Дарья Донцова - Шуры-муры с призраком
Не успела я войти в забитый всякой чепухой магазинчик, как увидела за прилавком того самого седого пожилого мужчину. Он читал какую-то газету. Услышав звон колокольчика, продавец отложил ее, поднял глаза, секунду помолчал, потом усмехнулся.
– Здравствуйте, Евлампия Романова, рад вас видеть.
– Добрый вечер, господин Филеас Фогг, – в тон ему ответила я, – хотя сомневаюсь, что вас так зовут в действительности. По нашей информации, магазином «Английский пациент» владеет Федор Алексеевич Пахмутов.
– Глупо было Фоггом называться, – вздохнул мой собеседник.
– Верно, – согласилась я, – и не стоило говорить, что госпиталь, где якобы работал Григорий Петрович Федин, именуется, как ваша торговая точка «Английский пациент», и звонить из будки, которая стоит у входа в лавку, не очень удачная идея. Правда, анонимное сообщение сделали вы не сами. Кого попросили? Подростка из числа покупателей?
– Возраст по звуку определили? – удивился Федор Алексеевич. – Вы правы, я выделил из толпы скромно одетого паренька, тот за небольшую плату согласился позвонить. Только я потом испугался, он из будки прямо зеленый вышел, сказал, там чем-то сильно воняло, у него чуть приступ астмы не случился.
– Хорошо, что тинейджер носит при себе дозатор, – заметила я. – Предвидя ваш очередной вопрос, отвечу, на записи слышно, как мальчик пользуется баллончиком. Теперь объясните, что происходит?
Мой телефон тихо звякнул, прилетело сообщение от Бунина, я быстро прочитала его и посмотрела на Пахмутова.
Он встал, закрыл магазин, открыл дверь, ведущую в служебное помещение, и предложил:
– Лучше устроимся там. Вы не против? Я не агрессивен. Не нападаю на женщин, на мужчин, кстати, тоже. Давайте представим теоретически, что у меня есть друг. А у него была любимая дочь…
– Давайте лучше перестанем вести себя, как дети, играющие в шпионов, – остановила я Федора Алексеевича. – Имя вашего приятеля Григорий Петрович Федин. Он на самом деле работал за границей, уехал давно, когда его дочь Майя родила больную девочку, а вернулся недавно.
Пахмутов показал на чайник.
– Хотите, заварю настоящий индийский…
– Хочу услышать правду, – перебила я Пахмутова. – Женщина, которая поменялась с настоящей Майей паспортом, рассказала много интересного. Какова ваша роль во всей этой истории?
– Лично моя? – напрягся Пахмутов. – Я всеми силами пытался отговорить Гришу от глупого поступка. Майечку уже не вернуть, но он решил наказать ее убийцу!
– Давайте по порядку, – попросила я, и владелец магазина начал рассказ.
Григорий Петрович Федин, врач-дерматолог, очень любил свою дочь Майю, которую воспитывал один. Когда она вышла замуж и родила ребенка, отец понял, что в крохотной квартирке им тесно, и подался по контракту в Африку, чтобы заработать на просторное жилье. Служил Федин в глухом месте, с дочкой связи почти не поддерживал, позвонить из африканской глубинки было сложно, письма доставляли нерегулярно, да и Майя не сообщала ему никаких подробностей своей жизни, отделывалась короткими фразами: «У нас все хорошо. Не волнуйся». Истину он узнал, когда вернулся в Москву и обнаружил, что в его родной квартире живут другие люди. Новая хозяйка жилья дала Григорию Петровичу номер телефона. Федин позвонил и услышал голос.
– Майечка, – закричал доктор, – что происходит?
– Тише, – попросила женщина, – езжай на рынок в Измайлово, там есть кафешка «Роза», там встретимся.
Ничего не понимающий отец кинулся по указанному адресу, и когда к нему за столик подсела располневшая брюнетка, не сразу понял, что этот Майечка.
Узнав, что сделала дочка, отец притих. Он понимал, что на отчаянный шаг Майя пошла ради получения денег на лечение Ниночки, ни в коем случае нельзя говорить, что дочь затеяла неописуемую глупость, она просто потеряла голову.
– Кнутова думает, что я сирота, – объяснила Майя, – в противном случае наш обмен не состоялся бы. Папочка, мы можем встречаться, но ты должен звать меня Лизой, Андрюшу Виталием, а, если кто заинтересуется, кем ты приходишься нашей семье, говори, что ты врач, который лечит Ниночку. Не ругай меня и не сердись, что я обменяла квартиру. По условиям договора с Кнутовой, мне надо было перебраться в другое жилье, это был самый стремный момент! Я наврала Елизавете, что родительская квартира давно продана, что мы с Андрюшей и Ниночкой мыкаемся по съемным углам, Кнутова очень обрадовалась. Но на самом-то деле мне предстоял обмен, причем делать его пришлось в рекордно короткий срок. И еще засада! Ты перед отъездом определил меня собственницей жилья, но остался в нем прописан. Мне пришлось заплатить кое-кому, чтобы твое имя исчезло из документов. Но я справилась! Я получила деньги на лечение Ниночки!!!
