Коза – Дереза - Ирина Трифоновна Северинчук
Прочитав всё, узнала не только об убийстве Ивана Степановича, но ещё больше шокирована тем, что было сказано о моей семье. Я поняла, что пришло время действовать…
В нашем клубе каждую субботу проводились вечера отдыха. Со всех других деревень к нам на танцы собиралась молодёжь. Экзамены в школе успешно сданы. И я решила позволить себе – отдохнуть. Кроме того хотела кое-что уточнить по записям из блокнота дяди Пети.
За неделю до этого, в комоде, среди всякого тряпья нашла бабушкино крепдешиновое платье. Из него, соседка Тоня помогла сшить мне симпатичную обновку. Туфли дала тётя Нина. Мы с Тоней пошли на танцы. У неё был мальчик, встретившись в клубе с ним, она оставила меня одну. Но я не скучала.
Когда объявили дамское танго, то осмелилась и пригласила высокого парня. Он из города, а в нашей деревне гостил у родственников. Парень красивый и всем девчонкам очень нравился. Я заметила, что Юра мной заинтересовался. После танцев вызвался проводить.
Стоял летний тёплый вечер. Мы вышли из клуба и направились в сторону моего дома. Остановились возле кустов сирени. И тут неожиданно, Юра схватил меня за плечи, притянул к себе и поцеловал. Я возмутилась. Это мой первый поцелуй с парнем и тем более без моего согласия. Оттолкнув его, я побежала. Он меня догнал, схватил за руку и со злостью прошипел:
– Чего ломаешься, как сдобный пряник? Сама же этого хотела.
– Ничего не хотела, пусти,– и старалась выдернуть свою руку из его руки. Но он крепко держал. Не успела опомниться, как завалил меня на землю и стал рвать моё единственное красивое платье.
Меня охватила неописуемая злость и обида. «За кого он меня принимает?» – и тут же укусила его за ухо, да так сильно, что наверно, ещё чуть– чуть и откусила бы. От неожиданности и боли, он закричал и ослабил руки. Этого стало достаточно, чтобы я смогла вырваться. Убегая, громко прокричала:
– Убийца! Тебя уже ищет милиция! Я специально спровоцировала его. От страха, что про него всё стало известно, он должен был испугаться и сделать глупость. Это был мой козырный ход.
Мне бы убежать домой и сообщить взрослым, но я приняла другое решение. Пробежав до поворота улицы и завернув за угол, спряталась за кучей кирпича. Погони не слышно.
Прождав где – то с полчаса, отправилась к дому убитого Ивана Степановича.
Три больших окна, выходившие на улицу, темны. Фонарей в деревне мало и все в основном на центральной усадьбе.
Но мне помогала огромная луна. Со двора слышался жуткий собачий вой, в нём звучало столько боли и тоски, что становилось не по себе. На воротах висела табличка «Осторожно, злая собака».
Почуяв меня, огромная собака, перестав выть, залаяла. Цепь удерживала её. По соседству находилась хата, в ней жила одинокая старушка и собаки у неё не было.
Я решила: через её двор, по огородам, проникнуть к дому Ивана Степановича с тылу. Окно кухни выходило во внутренний двор и ярко светилось. Собака находилась в первом дворе. Невысокий забор с калиткой разделял два двора. До окна высоко и что делается в комнате, не видно.
У стены дома стояли небольшие ящики из-под картошки. Поставив пять ящиков, друг на друга, я взобралась на них и осторожно заглянула. Прозрачная тюлевая занавеска позволяла увидеть, что творилось внутри.
Юра ходил по комнате и курил. Видно, что он волновался. На его лице явно был выражен страх. А собака, почуяв моё вторжение на их территорию, громко лая, старалась сорваться с цепи. Я поняла, что Юра после моих слов в его адрес сильно напуган и не знал что предпринять. Это и требовалось выяснить. И мне надо было, как можно скорей отсюда убегать, и я поспешила.
Но подвели ящики. Пошатнувшись, потеряла равновесие и с грохотом повалилась на землю. Сильно не ушиблась, но нога подвернулась, и я не смогла быстро встать. В какую – то минуту почувствовала, что меня схватили за воротник платья и приподняли. Это был Юра.
– Не ожидал, что обнаглеешь и придёшь. Ну, я с тобой ещё разберусь, тварь!– выразил свою злость и поволок меня к подвалу. Я упиралась ногами. Воротник трещал по швам, но я уже не думала о своём платье.
Главное – вырваться из рук Юры. Но мне неудобно, он находился сзади, и зацепить или укусить его не могла. В это время собака громко лая, со всей силы рвалась с цепи. Казалось, что ещё чуть – чуть и сорвётся.
В деревнях для хранения продуктов, заготовленных впрок, используют в основном погреба. Только у зажиточных крестьян добротные подвалы со ступеньками. Вот в такой подвал Юра закрыл меня.
– Посиди до утра, а я подумаю, что с тобой сделать, – угрожающе произнёс он и подтолкнул меня в спину.
Я не плакала, но было очень страшно. Радовало то, что свет не выключил. Под потолком горели две лампочки. Потирая ушибленную ногу, осмотрелась. Вдоль стен висели полки, на которых стояли банки с компотами, огурцами, помидорами и вареньем. Моё сознание работало чётко. Я понимала, что мне грозит большая опасность, может, даже смерть. Этот человек, заметая следы, способен на зло.
Терять ему уже нечего. Сна не было ни в одном глазу, я усиленно думала и придумала. Сняла с полки две банки с яблочным повидлом. В деревянной кадушке нашла камень, который обычно кладут для гнёта, чтобы сок прикрывал капусту.
Приноровилась и отбила верхушки у банок. Начиная сверху и до самого низа, разлила по всем ступенькам. В небольшом ящике был песок, чтобы не бросалось в глаза, присыпала песком. И последнее, что сделала, камнем разбила лампочки и принялась ждать.
Видно Юре не спалось. Ещё солнце не взошло, как он, грохоча цепочкой и замком, открыл дверь.
Свет от лампочки над входной дверью, создавал полумрак. Щёлкнув несколько раз выключателем, Юра стал спускаться. Где – то на второй ступеньки, его ноги поскользнулись на повидле и разъехались в стороны. Матерясь, «на чём свет стоит», он полетел вниз.
А мне этого и надо. Я бросилась по ступенькам вверх. Чтобы ноги не скользили,
