Дарья Донцова - В когтях у сказки
– Было, было, – сказала я. – У Лены в дневнике написано: иду на свидание с Завьяловым, не верю своему счастью.
– Да, верно, мы встречались, – подтвердил юноша, – но она сама о рандеву попросила. Я сидел в баре, ждал ребят, вошла Фокина, села ко мне за стол и завела: «Юра, мне надо с тобой поговорить. Но не здесь. Давай вечером встретимся в парке у фонтана. Очень важное дело. Нужна твоя помощь». И тут Аглая входит. Я ей глазами показал, что подходить не надо. Раскова сообразительная, сделала вид, что в бар за чипсами пришла, взяла у Романа пакет и убежала. Ленка еще минут десять ныла, как ей о чем-то суперважном пообщаться со мной надо, и наконец ушла. Я Аглае позвонил, она снова в бар прибежала. Рассказал ей, что Фокина на свидание напрашивается…
Юра вдруг замолчал.
– Говори, говори, – попросила я. – Что там Аглая?
– Ничего, – буркнул паренек, – мы эту тему обсуждать не стали. Неинтересно. Вечером я пошел к фонтану, Ленка уже там сидела. Я так и не понял, чего ей надо было. Сначала мы ходили по аллейкам, Фокина какую-то чушь несла, ну, как я отношусь к книге под названием… «Мао про любовь», вроде так.
– Жолань Чжан «Дао любви», – поправила я. – Анна Семеновна, Фокина, похоже, была гуманитарием?
Директриса вздернула бровь.
– Она отлично училась по всем предметам, литература ей очень нравилась, Лена посещала кружок, который ведет Вера Алексеевна, педагог рассказывает о мировых шедеврах начиная с древности.
– На мой взгляд, «Дао любви», объясняющая, почему секс, в котором один партнер очень молод, а второй намного его старше, лучше, чем интим между одногодками, не совсем подходящая для школьников литература, – заметила я. – И что ты ей ответил, Юра? Сказал: «Я такое не читаю»?
– Не хотелось дураком выглядеть, – признался Завьялов, – я соврал: «Хорошая книга, мне понравилась». А она дальше чушь понесла: «Вот Ги де Мопассан описывал…», и опять, е-мое, про любовь. У меня по литре «отлично», но я не интересуюсь любовными романами, так и не понял, чего ей надо. Потом сели на лавку, я полез в сумку за водой, пить захотел, достал чипсы и угостил Фокину. Думал, она есть начнет и заткнется, а Ленка убежала. Накричала, разозлилась на меня. И чего хотела? Обозвала меня… каким-то пастиньяком. Я не понял, он кто, пастиньяк этот?
– Лена была в тебя влюблена, – пояснила я, – голову потеряла. Она сказала: «Ты Растиньяк, такие плохо заканчивают». Я слышала ее фразу, стояла на балконе. Растиньяк – герой романов Бальзака, молодой человек, делавший светскую карьеру за счет пожилых любовниц. Лена была шантажисткой, но у тебя не могла вымогать деньги, своим разговором она давала понять: все знаю про тебя и Марину Ивановну. Фокина думала, что ты читал все эти книги, ты же соврал ей, будто изучил «Дао любви», она полагала: ты поймешь, что о ваших отношениях с Лавровой ей известно, и занервничаешь. Тогда она предложит: «Никому ни слова не скажу, но ты должен пару раз в неделю со мной гулять, иначе я не стану молчать». Лена была уверена, что ты выполнишь ее условие и вы станете общаться наедине, в конце концов до тебя дойдет, что красивая, умная, юная Лена намного лучше старой карги Марины, и ты бросишь последнюю. Все свои мысли девушка изложила в дневнике.
– Вот дура! Вот дура! – заорал Завьялов. – Да попробуй она меня шантажировать, моментом бы по морде огребла. Я Марину никогда не оставлю. У Фокиной в черепе вместо мозга, похоже, дерьмо вонючее было, раз она такие планы строила. Скажите, это ж кем надо быть, чтобы такое придумать?
– Лена привыкла получать свое с помощью шантажа, – пояснил Степан, – сей метод ее ни разу не подвел. Она рассчитывала на успех и в данном случае.
– Идиотка! – выругался Юра. – Дрянь! Но я не травил ее арахисом, честное слово, нет!
Все молчали. Никто из взрослых не сделал юноше замечания, даже Анна Семеновна не сказала, что так вести себя некрасиво.
Потом Виктор Николаевич сменил тему разговора:
– Где ты взял чипсы, которые предложил Лене?
Юра прикинулся дурачком.
– В сумке.
– А как они туда попали? – не утихал начальник полиции.
– Купил у Романа, – соврал парень.
– Ты же их не любишь, – напомнил Степан.
– Специально для Ленки взял, – нашелся Завьялов.
– Ага, Виола права, – обрадовался Дмитриев, – ты в них впрыснул арахисовое масло. Иначе зачем брать угощение для девочки, которая тебе совсем не нравится? Но Фокина разозлилась и убежала. И ты отдал дрянь Светлане Иосифовне, не зная, что у той тоже аллергия на орехи. Про реакцию Лены все знали, Наумова же о своей хвори не распространялась. Думаю, учительница погибла случайно.
Юра дернул воротник своей рубашки.
– Не угощал я ее, училка сама попросила. А арахисовое масло в упаковку я не впрыскивал!
– Но оно там было, – не отставал Степан. – Иначе почему Светлана умерла?
– Понятия не имею, – огрызнулся Юра.
– С первого раза убить Лену не получилось, и ты предпринял вторую попытку, – вклинилась я в диалог, – оставил чипсы в ее комнате. Пока Фокина еще могла говорить, врач «Скорой» спросила у нее, что она ела-пила. Елена пробормотала: «Только чипсы из бара. Кулек на тетради в спальне лежал, наверное, Юра принес, хотел извиниться за…» Докончить фразу девочка не смогла. Но мы поняли: она нашла в своей комнате пакетик и решила, что он от тебя.
– Юра, – прошептала Марина, – что ты наделал? Зачем?
– Я не убивал никого! – заорал парень. – Клянусь чем угодно!
– Ребята, а кто из вас, переодевшись Трындычихой, продефилировал за спиной Виолы, когда она по просьбе Марины Ивановны давала интервью телевизионщикам? – неожиданно поинтересовался Могутин.
– Я, – признался Юра. – Мы случайно услышали, что писательница будет перед камерой выступать, и схохмить решили. Думали, все перепугаются, заорут – ржачно получится. Взяли в костюмерной шмотки, там разного тряпья полно, я быстренько его прямо поверх своей одежды натянул, прошелся, в кусты шмыгнул, снял барахло, в пакет сунул и по дорожке драпанул.
– Действительно, ржачно получилось, – кивнул шеф полиции, – прямо ухохочешься! Ксения Васильевна от страха умерла.
Меня, несмотря на то что в кафе стояла жара, затрясло в ознобе.
– Получилось как с Фирсовой. Признаюсь, сама до обморока перепугалась, увидев фигуру, бросилась в кусты, упала и увидела на куче веток пояс от серого платья. В ту же секунду мне стало понятно: я дурочка и трусиха, призрака не существует. Но я подумала, что Марина Ивановна попросила кого-то изобразить фантом, чтобы организовать для телевидения сногсшибательное шоу. Поэтому просто спрятала находку в карман. Решила после отъезда съемочной бригады отдать пояс Лавровой и разоблачить ее. А позже монитор показал, каким изумленно-испуганным было лицо у хозяйки отеля, когда появился призрак, и я сообразила: Марина не знала о шоу «Явление Трындычихи». Скорее всего, кто-то из ребят придумал эту хохму.
– Почему сразу мы? – надулся Алексей.
– Но это же на самом деле были вы, – отрезал Виктор Николаевич. – Не могу представить взрослого человека, который, нацепив на себя хламиду, выползает на свет божий, чтобы напугать телевизионщиков. Такие идиоты просто не дорастают до двадцати лет, их за глупость топят. Вы хоть понимаете, что из-за вас женщина умерла?
– Мы не хотели ничего плохого, – прошептала Аглая, – реально думали, что забавно получится.
– Забавно получится… – передразнила ее Анна Семеновна. – Жесть жуткая!
– Кто же убил Владимира? – протянула я. – Аглая, тебе есть что рассказать об этом?
– Нет, – затрясла головой девочка, – вообще ничего.
Я неотрывно смотрела на нее.
– Анна Семеновна, помнится, в документах Раскиной говорится о конфликте с учителем математики. Владимир поставил Аглае двойку за контрольную, а она, пообещав убить его, убежала с занятий. Так?
– Я решила все задания без единой ошибки, – закричала Раскина, – а он, скот, банан мне влепил за то, что я дала списать контрошку Алешке. Ненавижу! Так бы и убила! Сволочь! Мне пятерка положена!
– И ты бросила в Неумывайкина камень, – сказала я.
Девочка осеклась.
– Нет.
– Да, – настаивала я. – Только что мы услышали из твоих уст: «Так бы и убила!»
– Это просто… слова, – испугалась Аглая.
– Правда? – усмехнулась я.
Девочка еще больше испугалась.
– Я тут ни при чем!
– Ты придумала еще одну забаву, – настаивала я. – Это же весело попасть булыжником в учителя, который тебе вместо пятерки пару влепил.
– Нет! – зарыдала Аглая. – Нет, нет, поверьте, нет!
– Оставьте девочку в покое, – прошептала Марина Ивановна. – Это была я! Я просто кинула в него тем, что под руку попалось, на беду это оказался камень, который угодил Неумывайкину прямо в висок.
– Что? – подпрыгнул Юра. – Марина, понимаю, ты пожалела Аглаю, но не ври, пожалуйста.
– Нет, это я, – еле слышно произнесла хозяйка имения. – У меня больше нет сил молчать о случившемся.
