Роксолана Коваль - Незапертая Дверь
В десятом часу утра зазвонил телефон. Вначале я, правда, не сообразила, что это за странные звуки. Приподняв голову, прислушалась к мелодичным переливам птичьих голосов. Ох, Алик! У других пацанов, (не считая Женьки, у которого кудахчут куры и квакают лягушки), сотки играют хотя бы темой из «Бригады», а у него птички поют! Воистину, чужая душа — потемки.
Посмотрев на будильник, я решила, что пора и честь знать. В пятнадцать минут собравшись, покинула свое прибежище и спустилась в подвал, чтобы оставить Алику ключи. Тихонько открыв железную дверь, я вошла в кротовую нору и увидела его спящим на кушетке. Свернувшись эмбрионом, он показался мне совсем маленьким и беззащитным. Присев на корточки рядом, я какое-то время смотрела на него, а потом склонилась и поцеловала в щеку. Его кожа нежно пахла парафином.
Как листы «Незапертой Двери».
Надев ему кольцо с ключами на палец, я так же тихо удалилась. Вышла на улицу, озираясь по сторонам и опасаясь напороться на Костю. Доплелась до остановки и решила посмотреть, не поживился ли кто номером моего телефона. Отыскала среди объявлений свое и удрученно вздохнула. Все «язычки» были целы.
— Денька? — вякнул кто-то сбоку. Я повернулась к внимательно приглядывающейся ко мне девчонке лет шестнадцати.
— Эля? — удивилась я, узнав сестренку Алика. — Привет! Давно не виделись. А как ты меня узнала? Я же так изменилась и перекрасила волосы.
— А джинсы и футболка все те же, что и три года назад, — ехидно подъела меня малявка и улыбнулась. — Как у тебя дела?
— Да по-всякому бывает. А ты как поживаешь? Как мама?
— А ты разве не знаешь? — нахмурилась Эля, щурясь от яркого света. — Она умерла еще в позапрошлом году. Алик что, не говорил? Я теперь живу у родственников, мне оттуда ближе в школу ездить.
— Ой, Эля, мне так жаль, — пробормотала я, вспомнив, как недавно крот с полной уверенностью заявлял, что не желает, чтобы за его грехи расплачивались другие. Мать, сестренка, друзья! Почему он это скрыл? Хотел, чтобы другие верили, что для него существует хоть что-то святое. На самом деле ему на всех наплевать!
— Ладно, пока! — увидев приближающуюся маршрутку, махнула мне Элька. — Алику — привет!
Я кивнула и, развернувшись, пошла к дому. Нет, не пошла, а побежала, и как только оказалась в квартире, проскочила обутая в зал и схватила книгу. Усевшись на пол, начала жадно поглощать оставшиеся страницы.
Черный Рыцарь действительно обвенчался с колдуньей Ло, примкнув к ее знатному отцу Ихору. Когда маг заерзал на троне, опасаясь расправы, Лешак вызвал на поединок паладина, натерев ядом клинок. Не вняв предостережениям Ядан, паладин принял вызов и был сражен одной царапиной.
Элпис каждый вечер удалялась в глухие комнаты своего замка. Впиваясь ногтями в плечи, сотрясаясь от безмолвного плача, оседала на холодный пол.
Внешне непоколебимая Лайбе в полном одиночестве сидела на троне и смотрела в окно, опустошенная и безжизненная. А в это время, в огромном книгохранилище ее наземного замка служащий ей архивариус окунал острый наконечник пера в изящную чернильницу. Согнувшийся над листами, плохо видящий в свете одного огарка, он быстро строчил врезающиеся знаки. Его тень, похожая на крысу, в точности подражала ему. В тишине можно было услышать стоны, витающие над беспощадным лезвием пера. Из глади шелковых листов иногда проступали крошечные капельки крови, и архивариус заученным жестом затирал их огарком. Поэтому его одежда была пропитана запахом воска, пижмы и свечного дыма.
Поправив на носу очки, он довольно вздохнул и откинулся на спинку стула. Потерев оставшиеся на пальцах вмятины от пера, вытер испачканную чернилами ладонь и обернул стопку исписанных листов отрывком грубой материи. Вытащив тонкую иглу с нитью толщиной в волос, каким-то образом сшил все вместе.
И вот на стол легла небольшая книжка. Куском материи оказалось картинное полотно, и на его лицевой стороне сияла роскошная дверь.
Я в ужасе дернулась и оказалась на прежнем месте в зале. А передо мной в нескольких шагах стоял Алик, кого я только что видела в образе архивариуса. Это он создал эту зловещую книгу! Он резал-ткал на листах — душах грешников — свою страшную эпопею! Он и есть загадочный писатель, с которым мы все столкнулись! Он многое знал о нас и вышил нами узоры потустороннего мира! Вот почему именно он смог разгадать ни один секрет книги! Кто лучше него мог знать, как она возникла?
Архивариус строчил юдоль пленников, всегда находясь в тени господ. Алик так же терялся в хвосте нашей компании, в тайне мечтая повелевать судьбами.
