Дарья Донцова - Дед Снегур и Морозочка
Софье приходилось закрывать глаза на ряд нарушений. По правилам в село обязана прибыть комиссия из трех человек, но на деле приезжает один педагог, у Меркуловой в распоряжении мало сотрудников, желающих колесить по горным дорогам. Молодежь нынче хочет заниматься бизнесом, перспектива стоять у доски за маленькую зарплату никого не прельщает, поэтому местные учителя люди пожилые. Ну не таскать же по серпантину семидесятилетнюю «англичанку» или химика-инвалида. Они потом в Алаеве подпишут ведомости – и вот вам правильная комиссия.
В начале июня Софья отправилась по малокомплектным школам, чтобы принять экзамены у двоечников. Неуспевающих детей было немного, поэтому Меркулова не торопилась, если задерживалась, то ночевала в селе, не рисковала ехать ночью по опасному шоссе. Командировка затянулась, но ведь все когда-нибудь заканчивается. Десятого числа, в пять часов вечера, глава департамента образования взяла обратный курс на Алаево. До городка предстояло ехать два часа, солнце сияло на небе, радио пообещало отличную погоду. У главного педагога района недорогая, но новая иномарка, техническое состояние автомобиля прекрасное. Софья спокойно рулила по шоссе. Она даже не взяла с собой никакой еды, рассчитывала поужинать дома, а затем сесть у телика. Меркулова фанатка Тима Моркова, она покупает диски с его фильмами и по вечерам их смотрит.
Люди, живущие в горах, хорошо знают, что погода в этих местах может в секунду перемениться, но в тот день небо было таким голубым, солнышко таким ясным, а настроение таким прекрасным, что Софья потеряла бдительность.
За легкомыслие она была скоро наказана: через двадцать минут после отъезда из деревни над шоссе разразилась гроза, дождь хлестал словно из брандспойта, потом посыпался град. Меркуловой пришлось притормозить и переждать ненастье.
К дому Соня подъехала около десяти вечера, она устала и мечтала лишь об одном: упасть в кровать. Меркулова вышла из автомобиля, открыла багажник, чтобы взять сумку с вещами, и заорала:
– Мама!
В багажнике, свернувшись клубочком, лежала худенькая, грязная женщина с израненными в кровь ногами.
– Пожалуйста, пожалуйста, – умоляюще зашептала она, – не кричите. Меня схватят и убьют. Я сбежала из подпольной лаборатории.
Меркулова замерла с разинутым ртом. Софья всю жизнь, за исключением пяти лет обучения в МГУ, провела в Алаеве, она чудесно знает местные порядки и каким образом некоторые из ее соседей обзавелись роскошными особняками. Где-то в горах функционируют предприятия, на которых рабы расфасовывают наркотики, полученные из других стран. Чистый героин разбавляют, кокаин смешивают с сахарной пудрой, но это, так сказать, элитный вариант. Некоторые умельцы готовят коктейли из лекарственных препаратов, вымачивают кусочки бумаги в растворе, высушивают и продают за копейки молодежи на дискотеках. Засунет подросток такую «марку» под язык и скачет всю ночь, не ощущая усталости. Что будет с ним после нескольких месяцев регулярного употребления стимуляторов, наркодилеру неинтересно.
На производителей дури работают рабы, как правило, женщины, которых либо похитили бандиты, либо продали родственники. В Алаевской области живут не очень богато, классовое расслоение здесь более явное, чем в Москве, рядом с трехэтажными коттеджами стоят покосившиеся сараюшки. Местные женщины не особенно разбираются в вопросах планирования беременности и рожают столько детей, сколько Господь пошлет. И если в бедной семье появление на свет мальчика является радостным событием, то девочка никому не нужна. Корми, одевай, обувай ее, а она в шестнадцать лет выйдет замуж и уедет в дом к супругу. За невестой нужно дать солидное приданое, которое малоимущему придется копить со дня появления новорожденной на свет. Да и свадьбы в Алаеве играют за счет невест. Понимаете теперь, отчего весть о рождении дочки молодого отца не радует? От нее один расход, а вот сын приносит прибыль. Если девушка до двадцати лет не вышла замуж, она считается подгнившим товаром на рынке невест, у местных женихов огромный выбор, им залежалый продукт ни к чему. Старая дева превращается в прислугу для родных. Но сколько прислуги нужно в семье? За глаза хватит двух пар рабочих рук. Дочерей надо кормить, одевать, они до смерти будут обузой для родителей, а потом для тех, кто удачно устроил свою личную жизнь. А если невостребованных девушек в семье пятеро? Шестеро? Семеро?