И что оставалось делать Григорию Петровичу? Авантюру затеяли без него, невероятную глупость уже совершили, а говорить дочке все, что он о ней думает, отец не стал. Он понимал, что Майей руководило желание спасти свою дочь. На привезенные из Африки деньги Федин купил квартиру, устроился дерматологом в больницу, и жизнь как-то наладилась. Вот только Ниночка умерла, дочь Григория впала в депрессию, много плакала, потом родила вторую, здоровую девочку, ожила, повеселела, но стала постоянно говорить о тяжелом материальном положении. Григорий Петрович старался как мог помочь ей, но он много не зарабатывал. А его дочь хотела для своего ребенка все самое лучшее, мечтала устроить девочку в элитный детский сад, затем в самую престижную гимназию, отправить ее учиться в Оксфорд, купить ей шикарные платья, катать в роскошной машине… Федин пытался объяснить Майе, что по одежке надо протягивать ножки, ребенок еще мал, не надо каждый день рыдать из-за того, что не сможешь закатить кровиночке свадьбу, как у голливудской звезды, не стоит планировать поступление крошки, которая еще и читать не научилась, в лучший университет мира. Но Майечка кричала:
– У других детей все есть, я хочу, чтобы у моей в сто раз больше было! Господи! Пошли мне денег! Очень много! Ничего, я найду способ получить состояние! Что-нибудь придумаю!
И ведь на самом деле придумала.
Как-то раз Майя пришла к отцу красная от злости, рассказала, что ходила к той, с кем поменялась документами, потребовала от нее валюты, но получила не всю сумму, а жалкую подачку.
– Вместо миллиона эта стерва всего восемь тысяч долларов дала, – возмущалась дочь, – у самой клиника пластической хирургии, клиентов лом, баксы мешками загребает. Ну ничего, я из нее бабло вытрясу. Все отслюнявит.
– Не делай этого, – попросил Григорий Петрович, – опасно становиться на путь шантажа, да и не порядочно.
– Я живу, как хочу, – огрызнулась Майя, – нужны деньги на воспитание Катеньки. Можешь внучке состояние дать? Нет? Вот и помалкивай.
Неделю Григорий Петрович обижался, потом решил помириться со своей дочкой и узнал, что она с мужем погибла в ДТП.
Пахмутов потер ладонью затылок.
– Не стану рассказывать, что произошло, когда Гриша услышал про смерть дочери и зятя. Сначала он впал в безумие, потом понял: его любимых людей лишила жизни мерзкая тварь, которая подбила его наивную, простодушную дочь на авантюру. Майечка пришла к ней с требованием денег за молчание, а мерзавка подстроила аварию. Ну и…
Федор замолчал.
– …он решил ей отомстить, – договорила я за собеседника, – однако, ругая дочь за авантюризм, отец поступил не лучше, разыграл целый спектакль. Прикинулся полубезумным стариком, вынудил убийцу дочери взять его на работу. Зачем он это затеял?
Пахмутов включил чайник.
– Дочь была смыслом жизни Федина. Я Грише говорил: твой зять был хорошим, но очень слабым человеком, он во всем подчинялся жене, права голоса не имел, и мог сесть за руль подшофе. Водился за парнем такой грешок. А твоя дочь, уж прости, была бесшабашной и любила этакое русское: «авось сойдет». Помнишь, как за пару месяцев до отъезда в Африку мы отмечали твой день рождения? Зять тогда выпил, потом сел за руль, Майя рядом устроилась. Я встревожился.
– Нельзя в таком состоянии автомобилем управлять, оставайтесь на ночь.
Твоя дочка отмахнулась.
– Он совершенно трезвый, что ему пара бокалов вина? Это доза для младенца. Я не могу спать нигде, кроме дома, ничего с нами не случится. Андрей прекрасно водит, всегда спокойно доезжаем, почему сегодня будет иначе?
Обычно жены мужиков останавливают, когда те, наклюкавшись, за баранку лезут, а твоя наоборот поступила. Никто их не убивал, ДТП – результат их глупого поведения.
Гриша меня молча выслушал и отрезал:
– Нет! Аварию подстроила баба, которая отняла у дочки и зятя их биографию.
Пахмутов бросил в кружки пакетики, залил их кипятком и поставил чай на столик.
– Понимаете, у Гриши никого нет, к маленькой внучке он не привык, практически не знает ее. В гости к малышке дедушка заходил нечасто, мать опасалась, что ребенок подрастет и начнет спрашивать, кто такой Григорий Петрович, велела отцу изображать педиатра. Это не способствовало возникновению близких отношений между дедом и крошкой. После смерти родителей девочки Григорий Петрович занервничал, по документам он не являлся Катюше дедом, но судьба ее его беспокоила. Гриша поехал в органы опеки, представился лечащим доктором Кати и спросил, что будет с девочкой? Дама из соцзащиты оказалась сочувствующей, она объяснила:
