Татьяна Луганцева - Свадьба без приданого, или Принцесса безумного цирка
Ночи и здесь, в Трансильвании, стали уже достаточно холодными. Порыв ветра ворвался в номер сквозь распахнутую на террасу дверь, принеся с собой ворох сухих листьев. Лена направилась за уверенно идущим Никитой, заметив, что на его плече болтается холщовая сумка. Уже на террасе тот пояснил:
– Я хочу повторить твой спуск, твой маневр, и оказаться в саду музея восковых фигур с задней стороны. Потому что если у них есть охрана, то нас сразу же засекут, как только мы приблизимся к музею по основной дороге.
– Это чудовищно! Ты не можешь говорить об этом серьезно. Я едва осталась жива после того спуска! Нет, ты шутишь?
– На сей раз все пройдет гораздо удачнее, безопаснее и даже удобнее, будь уверена. – И Никита указал на закрепленное на дереве на уровне их этажа какое-то устройство.
– Что это? – зябко поежилась Лена.
– Приспособление, которое используют в своей работе альпинисты. Здесь же горы, разного снаряжения в магазинах, в специальных фирмах много. Я сходил и договорился. Не знаю, как эта штука называется, но благодаря ей мы беспрепятственно спустимся вниз.
Он пристегнул вокруг себя трос и снова спросил у Лены:
– Ты со мной?
– Я боюсь…
– Как же так? Ты же у нас бесстрашная…
– Никита, куда ты лезешь? Давай лучше сообщим в полицию.
– Они пальцем о палец не ударят.
– Но ведь ты же с палкой ходишь! А рвешься в альпинисты!
– А я трость с собой возьму, ты не переживай, – невозмутимо ответил Никита.
– Ты чокнутый! Ладно, что я должна делать?
– Застегнуть вот этот пояс вокруг талии и прижаться ко мне как можно теснее. Меня уверяли, что тросы выдержат и не такую тяжесть.
– А пристегиваться обязательно?
– Обязательно. И верь мне, ты же знаешь, что я несколько лет выступал под куполом цирка. Ты со мной ничего не бойся, я доставлю тебя до земли целой и невредимой, – темные глаза Никиты смотрели на нее мягко и призывно.
Лена не любила этот взгляд. Или, наоборот, любила? Во всяком случае, она от него теряла голову, и ей это не нравилось. Словно под гипнозом, она зацепила на своей талии пояс, Никита пристегнул ремешки, щелкнул замками и приблизил ее к себе. Над ними было звездное небо, под ними была пропасть, поросшая сосновым лесом…
– Оттолкнись от земли и больше ничего не делай. Положись на меня, я все сделаю сам, – сказал Никита, и его слова прозвучали музыкой. Если бы все было так просто…
Она выполнила его просьбу, безоговорочно доверяясь партнеру, и они плавно заскользили сверху вниз, к подножию горы. Колючие ветки, задевая, снова щекотали нежную кожу Лены, она, словно птица, парила, уносясь со своим любимым куда-то далеко от обыденной жизни, навстречу неизведанному. Она слышала только, как стучат ее и Никиты сердца, стучат в унисон. Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем их ноги коснулись земли. Лене показалось – прошла вечность. Но вот Никита отстегнул тросы, она почувствовала под ногами твердь земли.
– Вернемся таким же путем, – сообщил он.
Они пошли по лесу, который язык не поворачивался назвать садом, настолько он был запущенным, и вскоре приблизились к зданию музея с торцевой стороны. Все окна в доме были темными, вокруг царило безмолвие. Само здание окружали колючие кусты – стражники, «мертвые сучья которых корчились в муках», как выражался директор музея.
– Никого нет, нам повезло, – сказал Никита тихо.
– А как мы попадем в дом? – поинтересовалась Лена.
– С помощью отмычки, – постучал по сумке ее спутник.
– Не знала, что ты взломщик, – хмыкнула она.
Никита достал какие-то железки и стал ковырять ими в замке двери в торцевой стене. Лена оглянулась опасливо. Ей казалось, что даже деревья осуждают их поступок, недовольно шурша ветками. Добровольным сыщикам повезло, что не сработала сигнализация и их вторжение осталось незамеченным. Собственно, скорее всего, в музее и не было сигнализации. Дверь, которую открыл Никита, вела сразу в подвал, и Никита с Леной стали осторожно спускаться по ступеням. Он шел впереди, освещая дорогу фонариком и стуча тростью, и этот стук глухо раздавался по всему пространству, она спускалась следом с замиранием сердца. Когда оба очутились в подвале, им сразу бросился в глаза металлический корсет, сделанный для отливки фигуры Никиты – на него уже был частично нанесен воск. Рядом с еще слегка теплым чаном лежали сложенные пластины воска кремового цвета. Сам чан был на одну треть заполнен застывшим воском. Чувствовалось, что работа по изготовлению куклы шла полным ходом, Петр не обманывал. В помещении был душный, спертый воздух, к тому же специфически пахло воском.
