Наталья Александрова - Мышеловка на три персоны
И в довершение всех этих ужасов этот чёрный убийца завывал совершенно нечеловеческим голосом.
Генеральша Недужная испустила нечленораздельный крик, который наконец перешёл в единственное разборчивое слово:
— Убийца!
Убийца поднялся на ноги и двинулся по направлению к генеральше. Он оказался не очень высок ростом, и в его внешности мелькнуло что-то смутно знакомое. Он кажется пытался что-то сказать и шёл навстречу свидетельнице своего преступления — явно намереваясь так же зверски расправиться с ней…
Генеральша, естественно, не стала этого дожидаться. Она вылетела из страшной квартиры, пожертвовав сумкой с продуктами, взлетела на свой этаж, торопливо захлопнула за собой железную дверь и дрожащей рукой набрала телефон милиции.
— Убийство! — закричала она в трубку, едва дождавшись ответа.
Выслушали её очень недоверчиво, однако наряд выслали.
Через полчаса в её дверь позвонили.
Разглядев через глазок раскрытое милицейское удостоверение, генеральша открыла дверь и увидела двух милиционеров, которые держали закованного в наручники загорелого до черноты невысокого человека.
— Этот? — коротко спросил один из милиционеров, подтолкнув смуглого человека ближе к растерянной генеральше.
— Этот, этот! — закивала Недужная, хотя теперь злодей не казался ей таким страшным. Он выглядел довольно жалко и удивительно напоминал соседа по подъезду, тихого учёного Валентина Петровича Кряквина. То есть, если бы профессора долго дубить на солнце, потом обрядить в пёстрые лохмотья и украсить волосы перьями, то просматривалось бы отдалённое сходство с этим человеком… Отбросив эту нелепую мысль, генеральша для верности ткнула пальцем в скованного злоумышленника и суровым голосом повторила:
— Он, негодяй! Он, убийца! Я его прямо над трупом застала! Наверняка маньяк, весь в крови, да ещё и завывал так страшно! Он и меня зарубить хотел, еле я от него убежала!
Очень хорошо! — удовлетворённо проговорил милиционер, потирая руки. — Подозреваемый, значит, налицо, и свидетель имеется! Так мы вас в ближайшее время повесточкой вызовем!
* * *Ирина металась возле выхода из метро и то и дело бросала раздражённые взгляды то на часы, то на выходящих из метро людей. Увидев Катерину, она бросилась ей навстречу и проговорила:
— Ну ты даёшь! Мы же опоздаем к самолёту и разминёмся с твоим Валиком! Твой муж, между прочим! Хоть куда-то ты можешь успеть вовремя?
— Я не виновата! — ответила Катя, и на её глазах показались слезы. — Тут такое, такое… ты не поверишь… моя соседка, Ирина Сергеевна… ну, та, про которую я тебе говорила…
— Ладно, потом расскажешь про свою соседку, — отмахнулась Ирина. — В конце концов, ты должна правильно себя поставить… нельзя позволять каждой вздорной старухе садиться себе на шею!
— Это уже не актуально… — едва слышно ответила Катя.
— Хамство и достойный ответ на него всегда актуальны, — строго ответила Ирина, — но сейчас нам не до того… забудь ты о своей соседке хоть на час! Нам надо успеть встретить твоего мужа!
— Да, конечно, — тяжело вздохнула Катерина, и замахала руками. Возле неё тут же остановились побитые с одного бока «Жигули».
— В «Пулково-2»! — воскликнула Катя и плюхнулась на переднее сиденье.
— В шесть секунд! — радостно отозвался водитель, хитроватый мужичок средних лет с синяком под правым глазом.
— Может, мы лучше на маршрутке? — протянула Ирина, с сомнением оглядывая машину и её водителя.
— Сама говоришь — опаздываем! — прикрикнула на подругу Катя, — пока ещё эта маршрутка приедет…
Ирина пожала плечами и села сзади.
Водитель лихо заломил кепку и нажал на газ. Внутри машины что-то громко застучало, но с места она, несмотря на это, тронулась. Шофёр крутанул руль и свернул в боковую улицу.
— Эй, вы куда! — воскликнула Ирина. — Нам же в «Пулково», прямо по Московскому проспекту!
— Дамочка, попрошу меня не учить! — покосился на неё водитель. — Я же вас не учу щи варить! На Московском сейчас офигительные пробки, два часа простоим, а тут мы живенько!
— Однако! — возмутилась Ирина. Она хотела достойно ответить на хамство водителя, но внутри машины опять что-то загремело, и её достойный ответ все равно не был бы услышан.
Водитель снова повернул руль, выехал на параллельную проспекту улицу, резко нажал на тормоза. Вся улица была плотно забита машинами.
— Вот черт, — проговорил мужчина, сдвинув кепку на затылок и почесав лоб, — первый раз здесь пробку вижу! Ну ничего, дамочки, успеете вы на свой самолёт! Туточки можно аккуратненько срезать!