— Ты такая рассеянная, Надя, — проведя рукой по зеркалу, сказал Алик и, внимательно разглядывая, развернул его к залу. — Даже не удосужилась закрыть дверь. Вижу, ты дочитала книгу? А я собрал на нее деньги. Да, я тут, кстати, Костю встретил. Он просил передать тебе, что это я взял его стального единорога.
— А как он попал к Либре?
— Я все понял, мне он уже был не нужен, и я разрешил Либре его забрать.
Теперь я понимаю, почему благородный рыцарь не решился сказать правду. Не хотел подставлять крота. Узнай я, кто взял брелок, снова обрушила бы подозрения на Алика. А могу ли я верить им обоим? Ведь все равно выходит, что он видел книгу, раз попал в нее! Видел и ничего не сказал! Что еще он скрывает?
— Почему ты не сказал, кто тот таинственный автор, создавший книгу?
— Ждал, когда ты сама догадаешься. Я — такая же жертва, как любой из вас.
— Да уж! — хмыкнула я, постукивая зубами в нервном ознобе. — Только себе ты судьбу выбрал не столь мрачную, как своим героям. Из всех, кто там остался, ты был единственным, кого не опустошили описанные события! Был доволен исходом!
— Во-первых, доволен был не я, а господин архивариус. Во-вторых, став Ядан, ты сумеешь изменить ход событий, если посчитаешь нужным. Маг оставил концовку за тобой, не забывай об этом. От тебя будет зависеть, как сложатся судьбы персонажей там и жизни твоих друзей здесь. Ты должна это сделать, Надя. Эта история не может остаться незавершенной.
Я не поняла, к чему он клонит, но мне подурнело. Движения его стали плавными и осторожными, словно он опасался меня спугнуть. Тем не менее, я даже не подвинулась, когда он присел рядом. В отражении повернутого к нам зеркала я увидела его руку, которую он заложил за спину. Она была в перчатке, а между пальцами торчали края белой тряпочки. Я не успела ничего сделать, как эта рука в перчатке легла мне на рот и нос. Я вдохнула влажные крупинки, взорвавшиеся в легких фейерверком. Перед глазами все поплыло, ноги, а потом и тело занемели. Я безвольной куклой повисла на руках Алика. Видела сквозь туман его неестественно белое лицо, словно он никогда не бывал на солнце. За поблескивающими стеклами очков сияли фанатизмом огромные черные глаза. Сейчас передо мной был не вылезавший из читальни архивариус!
— Поверь мне, Надя, я не желаю тебе зла, — тихо проговорил он, осторожно укладывая меня на ковер. — Я просто даю тебе возможность повлиять ход событий и изменить наши судьбы. Если сумеешь, то еще поблагодаришь меня за это.
Мне хотелось вычурно обматерить этого свихнувшегося негодяя, но язык у меня уже не ворочался. Я проваливалась в бессознательное состояние. Перед собой видела только зеркало, отразившее задержавшегося в коридоре Алика.
Он оставил меня умирать медленной смертью. Усилием ускользающей воли я держала глаза открытыми и всматривалась в глубины отражения. В какой-то момент внутри него что-то изменилось и меня начало затягивать в его цветную воронку.
Я чувствовала, как отрывается от тяжелого тела моя мятежная душа. Оставив самою себя, погрузившуюся в обморок, я коснулась зеркальной пустоты. Мне ничего иного не оставалось, кроме как войти в книжный мир и сотворить новый конец.
ЭПИЛОГ
В себя я пришла только поздним вечером. И то, благодаря стараниям вернувшейся из санатория Марьи Сергеевны. Все лечение пошло насмарку. Представляю, что пережила, бедняга, застав меня лежащей на полу в глубоком ауте. Я долго не могла понять, что со мной происходит, и просто тупо озиралась. К телу нехотя возвращалась чувствительность и я смогла пошевелить пальцами. Они как-то сами собой сложились в яростную дулю, направленную в сторону двери. Сожженный парами уксуса и нашатыря нос болел, но я глубоко вздохнула и задержала дыхание. Смаковала знакомый запах своего родного мира. Следом меня накрыла удушающая лавина эмоций, законсервированных на целых десять часов. То, что я тогда чувствовала, впившись пальцами в ковер, словами не передать. Наверное, со стороны зрелище было жутким. Марья Сергеевна, едва успев перекреститься и воздать хвалы господу, запаниковала с новой силой.
А чего вы хотите? Я ведь вернулась из альтернативы загробного мира! По мне такое стадо различных ощущений промчалось, что не каждый может выдержать. Только когда все пережитое в книжном царстве начало меркнуть, уступая место событиям, происходившим со мной в реальности, я немного отошла от истерики. Немного, шага на два. Потому на следующее же утро помчалась к Алику с твердым намерением свернуть ему шею. Я уже была недалеко от его берлоги, когда позвонила Верка и, оглушив меня радостным визгом, сообщила:
