Наталья Александрова - Козел и бумажная капуста
И в это время раздался звонок в дверь. В ту же секунду меня прошиб холодный пот, и я горько пожалела о том, что не осталась у Вадима. На цыпочках я подкралась к двери, прихватив на всякий случай утюг, которым гладила платье к завтрашним похоронам. Хоть он и не чугунный, а электрический, но достаточно тяжелый, можно оглушить мерзавца, да еще и ожог он получит!
Я с ужасом ждала поворота ключа в замке, но вместо этого снова раздался звонок.
— Кто там? — спросила я, потеряв терпение.
— Я, — ответили из-за двери.
— Кто — я? Говори толком!
— Я это, Вадим...
Тут только я сообразила поглядеть в глазок. Действительно, там стоял Вадим с большим пакетом в руках.
— Здрасьте! — весьма неприветливо сказала я, открывая дверь. — Давно не виделись. И позволь спросить, зачем ты пришел?
— Вот, еды принес. Ты ведь небось про еду забыла? — он протянул мне пакет.
Точно, я совершенно забыла купить хоть что-то на ужин и на завтрак.
— Ну заходи, только напугал ты меня до смерти.
— Я не хотел...
— Верю, тогда давай ужинать. Но если этот паразит не позвонит, я не знаю, что с ним сделаю!
— Ты его сначала поймай, — посмеивался Вадим.
Вообще он был какой-то не такой, как обычно, задумчивый и тихий. Мы поужинали, болтая о пустяках, и наконец, когда уже потеряли всякую надежду, этот тип позвонил.
— Что, соскучилась по мне? — раздался в трубке знакомый противный голос, явно измененный.
— Ой, что-то тебя очень долго не было слышно! — Я ему почти обрадовалась.
— Думаешь, погуляешь где-то несколько дней, я и отстану? Не тут-то было! — злорадно продолжал он. — Так просто ты от меня не отделаешься! Помни, у меня есть на тебя управа, да еще какая, ты же своими глазами видела фотографии.
— Слушай, все это я уже слышала! — прервала его я. — В общем, так — тебе нужен Пашин блокнот, я его тебе, так и быть, отдам, мне-то он совершенно без надобности. Павла завтра хоронят, меня больше ничто с ним не связывает. Отдам я тебе эту чертову записную книжку, но только завтра прямо на кладбище.
— Еще чего захотела — у всех на виду! — буркнул он.
Мне понравилось, что тон его стал менее агрессивным. Это правильно, что я перехватила инициативу.
— Не у всех на виду, а положу заранее там в одно место. Пока все будут Павла хоронить, можешь пойти и взять. У тебя фотографии мертвого Павла и пленку не прошу — все равно не отдашь. Но думаю, ты и сам не станешь эти фотки в милицию посылать — а вдруг да они с перепугу что-нибудь накопают? Я ведь тоже молчать не стану, мне терять нечего. Так что давай разойдемся красиво!
— Там посмотрим! — пообещал голос.
— Ну, смотри, смотри... А пока запоминай, как то место найти, где книжка будет лежать. Значит, от той могилы, где Павла хоронить будут, выберешься на главную дорожку, пройдешь по ней до ручья, перейдешь мостик, потом еще метров сто, пока справа не увидишь склеп на возвышении. На нем написано: «Купец первой гильдии Ферапонт Выпендрютый». Надпись старая, но разобрать можно.
— Ты... это, смотри, — тон был почти растерянный, — если пургу мне гонишь, мало не покажется...
— Как угодно, — сухо сказала я, — не хочешь — не бери. Да не вздумай ночью на кладбище переться — книжки там нет, я ее завтра положу, перед похоронами. И сюда не приходи, тут ее тоже нету. Так что прощай, век бы тебя не видеть и не слышать, — не дожидаясь ответа, я бросила трубку и отключила телефон.
— Ловко ты с ним! — похвалил Вадим. — Кажется, совсем перестала бояться.
— Это потому что ты со мной, — честно ответила я. — Ну что, время позднее, все дела на сегодня, я так понимаю, закончились, давай ложиться?
— М-м-м...
Все понятно, квартира у меня однокомнатная, диван хоть и широкий, но один, и в кухне тоже нет ничего подходящего. Этот малахольный тип глядел на диван и даже, кажется, покраснел.
— Так, — медленно произнесла я, — в чем дело? Что я опять не так сказала? Ты, мой дорогой, хуже, чем свекровь, хотя, надо признаться, ее у меня никогда не было...
