Дарья Донцова - Шопинг в воздушном замке
Пару лет назад Володя Костин занимался поисками одного маньяка, тот убивал людей в лифте отверткой. Никакой связи между жертвами не нашли, ни малейшей общей нити, кроме одной — они были заколоты точным ударом в сердце. Вовка понял, что имеет дело с серийным убийцей, но вычислить его никак не мог, преступник не ограничивался одним районом, колесил по всей Москве, трупы находили в Медведкове, в Красногорске, Теплом Стане, Кузьминках. В каждом подъезде у лифта охранника не поставишь! И тогда майор, посоветовавшись с психологами, применил оригинальный метод.
Газета «Желтуха», согласившаяся помочь милиции, дала материал с броским заголовком «Киллер-отвертка взят с поличным. Самый кровавый маньяк века рассказывает о себе». Статья изобиловала эпитетами в превосходной форме — «наистрашнейший», «невероятно жестокий», «убийца-легенда», «король серийных преступлений». Не успела «Желтуха» попасть на лотки, как в кабинете у Вовки затрезвонил телефон.
— Неправда! — закричал из трубки возмущенный мужской голос. — Милиция ошиблась!
— Кто вы? — спокойно спросил Костин, давая знак техникам, отслеживавшим вызов.
— Я тот самый кровавый убийца, — заявил человек, — вы взяли самозванца!
Костин притворился непонимающим, и преступник начал решительно отстаивать свои права. В конце концов, в самый разгар беседы, он был схвачен оперативниками непосредственно у телефона-автомата.
Казалось бы, в интересах маньяка, который прочитал «Желтуху», было залечь на дно, обрадоваться тому, что по ошибке арестовали невинного, но серийный убийца жаждал славы, которая досталась постороннему, и это желание заставило его вопреки инстинкту самосохранения звонить Костину.
— Так почему я жива? — в запале повторила Рита.
У меня не нашлось ответа на ее вопрос.
— Вот что! — рубанула воздух рукой Фомина. — Я очень устала и хочу спать. Если остались еще вопросы, выясни их завтра.
Я пошла к двери, потом обернулась.
— Рита!
— Что еще? — еле слышно отозвалась Фомина.
— Не звоните, пожалуйста, Брыкину.
— И не собиралась, — сдавленным голосом прохрипела Рита. — Мне интересно, как он себя теперь поведет. Я наконец стала первой в цепи невест. Или есть еще какой-то вариант?
— Не ходите завтра на работу.
— У нас аудиторская проверка.
— Заболейте.
— Невозможно.
— А если у вас случится инфаркт, — начала я злиться, — вы приползете на службу с капельницей?
— Ну… наверное, нет, — неожиданно повеселела Маргарита.
— Вот и сидите дома.
— Мне некого бояться!
— Береженого бог бережет.
— О наших отношениях никому не известно, — упиралась бухгалтерша, — даже Грише Селезневу. Он все мне говорил: «Давай моя любимая Клара найдет тебе жениха? Клара может, она уже многих одиноких людей соединила, не одну семью создала».
— И все же я убедительно прошу вас не выходить на улицу, не общаться с Брыкиным и не открывать дверь посторонним, даже если они будут вопить: «Откройте, мы ваши соседи снизу, у нас с потолка кипяток хлещет».
— Ладно, ладно, — явно, чтобы я отвязалась, пообещала Рита. — Не волнуйтесь, ничего со мной не случится. Кстати, у меня есть еще одно соображение.
— Слушаю.
— Предположим на секунду, что вы правы!
Я кивнула.
— Только на секунду! — повторила Фомина. — Допустим, Брыкин избавлялся от жен, как только они выполняли свою роль: устраивали его в институт, обеспечивали деньгами и поддержкой в бизнесе. Так?
— Верно.
— С какого бока тут Путинкова? Она ему что дала? Судя по вашему рассказу, Пашка с ней даже переспать не успел. Ни денег, ни связей — ничего у Верки не было.
— Может, она узнала правду о его прошлом и пыталась шантажировать Павла? — предположила я.
— Он бы платил, — уверенно ответила Рита. — Сестре ведь отсыпает.
— Сестре? — поразилась я. — Кате?
— Нет, Лене. Она нашла брата и стала из него деньги качать. Паша мне рассказал. Уже много лет доит его, сучка! — зло заявила Фомина. — А избавиться от оброка нельзя — какие-то документы к ней в лапы попали. Правда, она их не показывает, только говорит о бумагах.
— Может, блефует?
— Скорее всего. Пашка все равно струсил и дает ей отступные. Понимаете?
Я вспомнила женский голос, который требовал от Брыкина крупные суммы, в том числе на оплату пребывания Пелагеи Андреевны в клинике, и горько пожалела о том, что не разглядела лица нахалки.
