Фаина Раевская - Принц на белом костыле

— Афоня, — наконец «ожил» Димка, причем голос у него был какой-то странный, как у неисправного «тамагочи», — надеюсь, ты пошутила?

— Если бы… — печально вздохнула я.

— Но… Раз тебя взяли в заложники, значит, ты не виновата, — выдвинул версию Димыч.

— Ну-у.., как тебе сказать… Вроде и нет, но ведь потом-то я перестала быть заложницей.

Теперь я как бы соучастница. Ты знаешь, Дим, у Степки, это мой напарник, очень сложная жизненная ситуация, и я решила ему помочь. Клавка вот тоже сидит соображает, что делать.

— Позови ее к телефону, — велел Брусникин.

— Она не может, Дим, она так сильно думает, что даже в ступор впала.

На этот раз Брусникин молчал долго. В его молчании моя интуиция четко угадывала что-то нехорошее. Я мысленно поблагодарила судьбу и Димкино начальство за вовремя организованную командировку.

— Значит, так, — прервал молчание Брусникин. — Деньги где?

— Тут. Клавка их к груди прижала и трясется, словно в ознобе, потерять боится, наверное.

Оно и понятно — никогда в жизни такой суммы в руках не держала. А что?

— Сидите дома. Деньги не тратить. К вам придут мои ребята и все уладят. Ясно?

— Ага, ясно, — кивнула я в трубку. — Дим, а как мы узнаем, что это твои ребята? Может, пароль какой-нибудь придумать?

— Про славянский шкаф, — выдавил из себя Брусникин и отключился.

Я уставилась на телефон, вспоминая пароль про славянский шкаф.

— Ну, что? — отчего-то шепотом спросила Клюквина. — Лютовал?

Я отрицательно покачала головой.

— Это плохо. Значит, когда вернется, головы нам посносит. Чего делать-то велел, Афонь?

— Сказал, чтоб деньги не тратили, сидели дома и ждали, когда придут.

— За нами?! — ахнула Клавка.

— Да нет, — сморщилась я. — Ребята Димкины придут и все уладят: и со сберкассой, и с милицией.

— Слава богу, — перевела дух Клюква.

Согласившись с Клавдией, я перевела взгляд на Степана. Он сидел на диване и, казалось, дремал. Только играющие желваки свидетельствовали о том, что Степка крайне напряжен.

— Ты чего, Степ? — попыталась я его растормошить. — Все будет в порядке! Видишь, со сберкассой Брусникин все уладит, нас даже не посадят.

— Можно от вас позвонить по межгороду? — вместо ответа спросил Степан. — Беспокойно мне что-то, как там Оксанка с мальчонкой…

Клавка проводила Степку в коридор, где стоял телефон, и деликатно удалилась.

Зато на меня она набросилась без всякой деликатности.

— У тебя с башкой все в порядке или наметились проблемы? — прошипела она.

— Почему это? — обиделась я. — С каких пор помощь хорошему человеку — это плохо?

Сразу все начинают намекать на легкую форму тяжелого сумасшествия.

Клюква внимательно на меня посмотрела, будто и правда хотела найти эту самую легкую форму, ничего, видно, не нашла и продолжила свое шипение:

— Ты соображаешь, чего несешь? Помочь хорошему человеку! У него что, на лбу написано: «Я хороший человек, люблю собак и перевожу старушек через дорогу? Просто сейчас у меня тяжелые жизненные обстоятельства, а так я белый и пушистый».

— Можно подумать, у меня был выбор. Меня ж в заложницы взяли, забыла? — напомнила я.

— Ага. К тому же он еще и псих. Брать тебя в заложники! На это может решиться только человек с неадекватным восприятием действительности. И потом, что такое?! — возмущенно всплеснула руками Клавка. — "Клавочка, Степану срочно нужны четыреста тысяч долларов!

Не знаешь, где их взять"? Знаю, конечно, дорогая Афоня! Посмотри у меня в кошельке, в отделении для мелочи. Там должны заваляться.

Ты хоть представляешь себе, сколько это денег?!

У тебя их нет, папа наш с тобой, чтоб ему икнулось на том свете, увы, не миллионер. А может, у тебя имеется парочка знакомых олигархов, безумно в тебя влюбленных? Тогда нет проблем, Афанасия! За один только благосклонный взгляд они расстанутся с полумиллионом баксов, даже глазом не моргнув, и еще столько же сверху накинут!

Я удрученно молчала. Конечно, Клавка права: ни миллионеров, ни влюбленных олигархов у меня не было, и взять их, конечно, негде. Ну, а теперь главный вопрос: чем я могу помочь Степке?

Вернулся Степан, расстроенный, удрученный, словом, не в себе. Жалко было на него смотреть.

Даже Клавка прониклась и участливо спросила:

— Ну? Что там? Как твои?

— Их нашли, — растерянно ответил Степка, — и увезли. «Негоже, — говорят, — семью разлучать». И еще напомнили о сроках.

