Наталья Александрова - Танго втроем

Разумеется, у нас был секс, именно для этого мы и встречались. Не знаю, как ему было со мной, но я ничего не помню. Я не помню, какой он в постели, кстати, мне не с кем было его сравнить, ведь Максим был у меня первый и единственный; я не помню, хорошо ли мне было с ним или плохо, потому что все мои воспоминания обрываются у двери чужой квартиры. Вот я поднимаюсь по лестнице, нажимаю на звонок, он открывает мне дверь, я вхожу в квартиру и все. А потом я ощущаю себя уже опять на лестнице или в его машине, или в поезде метро.

Так продолжалось почти год, мы встречались все реже, потом его выбрали в Думу, он стал ездить с Москву. И однажды при встрече он сказал, что уезжает в Москву и что я должна его понять – теперь он весь на виду и не может себе позволить оступиться.

Наверное, я все же ему нравилась, раз мы встречались почти год, но всему приходит конец. Конечно, я его поняла, а что еше мне оставалось делать? Навязываться я не умею. Пригрозить, что выброшусь в окно? Глупо! Сгоряча я простилась с ним довольно спокойно и гордо удалилась. Последующие полгода стоили мне десяти лет жизни. Если бы я знала, что со мной будет твориться, я бы лучше сразу бросилась под поезд, как Анна Каренина.

Самое интересное, что домашние ничего не заметили. Сестра как раз за это время успела развестись с мужем и выйти за Славку. Мать была занята Дашкой. То есть они, конечно, обратили внимание на то, что у меня испортился характер, но решили, что готовлюсь стать старой девой, о чем и не преминули мне сообщить. Однако время прошло, я немного успокоилась и решила, что проживу без мужиков. В первое время я искала Максима по телевизору, а потом перестала – надоело себя мучить. С нашей последней встречи прошло два года – и вот, пожалуйста. Неужели опять все с начала? Ни за что, я этого не вынесу!

И я поклялась себе самой страшной клятвой, что немедленно возьму себя в руки и не буду думать о Максиме.

Дома матушка, получив свою бесценную книгу, уткнулась в нее и до вечера не выходила из своей комнаты. Пришлось мне заниматься хозяйством, потом гулять с Лолитой.

В воскресенье сестра со Славкой поехали по магазинам, а мы помирились с Дашкой и отправились с ней в Этнографический музей. Дашка очень любит там экспозицию, где манекен-чукча сидит в настоящем чуме, и огоньки горят как настоящий костер. Мы с Дашкой, стоя перед чумом, шепотом спели песенку «А чукча в чуме ждет рассвета», навестили еще эвенка в нартах и таджика в юрте, а потом усталые, но довольные направились домой.

Вечером матушка сидела, прилепившись к телевизору, что совершенно на нее не похоже – много смотреть телевизор вредно, в чем я совершенно с ней согласна; правда, я считаю, что это вредно для мозгов, а она – что для талии.

В ответ на мой удивленный взгляд, она пояснила:

– Представляешь, убили Подрезова!

– Какого Подрезова?

– Ну, что ты, не знаешь его, что ли? Алексей Подрезов, тележурналист!

– А, ну знаю, конечно.

– Вот, его убили. Труп нашли на Выборгском шоссе сегодня утром, а машину его – около станции Песочная. Считают, что убийца его выкинул на шоссе, на его машине доехал до Песочной, машину там бросил и вернулся в город на электричке.

– Застрелили?

– Нет, перелом основания черепа. Чем-то тяжелым ударили по голове.

– Слушай, ну мало ли сейчас людей убивают? Никому нет дела, а как тележурналиста убьют или похитят – так всеобщая паника, всю милицию на уши поставят, все следят за развитием событий, вот, даже ты – в жизни к телевизору не подходила, а тут – прилепилась, не оторвать.

– Я – нормальный человек с нормальными человеческими интересами, а вот тебя абсолютно ничего не интересует! Ты ни с кем не можешь найти общего языка! Ты замкнулась в себе и варишься в собственном соку! У девушки твоего возраста должны быть друзья, поклонники, она должна, в конце концов, выйти замуж!

В общем, матушка оседлала своего любимого конька. Мне это так уже надоело, что я тоже… кое-что ей сказала, так что в итоге мы очень мило поцапались. Обычно я стараюсь не доводить дело до открытого скандала, очевидно в этот раз на меня повлияла встреча с Максимом.

По случаю воскресенья был ужин, который готовила сестра. Матушка принципиально не ужинает, она пьет бифилайф в семь вечера и больше уже ничего не ест до самого утра. Поэтому в будний день ужина не бывает, Славка поздно вечером доедает остатки от обеда, сестра на диете, Дашку пичкают фруктами, а я тайком покупаю себе булочку с маком, сливочный йогурт и съедаю все это в своей комнате.

В понедельник я проснулась пораньше и успела проскочить в ванную не только раньше матушки, но и перед сестрой. Анька стучала в дверь ванной и орала, что мне в мою библиотеку можно хоть с полдня приходить, а если она опять опоздает, то с работы точно выгонят. Дашка ныла и не хотела идти в школу, она у нас первоклассница. Лолита скулила у двери и жевала шнурки от кроссовок. Словом, все было как обычно.

