчас сидит заминированная, обмотанная проводами…
Я побледнела.
Воронцов подошел ко мне и обнял.
– Вот увидишь, все будет хорошо. Если Солька там, то мои парни спасут ее. Сразу, как он окажется в парке… Он ведь будет далеко от нее, тогда процент ее личной безопасности повышается.
– Спасибо вам за все…
Рабочий день подходил к концу, офис почти опустел. Я стояла у окна и смотрела на медленно наплывающую темноту. Полчаса тому назад я позвонила Альжбетке и частично ввела ее в курс дела. Альжбетка рвалась нам помочь, но пока даже я сама не представляла, что поручат делать мне.
