Иоанна Хмелевская - Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс)
— Вам известна описанная в письме афера?
— Не известна. Известна. Нет, не так. Кое-что знаю, но очень мало. А что написано в письме — не знаю, потому что не читала его.
— Вам известно, что покрывать преступника — тоже преступление?
— Ну так отдайте меня под суд, только перед этим все-таки скажите, кто же преступник?
Разговору помешал дикий грохот и громкие крики, раздавшиеся в соседней комнате. Разъяренный капитан вылетел из зала. Прокурор, смотревший до этого в окно, повернулся и сказал:
— Заклинаю вас, скажите же наконец правду.
— Я сказала правду, даю честное слово. Можете спросить Ирэну Что за глупости, никакого преступника я не покрываю! И я не хочу, чтобы вы так думали. Вы считаете меня сообщницей убийцы? Нет, вы не имеете права так думать!
— Но ведь все факты свидетельствуют об этом!
— Так ведь я же сама один за другим подсовываю вам эти факты! — в отчаянии выкрикнула я. — Будь я причастна к убийству, разве бы я так поступала? Сидела бы себе тихо…
Вернулся капитан, еще более разъяренный, если это только возможно. Оба представителя власти быстро собрались и ушли, совершенно не замечая меня. А я еще долго сидела, кляня последними словами свое проклятое воображение…
Поздним вечером мне домой позвонил прокурор.
— Простите меня, — только и сказал он.
Первыми на работу пришли Стефан и Владя. Они помогли ворчащей пани Глебовой навести порядок. Остальные сотрудники подтягивались постепенно, сонные и вялые после вчерашнего разгула. Каспер и вовсе не пришел. Не было и Зенона, чему мы были очень рады. Нам вполне хватило взбучки от Збигнева, который еще застал следы поминок. Ирэна не устроила скандала из-за своего стола, вообще ни словом не упомянула о нем, сидела какая-то подавленная, как в воду опущенная.
Около полудня явились следственные власти и попросили всех собраться в большой комнате.
— Чего еще им надо? — хватался за раскалывающуюся голову Лешек. — Сегодня я не в состоянии им помочь!
Когда все собрались в средней комнате, капитан обратился к нам с речью.
— Проше паньства, — сказал он, — считаю необходимым сделать следующее заявление, несколько нарушая уголовно-процессуальный кодекс, но поскольку сказанное ниже, безусловно, самым непосредственным образом связано с вопросами служебного порядка, в которых заинтересованы все сотрудники мастерской…
— Что он говорит? — недовольно пробурчала Моника. — Ни слова не понимаю. Совсем как Зенон.
— Сейчас поясню, — отозвался капитан, который услышал ее слова. — Вашу сотрудницу освободили из-под ареста. Задержан заведующий мастерской. Ход расследования с полной очевидностью доказал его виновность в убийстве. Это все. Благодарю за внимание.
Персонал мастерской сидел ошарашенный, вытаращив глаза и уставившись на дверь, за которой скрылся представитель власти, сделав свое сенсационное сообщение. Потом разразилась буря.
— Как он мог! Как он мог? — рычал Стефан. — Теперь на всех можно поставить крест!
— Но почему? — кричала Моника, хватая коллег за рукава и безуспешно добиваясь ответа.
Лешек стонал, держась за голову:
— Заведующий убийца! Заведующий убийца! Вот до чего мы докатились!
— Не может быть! — вторил ему Януш. — Такого просто не может быть!
— А как они это узнали? — теребил меня Янек. — Какие доказательства?
Я подошла к Ирэне, безучастно сидевшей в стороне.
— Пани Ирэна, они вчера были у вас?
— Были, — твердо сказала Ирэна. — Я всегда говорю правду!
И вдруг, не выдержав своей роли твердокаменного борца за правду, в голос разрыдалась:
— Какой стыд, пани Иоанна! Какой позор! Заведующий мастерской! Можно сказать, наш директор!
Вслед за Янеком и другие вспомнили, что среди них находится человек, заваривший всю эту кашу, автор представления. Окружив тесным кольцом меня и рыдающую Ирэну, они потребовали объяснений.
— Отвяжитесь! — кричала я. — Я знаю не больше вас!
Хотя знала все-таки немного больше, ведь я была сообщницей Столярека, убийцы и еще неизвестно кого.
— Почему вы плачете, пани Ирэна? — допытывались мои коллеги. — Вы знали? Иоанна, ну, отвечай же, не будь свиньей!
Януш догадался.
— Иранский конкурс? — спросил он. Я кивнула головой.
— Мне сказал Марек. Марек знал. Тадеуш тоже…
Я не стала говорить Янушу о потерянном письме, ведь это тайна, о ней никто не должен знать. Лучше самой расспрашивать, и я вцепилась в Ирэну:
— Они уже всё знали и от вас потребовали только подтвердить их догадки? О чем они спрашивали?