В библиотеке к сессии было не протолкнуться. Эти охломоны-студенты вспомнили, что у них через две недели экзамены и поперли за учебниками. Начальница библиотеки Нина Адамовна опять разбиралась с Шишиным. Это наш вечный студент, учится, наверное, уже лет семь и на диплом в ближайшее время выходить не собирается.

– Ну, Шишин, что с вами на этот раз?

– Вот, – Шишин протянул ей какую-то бумажку.

– Что это, Шишин?

– Это читательский билет, понимаете, мама его постирала в стиральной машине. Это случайно вышло.

– Понимаю, что не нарочно. И что же, вы хотите получить по нему литературу?

– Да, если можно, только вот фотография смылась…

– Да, Шишин, вы на ней на себя не похожи.

Я заглянула через ее плечо: на фотографии был изображен шишинский череп, остальное выстиралось порошком «Ариэль».

– Нет, Шишин, – решительно произнесла Нина Адамовна, – по такому билету я вам ничего выдать не могу.

– Ну, Нина Адамовна, – заныл Шишин, – а как же сессия?

– Да вы же все равно сдаете сессию с опозданием, – вмешалась я, – сейчас будет летняя, а вы собираетесь сдавать еще зимнюю.

– Все равно, у меня сроки.

– Не будем пререкаться. Шишин, принесите все книги, что за вами числятся, потом напишите заявление на выдачу нового читательского билета.

– А потом?

– А потом будете ждать!

– И долго мне ждать?

– Неделю, – сказала я голосом Кролика из мультфильма про Винни-Пуха.

– А пока будете пользоваться читальным залом, – строго произнесла Нина Адамовна, тряхнув седыми кудряшками. – И вас особенно попрошу, Марина, пока он не сдаст все учебники, нового билета ему не выписывать и ничего не выдавать, – она удалилась в помещение закрытого фонда.

– Слышал? – спросила я опечаленного Шишина. – Вот теперь какие порядки. Так что дуй домой за книжками. Зачеты-то хоть все сдал?

– Какое там! – Шишин махнул рукой и ушел.

– Марина, тебя к телефону! – крикнула Зоя из читального зала.

– Здравствуй, Марина! – Его голос я узнала мгновенно.

Я прижала трубку к груди и отвернулась так, чтобы Зойка не видела моего лица.

– Эй, ты где там?

– Я здесь.

«Я всегда здесь, – добавила я про себя, – и никуда не денусь, даже если ты позвонишь через десять лет, для тебя я всегда здесь».

– Я тут приехал на некоторое время из Москвы…

– Я знаю.

– Ах да, ведь ты меня вчера видела… ты ведь заметила меня вчера?

– Да, конечно.

– Извини, я так торопился, не успел к тебе подойти.

– Ничего страшного.

– Я бы хотел… в общем, давай встретимся.

Если бы у меня тогда хватило мужества отказаться, многого бы не случилось. Но я не нашла в себе сил. Ну ладно, сделаю себе послабление, встречусь с ним. Но ни в какие чужие квартиры я больше не пойду. Хочет со мной встретиться – пусть ухаживает, как нормальные люди, – цветы, рестораны и так далее. Денег у депутатов много, он может это себе позволить. Если я приведу себя в порядок, со мной не стыдно нигде показаться, а на журналистов мне плевать! Мы условились встретиться в семь часов в центре, причем я намекнула ему на ресторан.

– Лариса Георгиевна, можно в вам?

– А, это вы… Неужели после нашего последнего разговора…

– Мне кажется, вы тогда просто погорячились. Вы ведь – яркая темпераментная женщина… Но вмешивать в наши отношения посторонних… Я вами очень недоволен. Ну, в конце концов, должен признать, что я тоже был в чем-то неправ…

– Вот именно! Наконец-то вы это поняли.

– Конечно, Лариса Георгиевна, конечно! Все делают ошибки, и умные люди от глупых отличаются только тем, что глупые на своих ошибках настаивают, а умные – свои ошибки исправляют. Вот и я сейчас, пожалуй, исправлю одну из своих ошибок.

– Что это вы? Что с вами? Уберите руки! Вы с ума сошли! Вон отсюда! Я позову на помощь!

– Зовите, Лариса Георгиевна, зовите. Вас никто на услышит, – вы же знаете, что все ушли обедать. Куда? Кажется, в ресторан «Джокер»? А вы остались? Видите, как вредно отрываться от коллектива. Ну, что же вы не зовете на помощь? А, у вас от страха перехватило горло? Вы не можете кричать? Ах как неудачно! Как сказано в одной популярной телерекламе – как повезло яблоку и как не повезло вам! Ну, яблоко тут, допустим, совершенно ни при чем – повезло в данном случае мне. Я смогу спокойно исправить свою ошибку. Работать с вами, конечно, было ошибкой. Вы слишком, слишком темпераментная женщина. Вы не умеете сдерживать свои эмоции и произносите слишком много лишних слов перед малознакомыми людьми. Такой темперамент – вещь опасная…