Благочестивые вдовы - Нолль Ингрид
Около полуночи Кора захотела лечь. Бэла уже давно спал крепким сном на замызганной овечьей шкурке, видимо, служившей собачьей подстилкой. Феликс предложил нам свободные комнаты. В одной из них была большая кровать, в другой – только матрас на полу. Ни минуты не медля, я перенесла сына в широкую кровать и улеглась рядом. Мне было глубоко безразлично, где и как лягут Кора и Феликс.
На следующее утро я проснулась довольно поздно. Еще в полусне, пошла искать сына. Бэла был на кухне вместе с Феликсом. Он сидел за столом и плюхал ложкой в мисочке, так что молоко и сладкие хлопья разлетались во все стороны. Под столом большая лохматая собака радостно слизывала неожиданно свалившееся угощение. Щедрым жестом Феликс протянул мне картонную упаковку какао, из которой сам только что пил. Я отмахнулась и присела к столу рядом с сыном.
– Твой пес? – спросила я и узнала, что собака при надлежит одному из друзей Феликса.
– Макс решил не возить его с собой в Ирландию, хотя там не строгие ветеринарные правила. Еще в квартире живет Цилли, она тоже в разъездах, поэтому в кухне сейчас относительный порядок.
Живя в Италии, я отвыкла завтракать. Утром мы просто пили кофе, Эмилия всегда варила для нас эспрессо, чуть только мы поднимались. Я обвела кухню нетерпеливым взглядом. Феликс все понял, вскочил и принялся шарить на полках, где в самом деле отыскал банку растворимого кофе.
Появилась Кора, молча взяла у меня из рук чашку и выпила мой кофе, потом припала к бутылке с минеральной водой. Когда водный баланс ее организма был восстановлен, она заговорила подозрительно любезным тоном:
– Мы с Феликсом вчера вечером решили, что ему стоит увидеть Тоскану. А у него как раз каникулы…
Ну, моего разрешения ей не требуется. Я кивнула, а что тут скажешь?…
– Но только я беспокоюсь за бабушку, – размышляла вслух Кора, – а моей тете почему-то понадобилось именно сейчас взять отпуск и улететь на Бали…
Я все еще не понимала, на что мне сдались ее бабушка и тетушка.
– Ведь с собакой кто-то должен гулять, – продолжала Кора.
Тут я заподозрила неладное, но промолчала.
– Майя же такая хорошая, – сказала она, обращаясь к Феликсу, – она присмотрит тут за всем пару дней. И для Бэлы хорошо пожить на родине.
Феликс запротестовал. Спасибо, хоть ему было неудобно навязывать мне их семейные проблемы.
– Да ладно тебе, это же всего на каких-то два-три дня, – повторила Кора и улыбнулась ему. – Потом я привезу тебя обратно в Дармштадт, чтобы вернуться уже вместе с Майей и Бэлой.
Они как-то разом согласились, что все же стоит навязать мне эту головную боль. В мое распоряжение поступает также машина Макса, я могу хоть каждый день ездить на ней за город с ребенком и собакой, после обеда навещать бабушку и иногда привозить ей что-нибудь к столу…
– У нее есть горничная? – поинтересовалась я.
– Вообще-то нет. Но старушка не возится в песке, как Бэла. У нее не много уборки, к тому же она никогда не приглашает гостей.
И так далее, и так далее, пока мне самой не показалось, что все не так уж плохо.
Не прошло и двух часов, как Феликс, наскоро побросав в сумку вещи, попрощавшись по телефону с бабушкой, показав мне, где лежит туалетная бумага и собачий корм, прыгнул в машину Коры, и дымок за ними растаял.
Кому бы понравилось, когда решение принимается против его собственной воли? Я чувствовала себя ссыльным поселенцем на острове Святой Елены. Негодяи! Бросили меня – вещи из чемодана разлетелись веером. И вообще, что это за дом, что это за город, что это за кровать – я злобно пнула свою новую постель. Ее я перестелила.
Немного успокоившись, я отправилась бродить по квартире, благо мое общество Бэле не требовалось. Сын был очень занят – он возился с единственным оставшимся в квартире постоянным жильцом. Собак Бэла не боялся, любую незнакомую псину мог беззастенчиво схватить за хвост: он вырос, играя с Пипо, терьером Эмилии. Мальчишка быстро сдружился с безымянным псом, оставленным своим другом и хозяином. Похоже, нас постигла примерно такая же участь.
