Элизабет Питерс - Крокодил на песке
Я вовсе не мужененавистница, несмотря на инсинуации некоей личности, чье имя еще появится на страницах этого повествования. Однако всегда считала, что мало кому из лиц мужского пола можно доверять, и история Эвелины лишь подтверждала мою теорию. Было ясно как день, что Альберто не отличается правдивостью, и то, что он написал Эвелине по поводу ее деда, нуждалось в проверке. Поэтому я отправилась к нашему консулу в Риме и навела справки.
В консульстве я с сожалением узнала, что хотя бы в этом вопросе Альберто придерживался правды. Наш консул лично знал графа Элсмира, и, разумеется, здоровье столь знатного человека не могло не волновать всех. Престарелый граф еще не умер, но известие о его кончине ожидалось в любую минуту. Бедный старик уже много дней находился в глубокой коме.
Я рассказала консулу об Эвелине. Судя по тому, как его лицо вмиг превратилось в невыразительную маску дипломата, до него дошли слухи о ее бегстве. Этот глупый человек безрассудно начал уговаривать меня не связываться с Эвелиной, но я, разумеется, его оборвала и холодно сообщила, где можно будет найти мою новую подругу. Дав свой каирский адрес, я удалилась, оставив консула в полном остолбенении.
Двадцать восьмого числа того же месяца мы сели на корабль и отплыли в Александрию.
Глава 2
1
Избавлю читателя от описания поездки и живописной грязи Александрии. Всякий путешественник-европеец, способный держать перо в руках, считает святым долгом опубликовать воспоминания о египетских помойках. Если читатель интересуется местным колоритом, то пусть обратится к другим авторам, что так увлеченно живописуют грязь и странные нравы здешних городов.
Путешествие по морю было отвратительным, но, к счастью, Эвелина не стенала днями напролет и лицо ее вовсе не окрасилось в зеленые тона, как я опасалась. Без каких-либо приключений мы добрались до Каира и поселились в гостинице «Шепард».
Все останавливаются в «Шепарде». Говорят, что среди путешественников, которые ежедневно собираются в великолепной столовой, рано или поздно непременно встретишь кого-нибудь из знакомых. А с террасы праздный турист, попивая холодный лимонад, имеет возможность созерцать панораму восточной жизни во всей ее красе. Вот чопорные английские путешественники тащатся на крошечных осликах, волоча ноги по пыльной дороге. Следом важно едут вооруженные до зубов янычары в расшитых золотом кафтанах. Далее бочком продвигаются местные женщины, эти несчастные с ног до головы закутаны в пыльные черные тряпки. Величественные арабы шествуют в развевающихся сине-белых балахонах, а за ними дервиши со спутанными бородами и весьма оригинальными прическами... Но, похоже, я все-таки поддалась прискорбному искушению путешественника.
Той зимой в Каире обреталось не так много англичан. Видимо, их напугала война в соседнем Судане. Но некий господин, с которым мы познакомились в отеле, заверил нас, что война вот-вот закончится и войско варваров будет разбито в пух и прах. Я отнюдь не разделяла оптимизма этого всезнайки, однако Эвелине ничего не сказала, поскольку собиралась провести зиму, путешествуя по Нилу, и всякие там глупости вроде войны или восстания не могли нарушить моих планов.
Путешествие по воде – это единственно приемлемый способ увидеть Египет. Все памятники древности расположены вдоль Нила. Я была наслышана о преимуществах поездки на дахабия, и мне не терпелось приобщиться к ним. Дахабия – это настоящий плавучий дворец, битком набитый всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами.
Оказавшись в Каире, я первым делом помчалась на пристань, чтобы выбрать подходящее судно.
Когда я сообщила о своем намерении нашим соседям по отелю, собравшимся после обеда в гостиной, мои слова были встречены бурным весельем. Эти милые люди злорадно уверяли, что у меня ничего не выйдет. Мол, египтяне – народ ленивый, а дахабия – штука капризная.
У меня на этот счет имелось собственное мнение, но я перехватила взгляд Эвелины и промолчала. Эта девушка действовала на меня самым поразительным образом. Если я проведу в ее обществе еще немного времени, то наверняка превращусь в слабохарактерную сентиментальную клушу.