— При чем тут свекровь? — искренне изумился Вадим. — И вообще, если ты хочешь, я уйду!
— А сам-то ты чего хочешь? — разозлилась я. — Если не хотел оставаться, зачем тогда вообще приходил? Ты же прекрасно знаешь, что у меня один диван и даже раскладушки нет!
— Но тебе нужно выспаться, завтра тяжелый день.
— Ну-ну, — усмехнулась я, — позволь тебе напомнить, что я здорова, — чтобы не сглазить, я постучала по деревянному подоконнику. — Так что не надо выдавать мне предписания, никто не собирается их выполнять. И вообще, что мы тут выговариваем друг другу? Делай как знаешь... можешь остаться, можешь уйти, я не держу.
— Неужели ты выгонишь меня посреди ночи? — задал он традиционный вопрос.
Спрашивается, где у этого человека логика? Впрочем, у мужчин ее никогда и не было...
Я злобно захлопнула за собой дверь ванной, приняла душ, вернулась в комнату и разобрала диван. Вадим все это время пребывал на кухне, потом тоже удалился в ванную — стало быть, решил остаться. Вслушиваясь в шум воды из ванной, я незаметно задремала — усталость навалилась. Проснулась я от его нежных прикосновений.
— Аня, давай мириться, — бормотал он, — что мы как ненормальные, все время ругаемся.
Знал бы он, как я умею ругаться, тогда бы понял, что с ним я веду себя более чем корректно.
— Я что — тебе совсем не нравлюсь?
— Нравишься, — честно ответила я, спросонья не выбирая выражений, — но какой-то ты... слишком положительный, что ли... Может, это и не плохо, но не в постели...
Целую вечность мы выясняли отношения, и только потом он соизволил меня поцеловать. Дальше все пошло, в общем-то, нормально, без отклонений, доктор не подкачал. В результате заснули где-то после трех ночи, чтобы вскочить по будильнику в шесть утра. Из зеркала на меня смотрела жуткая физиономия с темными кругами под глазами. Оно и к лучшему — пусть все думают, что я скорблю.
Один раз я была вместе с Павлом на могиле его деда — Павлу нужно было приклеить на памятник новую фотографию взамен отвалившейся. Пока он возился с овальным эмалевым портретом деда, я побродила вокруг и ознакомилась с окрестностями.
Эта старая запущенная часть Охтинского кладбища была очень живописна — над крутым берегом заросшего ручья стояли покосившиеся каменные кресты девятнадцатого века, надгробья с рыдающими мраморными ангелами и богатые склепы петербургских купцов.
Поэтому сейчас я легко нашла нужное место. Могила купца Выпендрютого представляла собой квадратное каменное возвышение, обнесенное высокой ажурной металлической решеткой. В центре возвышения, между двумя замшелыми каменными скамьями, узкая лесенка уходила вниз в склеп, где был похоронен сам купец первой гильдии Ферапонт Выпендрютый. Здесь, на этих самых ступенях, я должна была оставить коричневую записную книжку Павла.
Мы с Вадимом поднялись ко входу в ажурную клетку. Ржавая металлическая дверца была прикрыта, но не заперта, а держалась только за счет просунутой в проушины замка палочки. Отворив дверцу, мы поднялись на каменную площадку. Здесь было чисто — должно быть, потомки Выпендрютого следили за прадедушкиной могилой.
Подойдя к ступеням, я с любопытством заглянула внутрь. Полуразрушенная каменная лестница вела вниз, в темную таинственную глубину склепа, откуда тянуло сыростью и могильным холодом. Меня невольно передернуло, но я справилась с этим неприятным чувством: ну, действительно, склеп — он и есть склеп, могила — она и есть могила, и холод в ней должен быть могильный, а какой же еще?
Вход в сам склеп был приоткрыт, небольшая железная дверца имела также проушины для навесного замка, но сам замок отсутствовал. Я подумала, что наверняка сюда наведываются бомжи и хулиганы и из молодечества выпивают в склепе рядом с бренными останками купца первой гильдии, так что, если заглянуть туда, возможно, найдешь пустые бутылки и прочий современный мусор, но проверять это совершенно не хотелось, а перед глазами вставали ожившие трупы, поднимающиеся из гробов, вампиры и прочие веселенькие кадры из фильмов ужасов.