Вот почему никто из алаевцев не удивляется, когда из какого-то дома пропадает женщина. Лишних вопросов тут не задают. Иногда родители говорят соседям:
– Отправили дочку к родным, ей в другом городе жениха нашли.
Но чаще всего рты крепко заперты, о несчастной, проданной в рабство, не вспоминают. Она никогда не вернется домой, умрет где-нибудь в горах.
Меркулова провела беглянку в дом, и та рассказала фантастическую историю, представившись женой артиста Тима Моркова. Якобы она была похищена, отправлена в подпольный публичный дом, а затем отдана в лабораторию…
В конце концов Чеслав решил организовать доставку Лены в Москву. Поскольку открыто пойти на вокзал и купить билет в столицу Кротова не могла, мы составили следующий план.
Я, под видом подруги Меркуловой, мечтающей выйти замуж, прибыла в Алаево. Елена залезла в огромный чемодан, который сейчас приближается к столице. Вам такая предосторожность кажется смешной? Но вы не живете в Алаеве, не знаете местных обычаев. По идее, обнаружив в багажнике беглянку, Софье следовало немедленно обратиться к сыну Егора Бероева, по совместительству местному главе милиции, и сообщить о находке. Но Соня пожалела бедную Лену и тем самым подставила себя под удар. То, что семье Бероевых принадлежит большая часть наркобизнеса, знают даже алаевские мыши. Впрочем, местным жителям хорошо известно и другое: живой из лаборатории наркодилеров никому уйти не удается, как только рабыня перестает нормально работать, ее куда-то увозят, а остальным объявляют: «Прилежно трудитесь, и очутитесь дома. Вот Катя уже в родном селе, отработала свое и свободна». Никто этому, разумеется, не верит.
Кротова могла описать своих мучителей и рассказать о подпольном бизнесе. Угадайте с трех раз, что сделает с Софьей Егор Кириллович, если выяснит, кто помог Елене сбежать в столицу?!
Вот почему и была разработана операция под прикрытием. Мне вручили документы на имя Татьяны Михайловой, никогда не бывавшей замужем учительницы русского языка и литературы. Если служба безопасности Егора Кирилловича заподозрит что-то нехорошее и начнет копаться в биографии «Танечки», она узнает, что Михайлова и Меркулова учились вместе в МГУ. Таня работала в школе, которую закрыли несколько лет назад, теперь служит мелким клерком в фирме. Мне придется некоторое время пожить в другой квартире, «двушка Михайловой» расположена в огромном доме на Ломоносовском проспекте, в нем несколько тысяч жильцов. Дом был возведен для педагогов, в нем до сих пор живет немалое количество преподавателей университета, но в последнее время жильцы постоянно меняются, соседи друг друга не знают, никто о Михайловой ничего не расскажет.
Если нам удастся избежать огласки в прессе и беглянка окажется на самом деле Еленой Кротовой, если Тимофей Морковкин сможет тихо разобраться в непростой ситуации, а мы соблюдем еще парочку «если», то Софье ничего не грозит. Я поизображаю из себя Танечку Михайлову, а затем безработная училка выйдет замуж и покинет столицу с супругом. Группа Чеслава не первый раз устраивает подобные спектакли, методика отработана филигранно.
И вот сейчас, глядя на огромный чемодан, вздрагивающий на полу купе, я могу перевести дух и сказать: «Первый этап прошел благополучно, скоро мы очутимся в Москве».
Глава 4
Чемодан из вагона вытаскивали два носильщика.
– Чего у тебя там? – спросил один из них.
– Банки, – коротко ответила я.
– Огурцы, помидоры, компот? – заржал второй.
Я кивнула и попросила:
– Осторожней, пожалуйста, не уроните. Стекло может разбиться.
– Во народ! – покачал головой первый спец по переноске чемоданов. – За фигом их переть? В любом магазине консервов полно, жри не хочу!
– Если пассажиры перестанут возить тяжести, вы лишитесь зарплаты, – отрезала я. – Хватит высказываться. Или работайте, или я других позову, вон, на перроне с десяток ваших на пустые тележки облокотились.
– От баба! – заныл второй. – Небось тебе консервного ножа не надо, языком банки открываешь!
Продолжая зудеть, мужики добрели до такси. Угадайте, что сказал водитель, когда я, пообещав ему щедрые чаевые, попросила:
– Донесите мой багаж до квартиры.
Шофер дернул за ручку и заявил:
– Чего там? Бетонный блок?
– Банки с огурцами, – привычно ответила я, – очень люблю домашние консервы.
Таксист втащил поклажу в прихожую и ушел. Я помогла Лене переодеться в джинсы и клетчатую рубашку, натянула ей на голову парик, приклеила небольшие усы, бородку, водрузила на нос очки и, получив на телефон эсэмэску «жду», распахнула входную дверь.