Вполголоса высмеяв глупых туристов, мы поспешили на пристань, чтобы выбрать себе транспортное средство. Поначалу многообразие судов смутило даже меня. Однако потребовалось не так много времени, чтобы понять – большая часть посудин просто никуда не годится. Из-за грязи. Вообще-то я вполне терпима к грязи, более того, и раньше предполагала, что в Египте санитарные условия не совсем такие, как в Англии, но все же!.. К сожалению, суда почище были чересчур большими. Расходы меня не пугали, но как-то нелепо двум женщинам, если не считать горничной, плыть на судне, оснащенном десятком больших кают и двумя гигантскими кают-компаниями.
По настоянию Эвелины мы наняли проводника.
Их здесь именуют драгоманами. Честно говоря, я не очень понимала, зачем нам нужен этот самый драгоман, поскольку успела вызубрить несколько арабских фраз и не сомневалась в своей способности объясниться с любым египтянином. Тем не менее я уступила Эвелине. Нашего драгомана звали Майкл Бедави. Это был низенький и толстый человечек с пышной черной бородой и белым тюрбаном на голове, хотя, должна признаться, под это описание подходит половина мужского населения Египта. Но Майкл помимо английского имени выделялся среди своих соотечественников дружелюбной улыбкой и открытым взглядом светло-карих глаз. А также религией – он был коптом-христианином, а не мусульманином, как большинство египтян.
С помощью Майкла мы и выбрали судно. Называлось оно «Филы»[1], имело средние размеры и отличалось необычной для Каира чистотой. А в его раиса, то есть капитана, мы с Эвелиной просто влюбились. Звали его Хасан, и родом он был из Луксора. Мне понравился его решительный рот, твердый взгляд черных глаз и особенно проблески юмора в этих глазах, когда я опробовала запас своих арабских слов. Видимо, акцент у меня был чудовищным, но капитан Хасан похвалил мое знание языка, и сделка состоялась.
Гордясь тем, что стали судовладельцами, мы с Эвелиной обследовали помещения, которым предстояло стать нашим домом на следующие четыре месяца. На судне имелось четыре каюты, по две с каждой стороны от узкого прохода. Была также и ванная комната с подведенной к ней водой. В конце прохода находилась дверь, которая вела в кают-компанию, повторявшую полукруглые очертания кормы. Она хорошо освещалась благодаря восьми окнам, вдоль стены тянулась длинная изогнутая кушетка. Пол устилали плюшевые ковры, а стены были обиты белыми панелями с золотой отделкой, что придавало салону ощущение воздушности и легкости.
С рвением женщин, изнывающих от желания обставить новое жилище, мы обсудили, что нам может понадобиться в дороге. Шкафов и полок имелось в избытке, и было чем их заполнить. Я привезла с собой большой ящик с отцовскими книгами по египетским древностям. Но нам явно недоставало фортепьяно. Я начисто лишена музыкальных способностей, но обожаю музыку, а Эвелина прекрасно играет и поет.
Я спросила капитана Хасана, когда он будет готов к отправлению, и вот тут натолкнулась на первое препятствие. Судно только что вернулось из плавания. Экипажу требовался отдых, а самому судну – какая-то таинственная профилактика. В конечном счете мы сошлись на том, что выходим через неделю, но при этом Хасан как-то странно глянул на меня своими ласковыми черными глазами.
Честно говоря, с самого начала вообще все пошло не так, как я планировала. Например, поиск подходящего фортепьяно занял уйму времени. Кроме того, я решила сменить в кают-компании занавески, поскольку их цвет непримиримо конфликтовал с моим кроваво-красным платьем. Эвелина безмятежно заметила, что нам некуда спешить, но меня не покидало чувство, что она хотела бы отправиться в путь как можно скорее. Каждый вечер, когда мы входили в столовую, я чувствовала, как она внутренне напрягается. Более чем вероятно, что рано или поздно моя подруга встретила бы знакомого и прошлое захлестнуло бы ее.
2
Дни эти не прошли для нас впустую – в Каире есть на что посмотреть.
Мы обошли базары, мечети и крепость, после чего решили отправиться на экскурсию подальше. Мне, конечно, не терпелось взглянуть на остатки древней цивилизации, но я плохо представляла себе, что нас ждет, когда мы в первый раз поехали в Гизу.
К пирамидам таскаются все кому не лень. И мы не стали исключением. Выехали рано утром, чтобы успеть все осмотреть.
Обширное плато, на котором стоят три знаменитые на весь свет пирамиды, буквально усеяно гробницами – это и могилы, и курганы, бывшие некогда каменной кладкой, и более мелкие пирамиды, искрошившиеся от времени. Из песчаного углубления выступает голова сфинкса, тело его погребено под вездесущим песком, но несовершенные черты сфинкса выглядят более величественными, чем у любой другой скульптуры, сотворенной рукой человека.