– Где ты видела бусы? – спросил Никита.
– В зале с экспозицией, – ответила Лена, чуть дыша.
– Идем, – направился он к лестнице, ведущей в демонстрационный зал. – А ты знаешь, ты сильно изменилась…
– Конечно, изменилась! Я поседела, связавшись с тобой!
– Нет, ты изменилась характером, стала значительно мягче и начала прислушиваться к мнению других людей. Раньше ты слышала только себя.
– Это хорошо или плохо? – сопела она ему в спину.
– Я восхищен! Любовь изменила тебя.
– Какая такая любовь? – нахмурилась Лена.
– Ко мне, конечно.
Лена легонько пнула спутника, попав пониже спины и прошипела:
– Много на себя берешь, самоуверенный тип!
– Не бойся быть пушистой и мягкой. Я вообще-то уж знаю, что в принципе коготки у тебя имеются, так что необязательно ежесекундно их демонстрировать. Хотя ты нравишься мне любая. Ну, показывай, какая тут фигура обзавелась бусами Иры? – спросил Никита, входя в зал музея.
Здесь была уникальная акустика, приходилось говорить шепотом, едва шевеля губами. И очень хорошо, что пол был мраморный – не скрипел при каждом шаге.
– Третья скульптура справа, – мрачно ответила Лена.
Восковые куклы при лунном свете выглядели как-то по-особенному. Их стеклянные глаза поблескивали в темноте. Позы были настолько естественны, что казалось: еще немного, и фигуры начнут двигаться, закружатся в дьявольском танце. Лене стало бы по-настоящему страшно, если бы не присутствие Никиты. С ним она ничего не боялась, хотя это было странно, ведь особой физической силой он в данный момент не был обременен. Они приблизились к фигуре женщины в красном.
– Значит, ты после своих странных снов думаешь, что под этим воском спрятана Ирина? Вернее, ее труп? – спросил Никита, внимательно всматриваясь в лицо куклы.
– Ты просто читаешь мои мысли, – прошептала Лена, стуча зубами.
Никита достал из кармана зажигалку, поднес ее к восковой руке женщины и щелкнул спуском. Воск от язычка пламени сначала заблестел, как будто в него вдохнули жизнь, а затем стал оплавляться. С руки фигуры закапали густые, медовые капли. Лена замерла, она ждала, что вот сейчас из-под слоя воска появится рука Ирины с маникюром… Но вместо этого воск стаял, и показался металлический остов скелетной заготовки Петра.
– Что вы тут делаете?! – раздался за их спиной гневный голос.
Никита моментально выключил зажигалку, и они с Леной повернулись на звук. В проеме открытой двери стоял Петр с искаженным от злобы лицом. Он щелкнул выключателем, и ровный свет залил зал музея.
– Вы?! – удивился он.
Никита попытался встать так, чтобы загородить покореженную руку куклы, но расплавленный воск предательски громко капал на мраморный пол за его спиной.
– Зачем вы залезли в музей в такое время? Я сразу заподозрил, что ваша история была какой-то надуманной. Дрессировщик, которому откусывают голову… Просто бред! Понятно, вы, маньяки, решили изувечить мои работы? – Он стал приближаться к ним.
Лена только сейчас заметила в руке художника нож, которым он при ней кромсал пласты воска.
– Я постараюсь все объяснить, – подал голос Никита, загораживая собой Лену. – Петр, успокойтесь…
– Мне не надо ничего объяснять, я все вижу, вы сейчас поплатитесь за свое коварство!
– Вы не можете нас за это убить! – закричала Лена. – В крайнем случае, вызовите полицию, а нож уберите!
– Вы смогли запудрить мозги моему боссу, но меня вам не обмануть! Не двигайтесь! – приблизился к ним Петр. Вид его был безумным.
Никита не стал ждать, когда чокнутый художник нападет. Одним ударом он выбил из его руки нож, а вторым сбил с ног.
– Беги отсюда! – крикнул он Лене, но она не сдвинулась с места.
Никита с Петром покатились по полу, дубася друг друга кулаками.
– Прекратите, пожалуйста! – причитала над ними Лена, не зная, как унять драчунов.
Наконец Никита прижал художника к полу и, тяжело дыша, прошипел:
– Угомонись! Мы ничего не сделали! Повредили только руку одной фигуры, я заплачу за ее ремонт. Дай нам объясниться.
– Ты хочешь все рассказать ему? – удивилась Лена. – Он же первый подозреваемый!
Петр тяжело выдохнул:
– Подозреваемый? В чем вы меня подозреваете?
– В убийстве! – ответил Никита.