— Брыкин растоптал мою любовь к нему, — вдруг пафосно заговорила Фомина, — вырвал с корнем иллюзии, сбросил с глаз розовые очки, наплевал в душу, и я не смогу теперь, узнав правду о его планах, продолжать общаться с ним как раньше. Я стану жестокой, неприступной, никогда не пущу его в свою постель, не буду надеяться на чудо и ожидать предложения руки и сердца, стану просто сотрудницей фирмы, выкину из памяти наши прежние отношения. Но я абсолютно уверена: Брыкин не убийца. Он обычный трус!
Глава 31
Когда я вернулась к своей машине, на Москву опустился вечер. Открыв «букашку», села в салон и около часа разговаривала по телефону — сначала с Вовкой, потом с Ниной Косарь, затем с Кирюшкой, который весело сообщил:
— Плюшка подружилась с мопсами и Рамиком.
— А Рейчел как восприняла двортерьера?
— Пофигистски, — засмеялся мальчик. — Посмотрела в сторону Плюши, зевнула и спать легла. Похоже, она ее за собаку не посчитала, размер не тот, небось за кошку приняла, а с котами Рейчуха не связывается, не царское это дело, понимаешь ли!
— Вот и замечательно, — откликнулась я, чувствуя, как виски сжимает обручем головная боль.
— Чао! — попрощался Кирик и отсоединился.
Я завела мотор и медленно поехала вперед, надеясь, что скоро на пути попадется аптека.
Искать вывеску с зеленым крестом пришлось недолго, и, что особо порадовало, прямо напротив входа было свободное парковочное место. Я втиснула туда малолитражку, подошла к стеклянной двери и увидела объявление: «Вход кошкам на роликах запрещен». В первую секунду я растерялась, потом изумилась. Это шутка? Провизоры таким образом хотят поднять настроение больным людям? Или сюда действительно приезжают на колесах Мурки и Барсики?
В недоумении я заняла очередь за полным мужчиной лет пятидесяти, который, судя по горе упаковок на прилавке, уже давно терзал фармацевта.
— Еще «Бонкор», — требовал посетитель.
— Он бывает разной дозировки, — предупредила девушка в белом халате.
— Без разницы, дайте любую.
— «Бонкор» — это не таблетки глюкозы, дозировка очень важна, — не согласилась провизор.
— Несите самую большую.
Аптекарша укоризненно цокнула языком и отвернулась к стенке со множеством ящичков.
Чтобы скоротать время ожидания, я стала рассматривать товар, лежавший в стеклянной витрине. Там, например, оказались клизмы ужасающего сине-зеленого цвета. А сбоку висела надпись: «Кружки Эсмарха на любой вкус. Носите на здоровье». Я снова озадаченно замерла. Ну предположим, заявление о клистирах на любой вкус еще, худо-бедно, можно понять, но как оценить пожелание «Носите на здоровье»?
— Еще мне нужен «Марколис», — сказал мужик.
— Вы собрались принимать его одновременно с «Бонкором»? — насторожилась провизор.
— Ну да.
— Это невозможно! «Бонкор» нейтрализует действие «Марколиса».
— Не умничай, — откровенно схамил покупатель.
— Я обязана вас предупредить.
— Ты врач? — обозлился мужик.
— Нет, — покраснела фармацевт. — А кто вам посоветовал такой набор лекарств? Доктор?
— Не твое дело, — огрызнулся дядька. — Я клиент, отпускай товар.
— Здесь не спичками торгуют, — попыталась вразумить хама аптекарша.
— Че, мне заведующую позвать? — надулся нахал.
— Она в отпуске, я здесь одна, — пояснила девушка.
— Вот и шевелись! Волоки «Марколис» и прихвати «Верканал».
В глазах провизора появился ужас.
— А кто будет принимать «Верканал»?
— Я! — рявкнул мужик. — Нельзя?
— Конечно, нет! «Верканал» — антагонист «Бонкора»! Вы не вылечитесь, а нанесете вред здоровью!
— Ну ё мое! — обозлился покупатель и потряс журналом, который держал в руке: — Вот здесь в интервью… умным человеком заявлено, кандидатом наук: принимайте три раза в день «Бонкор», «Марколис» и «Верканал» и станете крепче гранита. Давай бегом, пока я охрану из джипа не кликнул. Мои парни тертые, отодвинут тебя и сами пилюли найдут.
Девочка побледнела, развернулась, достала несколько упаковок, присоединила их к куче лекарств и спросила:
— Все?
— Считай, — прозвучало в ответ. — С кредитки снимаем или прогресс до вас еще не добрался?
Когда грубиян ушел, провизор вопросительно посмотрела на меня.
— Отпустите мне цитрамон, — попросила я. — Однако, странный дядечка!
