Андрей Ильин - Универсальный солдатик
— А кто же их тогда всех убивал?
— Не я...
Американские следователи даже опешили от такой наглости! И, сдвинувшись, заслонили Иванова от французов спинами. Послышались короткие, глухие удары. И короткие и глухие вскрики.
— Ну так кто убивал?
— Не я! Ну, честное слово, не я...
Джон Пиркс кивнул. Один из следователей достал из-за пояса электрошоковую дубинку.
— Вы бы пока погуляли где-нибудь, — предложил Джон Пиркс французам. И вытащил из кармана пачку хороших американских сигарет.
— Ладно, но только десять минут, — согласились французы. Рядовые полицейские в отличие от их начальников общий язык находят быстрее.
Следователь склонился над Ивановым, раздался треск электрошокера, быстро оборвавшийся крик, удар упавшего на пол тела.
Иванова подняли. Повторили вопрос.
— За что ты убил людей на Агрономической, на Северной, в Федоровке и здесь, в Париже?
— Это не я!
— А кто?
— Это все они, они!..
— Кто?!
Приблизив к лицу, затрещали электрошокером, пропустив между электродами синюю молнию разрядов.
— Товарищ Максим, — назвал имя виновника его страданий Иванов. — Моя жена Маргарита... Майор Проскурин...
Майора Проскурина следователи не пропустили. За майора Проскурина они зацепились.
— Какой майор? Госбезопасности? — быстро спросили они.
— Да, да, госбезопасности! — подтвердил Иванов. — Это он всех убивал — в Федоровке, в Германии... Везде... Он!..
Следователи переглянулись. Возможно, это была удача, но, что более вероятно, их клиент таким образом просто решил избежать боли, сказав то, что от него хотели услышать.
— Откуда ты знаешь, что этот майор работал в ФСБ? — задали вопрос следователи.
— Знаю! — уверенно заявил Иванов. — Точно знаю!
— Откуда?!
— Так он же сам мне об этом сказал!
Признание звучало неубедительно.
— Тогда назови его рабочий или домашний телефон, адрес...
Иванов напрягся, вспомнил и назвал.
Не очень веря в столь быстрое признание, больше для отчистки совести Джон Пиркс попросил тут же, не откладывая в долгий ящик, зашифровать и сбросить на электронный адрес информационного отдела Восточного сектора сообщение с просьбой срочно проверить указанный телефон и проверить, работает ли в органах ФСБ майор Проскурин.
А. следователи, хотя сами уже с трудом ворочали языками, продолжали в три горла, не давая ни секунды передышки, напирать на Иванова.
— Твоя воинская профессия?!
— У меня нет воинской. У меня только гражданская.
— Какая?
— Специалист по котлоагрегатам. По котлам.
— По каким котлам? — не поняли следователи, потому что менее всего были готовы услышать про котлы.
— Ну вы же сами спросили?.. Это же моя основная работа и есть, — захныкал Иванов.
— Котлы?..
— Ну да, конечно! Я же у них там на фирме главный “ликвидатор”, — заторопился, затараторил, чтобы отсрочить пытку, Иванов. — Если, допустим, где-нибудь что-нибудь не так, ну, например, какая-нибудь опасная утечка или еще чего, то меня сразу же вызывают и срочно туда, на место, посылают, и я там по-быстрому разбираюсь, если что надо — чищу, эту опасность устраняю и еду обратно...
Но следователи его сбивчивого монолога не поняли и попросили перевести сказанное еще раз... Переводчик повторил дословный перевод. Который ничего не прояснил.
— Я не уверен, но, может быть, это жаргон, — предположил чувствующий свою вину переводчик. — Например, я знаю, что на сленге спецслужб слово “ликвидатор” обозначает киллер. Правда, так еще называли людей, устранявших последствия чернобыльской аварии, но мне кажется первое истолкование более верным.
— Так, так, — заинтересовались следователи. — Продолжайте!
— Соответственно “утечка” на языке работников спецслужб обозначает, что кто-то допустил разглашение той или иной информации, под словами “чищу” и “устраняю” можно понимать физическую ликвидацию. То есть в данном контексте эту фразу возможно прочитать следующим образом: “Я работаю киллером и срочно ликвидирую тех, кто допускает разглашение информации...”
— А как тогда понимать котлы? — попросили уточнить следователи.
— Точно сказать не могу... В их уголовном мире “котлами” называют часы. Но в данном контексте это значение не подходит. Вообще-то обычно они говорят “объект”, но иногда используют названия цветов, птиц или механизмов. Возможно, в его среде так называют людей, которые подлежат ликвидации.
— Тогда спросите у него, сколько “котлов”, с которыми он “разобрался”, было всего, — решили принять условия игры следователи.