Он сдал назад, снова крутанул руль и въехал на тротуар. Оглядевшись по сторонам, свернул во двор и поехал по дорожке среди кустов и скамеек с дремлющими пенсионерами.
— Совсем обнаглели! — крикнула вслед «Жигулям» какая-то всполошившаяся старушонка. — Ни стыда ни совести! Скоро по живым людям поедут! Чтоб у тебя карбюратор отсох!
— Вот ведь ведьма, — проворчал водитель, — скажет же такое! И главное, слова-то какие знает! Карбюратор! Чтоб у тебя самой глушитель отвалился!
Он свернул к воротам, и вдруг его машина закашляла и остановилась.
— У, ведьма старая, — взвыл мужчина, выскакивая наружу, — сглазила-таки!
Он забежал вперёд и открыл капот «Жигулей».
— И что теперь? — холодно поинтересовалась Ирина. — На маршрутке мы бы уже давно доехали!
— Ну кто же знал… — жалобно протянула Катя, — давай я пока расскажу тебе про свою соседку! Это такой ужас!
— Не волнуйтесь, дамочки! — донёсся из-под капота жизнерадостный голос водителя. — Тут дело плёвое, минута — и все будет в порядке!
Нечего разъезжать, где не положено! — прокричала со своей скамейки довольная старуха. — Говорила я тебе, что отсохнет карбюратор!
— Заткнись, ведьма! — приглушённым голосом отозвался шофёр. — А то сейчас схлопочешь трамблёром между глаз!
— Не посмеешь при свидетелях! — не сдавалась бабка.
— Ну вот и все! — водитель вынырнул из-под капота, захлопнул его и впрыгнул на своё место, проворчав напоследок: — Скажи спасибо, ведьма, что я спешу, а то разобрался бы с тобой по-своему!
Он снова включил зажигание и выехал со двора. Однако радость его была недолгой. Прямо при выезде его поджидал коренастый милиционер с полосатым жезлом в руке.
— А ну-ка, быстренько остановимся! — ехидно проговорил вредный гаишник. — Мы что — плохо видим? Для нас дорожные знаки ничего не значат? Мы не знаем, что такое «кирпич»?
— Сержант… — начал водитель, снова безнадёжным жестом сдвинув кепку на затылок, — тут такое дело…
— Ты как хочешь, — раздражённо прошипела Ирина, — а мне это надоело! Я немедленно выхожу из этой чёртовой машины, возвращаюсь на Московский и ловлю маршрутку!
— Я с тобой! — жалобно пискнула Катя, с трудом выбираясь из салона «Жигулей». — Я с тобой!
— Дамочки, вы куда же? — безнадёжно воскликнул водитель, глядя им вслед. — А платить кто же будет?
— Тебе ещё и платить? — огрызнулась Ирина, набирая скорость.
* * *В результате всех этих приключений, когда подруги добрались до аэропорта, они выяснили, что самолёт, на котором должен был прилететь профессор Кряквин, приземлился уже больше двух часов назад. Последние пассажиры ловили такси, но Валентина Петровича среди них не было.
— Только пожалуйста, ничего мне не говори! — проговорила Катя, чуть не плача. — Я ведь тебя знаю, сейчас начнёшь меня воспитывать, заведёшь свою обычную песню — «я тебя предупреждала…»
— Да ничего я не собираюсь говорить! — отмахнулась Ирина. — Поехали обратно, встретишь своего Валика дома!
— Дома… — как эхо, повторила Катя, нахмурив лоб, — там такой ужас… ты не представляешь… «Моя соседка, Ирина Сергеевна…
— Ну вот, опять! — Ирина перекосилась, как будто съела целый лимон. — Ты взрослый, серьёзный человек, а ведёшь себя как ребёнок! Позволяешь какой-то старухе так помыкать собой… в конце концов, поговори с ней серьёзно!
— Это невозможно, — вздохнула Катя.
— Нет ничего невозможного! — оборвала её подруга. — Для каждого человека можно найти какие-то убедительные доводы!
— Только для живого, — вполголоса ответила Катя.
— Что ты хочешь этим сказать, — Ирина повернулась к подруге, — твоя соседка умерла?
Катя молча кивнула.
— Ну конечно, это печальное событие, но почему ты так близко приняла это к сердцу? Вроде бы вы с ней не дружили… и это ещё мягко сказано…
— Она не просто умерла! — страшным шёпотом сообщила Катя, предварительно оглядевшись по сторонам.
— Не просто? Что значит — не просто? — удивлённо переспросила Ирина.
Катя снова огляделась, округлила глаза и прошептала:
— Её убили! Она поднялась ко мне, когда мы с тобой разговаривали, в своих ужасных сиреневых цветочках, и стала снова скандалить, что я на неё протекла… а я всего лишь разлила чашку кофе… а потом я к ней спустилась, чтобы посмотреть, а она — того!