— И какие же сроки? — безнадежно поинтересовалась я.

— Был месяц. Осталось три недели.

Все молчали. Да и что тут скажешь? Четыреста тысяч — огромная сумма, и просто так ее взаймы не возьмешь. А если и возьмешь, чем отдавать? Но что же делать? Теперь, когда в плену у бандитов не только Виктор, но и его жена с ребенком, сидеть сложа руки, даже не пытаясь помочь, я не могла. Знаю, что и Клавка тоже, поэтому я попросила Степана еще раз, со всеми подробностями рассказать историю Виктора.

Сестра обладает острым умом, в критических ситуациях она иногда выдает гениальные идеи.

— А если в милицию? — предложила я и сама устыдилась глупого вопроса. Какая милиция? Если до бандитов дойдет, а до них дойдет, то, без сомнений, убьют и Витьку, и Оксанку, жену его, и ребенка не пожалеют.

В дверь позвонили.

— Кто это? — пролепетала Клюквина.

— Наверное, Димкины ребята.

— Точно?

— Спокойно, Клава, мне известен секретный пароль, — успокоила я сестру и пошла открывать. — Но ты Степку спрячь, на всякий случай…

За входной дверью нетерпеливо топтались два парня, похожие друг на друга, словно бильярдные шары. «Специально их подбирают, что ли? — подумала я, глядя в „глазок“. — Хотя нет, мой Димка отличается от них. В лучшую сторону, разумеется».

— Кто там? — спросила я, заранее зная ответ.

— Из ФСБ. От Брусникина.

— Ага. Это хорошо, — ответила я, лихорадочно вспоминая «правильный» пароль. — Вы продаете славянский шкаф?

Парни за дверью впали в кратковременный ступор. Я терпеливо ждала «правильный» отзыв.

Видно, к общему знаменателю ребята так и не пришли. Один из них, прочистив горло, повторил:

— Вы, наверное, не поняли. Мы от Димы Брусникина, из ФСБ.

— Это я поняла. Как насчет шкафа? — не отставала я. Дался мне этот шкаф, ей богу! Но меня несло, остановиться уже не могла. Тут и Клавка нарисовалась:

— Чего?

— Это от Димки, — пояснила я. — Только они пароль никак не вспомнят, вернее, отзыв.

Клюквина покрутила пальцем у виска и открыла дверь.

Опасливо косясь на меня, ребята просочились в коридор, сразу заполнив своими габаритами все его пространство, и робко потребовали:

— Пакет из сберкассы давайте!

— Ага, — кивнула Клюква и принесла пакет. — Там все, мы ничего не тратили!

Парни забрали пакет, отчего-то глубоко вздохнули и ушли, так и не назвав отзыв на пароль.

Мы с Клавкой вернулись в комнату, продолжая спорить, и уселись на диван.

— Чего ты к ним привязалась со своим паролем? — злилась Клюква.

— Во-первых, как бы мы узнали, что они в самом деле из ФСБ? Нынче любую «корочку» можно подделать так, что она будет лучше настоящей. А во-вторых, Димка так сказал…

Кажется, Клавдия не поверила:

— Прямо так и сказал?

— Ну… Так или примерно так, я уже не помню…

— Надо же! Я, конечно, догадывалась, что у работников спецслужб голова по-другому работает, не так, как у всех нормальных граждан, но чтоб до такого доходило… И что за пароль?

— В том-то и дело, Клава, что я точно не помню! В кино каком-то его использовали… — Я потерла лоб, пытаясь вспомнить. — Типа: «Вы принесли славянский шкаф»?

— «У вас продается славянский шкаф»? — очень неожиданно раздался приглушенный голос из нашего шкафа-купе — Ой, мама! — взвизгнула я.

— Степка, вылезай, — крикнула сестра.

Степан вывалился из шкафа, чихнул и продолжил:

— А отзыв такой: «Шкаф уже продан. Могу предложить никелированную кровать».

— Точно! — обрадовалась я. — Степка, ты гений.

Гений поднялся с пола, отряхнулся, а потом задал сакраментальный вопрос:

— Девчонки, что делать-то будем? Сберкассы грабить я больше не могу — не мое это дело.

— А чем ты вообще занимаешься?

Ну, это надолго! Если Клавка занялась выяснением личности Степана, его хобби, основным видом деятельности, а также особенностями условных и безусловных рефлексов, то времени это могло занять довольно много. Поэтому я рявкнула во всю силу легких:

— А давайте чайку-кофейку тяпнем?!

Клавдия вздрогнула, но расспросы временно прекратила. Мы переместились на кухню.

Пока сестрица готовила, я, качая ногой, размышляла над сложившейся ситуацией. Если мы откажемся помогать Степану, он пропадет.

Самому ему ни за что не справиться. Да и как теперь откажешься? Совсем ведь сгрызет беспощадная совесть! Но как помочь?

— Вот в чем вопрос, — вслух вздохнула я.