— У-у, много!.. — похвастался Иванов. — Если все вспоминать, то, может быть, сотня, а то и больше. Я ведь рано работать начал. Вначале считал, а потом со счета сбился. У меня такие командировки бывали, что сразу по три-четыре заказа выполнять приходилось. — Это мы в курсе, — закивали следователи, обрадованные тем, что Иванов наконец разговорился, пусть даже так разговорился, на своем языке.
— Я ведь в этом деле большой специалист, один из лучших в стране...
И с этим тоже было спорить трудно.
— То есть в общей сложности вы “зачистили” более ста человек? — дружелюбно улыбаясь, спросили следователи.
— Кто это вам сказал?! — удивился Иванов.
— Так ты же сам... Только что! — возмутились следователи.
— Ничего я такого не говорил! Никого я не убивал! Это не я!..
Зря следователи подыгрывали Иванову, ничего он им не сказал, ни в чем не признался!
— Да он, похоже, над нами издевается! — вдруг сообразил кто-то. — Болтает всякую ерунду, чтобы время потянуть, чтобы получить передышку... Видно, знает, что мы шестью часами ограничены!..
Ах ты!..
Несколько минут следователи с удовольствием били Иванова по лицу кулаками, проводя акцию психологического устрашения. Могли, конечно, электрошокером, но тогда удовольствия было бы меньше...
— Ты будешь говорить? Будешь?!.
Как-будто он отказывается!
— Говори!..
И Иванов начал говорить. И такое понес!..
Вначале по большому секрету сообщил следователям, что получил в наследство от КПСС деньги — четыре с половиной миллиарда долларов, потом что имеет две жены, что путешествовал по Европе в шкафу и что в нем же плавал через океан в Америку, причем без визы...
Он их что — за недоумков держит?!
Возмущенные до глубины души следователи навалились на Иванова еще раз. И опять без электрошокера.
— Да вы что, да я же правду! — орал как резаный, плакал, разбрызгивая слезы, Иванов. — Я же как на духу! Ну честное слово!..
В дверь ломились услышавшие стенания преступника французские полицейские.
— Стойте! — остановил побоище вдруг все понявший Джон Пиркс. — Он же специально!.. Он специально вас злит, чтобы сломать схему допроса. Лучше драка, чем вопросы! Ему же выгодно, чтобы его били!..
Следователи замерли и расступились.
— Тактика у него такая — дурака изображать! Потому что с дурака спрос маленький. А ведь верно!..
— Ну-ка, выйдите все! — приказал Джон Пиркс. — Ну... быстро!..
И свирепо взглянул на своих подчиненных.
Следователи, подталкивая друг друга, стали отступать к выходу, выдавив из нее сунувшихся внутрь французов. Захлопнули за собой дверь.
— Теперь я начну говорить сам! — на плохом, но все равно понятном русском сказал Джон Пиркс. — Ты знаешь меня?
Иванов узнал его, это был американец, с которым познакомил его Папа и который попросил его застрелить какого-то человека в Германии.
— Да, — кивнул Иванов. — Узнал.
— Я правильно понимать, что ты не хочешь говорить с ними? — показал Джон Пиркс на дверь.
Иванов очень горячо закивал, потому что действительно меньше всего желал, чтобы с ним беседовали вышедшие из кабинета следователи.
Общий язык был найден. По крайней мере, так подумал Джон Пиркс. А это главное... Главное, установить контакт, и тогда договориться становится легче.
— Сейчас я хотеть говорить с тобой как мужчина с мужчина, — предложил Джон Пиркс. — Глаз в глаз!.. Я уважать сильный противник. Ты очень сильный противник. Ты герой, но у тебя нет шанса жить. Но если ты сейчас говорить правда и помогать великая страна Америка, мы будем тебя спасать.
Иванов слушал, раскрыв рот. Но Джон Пиркс не обращал внимание на его не очень умное выражение лица, он знал, что изобразить можно что угодно.
— Я задавать тебе вопрос. Ты — отвечать. Ты хочешь жить в лучшая страна Америка, на свободе?
— Да! — кивнул Иванов.
— Ты будешь говорить правда только мне один? И обещаю, что никто не будет знать, что ты здесь говорить.
— Да! — снова кивнул Иванов.
Джон Пиркс приблизил к нему свое лицо.
— Это ты убил всех?
— Нет, — хотел сказать Иванов истинную правду, но он уже говорил правду, сто раз говорил, и за это его били.
— Ты убил?
— Я, — обреченно кивнул Иванов.
И Джон Пиркс тут же отметил про себя, что не сказал, что молча кивнул и до того тоже кивал, наверное, опасаясь установленной французами прослушки. А это уже было приглашением к разговору!