В квартире у каждого была своя комната. Феликс жил в самой большой и в самой абсурдной: из стен торчали срезанные водопроводные трубы, через огромные окна была видна не только наша улица, но и угол соседней. Я догадалась, что прежде здесь наверняка располагалась парикмахерская. В поисках славы самодеятельного дизайнера нынешний хозяин наполовину завалил пыльные окна-витрины различными странными предметами, такими как, например, пустая птичья клетка или дамский корсет позапрошлого века. Никогда не понимала подобных художеств.
У Макса, студента-электротехника, был творческий беспорядок и верстак посреди комнаты.
«Но все же у него не так грязно, как у меня, хотя там, судя по всему, живет женщина», – подумала я.
Так, здесь у нас что? Я распахнула дверь в следующую комнату – а здесь у нас, уткнувшись в подушку, голый парень спит поперек кровати. Энди поднял голову.
– Я… я хотела спросить, где у вас стиральная машина, – нашлась я.
Сначала его лицо не выражало ничего определенного, однако ни грамма смущения или обеспокоенности моим внезапным вторжением я не заметила. Он посмотрел на часы и обрадовался, что я его разбудила. Ему нужно было спешить на работу: в каникулы, да и не только, он водил такси. Энди подтянул к себе простыню, сел и философски заметил:
– Не всем же везет, как Феликсу, который раз в месяц возит пылесосом по ковру своей бабушки, а то и вовсе поручает это подружке, и пожинает две сотни.
Я угрюмо похвасталась, что на ближайшие дни это поручено мне.
– Так ты его новая пассия? – догадался Энди.
– Выходит, что так…
Чтобы снова не сесть в лужу, я спросила, когда бывает дома еще одна их соседка, о которой вчера говорил Феликс.
– А! Катрин, наша принцесса в ослиной шкуре. Она сбежала от мужа-адвоката и прячется у нас в коммуне. Хотя что-то незаметно, чтобы муж ее преследовал.
Осмотр квартиры я продолжала, уже когда Энди стянул резинкой свои длинные волосы – похоже, предмет его особой гордости – в тугой хвост и укатил на велосипеде.
Чем выше поднималось солнце, тем явственнее я понимала, насколько бесцеремонно меня подставили Кора и Феликс. К тому же оттенок их утренней спешки сказался и на моем настроении. Не опаздываю ли я, собственно, к бабушке? А это обещанная машина? Выглядит как ржавая банка. Я садилась в нее с некоторым сомнением. Пес радостно залез на место рядом с водителем. Бэла на заднем сиденье испытал даже большую радость, обнаружив пустые пивные банки, грязные тряпки и набор отверток. Не стоит и говорить, что Кора не потрудилась вынуть из «феррари» детское креслице.
Мне доверили ключи от дома, но я долго не могла его найти. Пришлось не раз переспрашивать дорогу, пока «ведьмина изба» бабушки Шваб отыскалась. Мое негодование достигло предела, но я обещала себе не срывать зло на старушке. Она была из тех пожилых дам старой закалки, при которых извольте всегда выражаться пристойно.
– Как вы себя чувствуете? Воспаление легких не подтвердилось? – спросила я, с трудом удерживая за руку готового на подвиги Бэлу.
Фрау Шваб удивленно посмотрела на меня:
– Спасибо, хорошо. Только у меня был небольшой бронхит, а последнее воспаление легких я пережила в шестнадцать.
Едва я успела извиниться за вчерашнюю выходку сына, как вновь раздался стеклянный звон. Но на этот раз виноват был не Бэла, а пес, который начисто смел все, что стояло на столике у кровати, радостно виляющим хвостом. Только мы это пережили, Бэлу начало рвать, потому что он объелся печеньем. И, глядя на фрау Шваб, я сомневалась в утверждении Коры, что всякая бабушка мечтает стать прабабушкой.
– Могу ли я еще чем-то вам помочь? – спрашивала я до невозможности сладким голосом, собирая битую посуду и непотребно пахнущие бумажные полотенца в мусорное ведро.
Пытаясь улыбаться, пожилая дама заверила меня, что у нее большой запас консервов и она вполне сможет разогреть на обед спаржевый суп. Кроме того, завтра ей все равно нужно выйти на воздух, это полезно для здоровья, тогда она сама купит фрукты.