Рыдающая Ирэна честно попыталась передать содержание вчерашнего разговора с властями. Пересказ получился, к счастью, сумбурный, так что поняла только я.
— Сначала о вас выспрашивали, пани Иоанна, ну, вы помните, а я ведь так тогда расстроилась, ну, когда пропало ваше письмо… Пришли они вчера вечером… очень поздно… А потом мне сказали, что и так всё знают, вот я и вынуждена была им сказать… Ох, до чего же я напереживалась!.. Все время голову ломала, когда вы прошли мимо меня два раза в одну и ту же сторону… Ведь он тоже так прошел, а у меня и из головы вон… только как вы прошли, я и вспомнила…
— После того, как убил? Или до того? Он услышал голоса в зале…
— Конечно слышал! — подтвердил Збигнев. Оказывается, он стоял рядом. Уж он-то все понял! — Теперь нечего скрывать. Ведь Зенон тоже был в кабинете, раз я слышал, то и он.
С помощью безостановочно рыдающей Ирэны нам удалось восстановить действия Зенона в те решающие минуты. Я сбегала в отдел за нашим графиком отсутствия.
Збигнев и Зенон находились у себя в кабинете, они слышали доносящиеся из конференц-зала голоса Тадеуша и умоляющей его Ядвиги. Зенон вышел первым, Збигнев вскоре после него. Заглянув в кабинет, Ирэна увидела его сидящим за своим столом. А потом Зенон опять прошел мимо нее в свой кабинет, хотя только что там был и не выходил. Во всяком случае, мимо нее не проходил!
А вскоре разнеслась весть об убийстве Тадеуша, в мастерской началось столпотворение, Ирэна, как и все, была потрясена случившимся и насмерть забыла об этой мелочи. И только потом, когда я точно так же прошла два раза около ее стола в одну сторону, поскольку, как и Зенон, вышла из кабинета прямо в конференц-зал, ей все вспомнилось.
— Но ведь вы вспомнили не вчера, а еще раньше! — возмутилась я. — Почему же не сказали следователям тогда, когда арестовали Ядвигу?
— Так я же не была уверена! — рыдала Ирэна. — Все думала, вспоминала, а может, мне привиделось? Нельзя же обвинять человека, когда не уверен! Да к тому же не знала, так ли это важно. А бросать подозрения на своего начальника…
И она с рыданиями сбежала от нас, чтобы спокойно выплакаться.
Да, для законопослушной Ирэны пережить такой удар… Начальник для нее всегда был этаким Зевсом Олимпийским.
— А почему же Зенон не вернулся из зала прямо в кабинет? — недоумевал Казимеж.
Я заглянула в наш график.
— А потому, что вы уже вернулись за свой стол, пан Збигнев. Он услышал. Теперь, сопоставив имеющиеся данные, можно предположить, что вы вернулись в кабинет в тот момент, когда он протирал дырокол. Ему не оставалось ничего другого, как быстро покинуть место преступления и пройти к себе через прихожую. А как он догадался, что вы уже в кабинете? Шумели там?
— И в самом деле, — вспомнил Збышек. — Я принес стопку папок и, кладя ее на стол, уронил коробку с карандашами.
— Ну и нервы у него, — восхищенно проговорил Януш. — Я бы так не смог.
— Да скажите же мне наконец, — громко попросила Моника, — зачем он это сделал? Ведь для него же это равносильно самоубийству.
— Так оно и получилось, — пробурчал кто-то.
— Я же говорил, что на личный досмотр он пришел последним, — напомнил Анджей. — Я это прекрасно помнил, так и сказал, а мне не верили.
— Я тоже помнил, что он пришел последним, — подтвердил Збигнев.
— Так почему же вы этого не сказали? — упрекнула я его. — Ладно милиции, но мне почему не сказали?
— Потому что мне все это не нравилось. С самого начала не нравилось. И если бы не освободили Ядвигу, сказал бы…
— Что же теперь будет? — озабоченно спросил Стефан.
— Да ничего хорошего, — ответил Збигнев. — Закроют нашу мастерскую. Об одном прошу вас — давайте все приведем в порядок, чтобы после нас не оставалось бардака.
Воспользовавшись тем, что следственная группа что-то еще делала у нас, я отвела капитана в сторону и робко поинтересовалась:
— А нельзя мне все-таки ознакомиться с письмом? Как-никак оно же мне было адресовано. Понимаю, письмо представляет собой вещественное доказательство, но сделайте так, чтобы я смогла его прочитать!
Обратиться с просьбой к прокурору я не отважилась.
— Если уж вам так хочется, сделаем копию, и я вам ее дам, — снизошел капитан. — Хотя в письме ничего особенного не было. Так, всего несколько слов по интересующему нас вопросу. Пришлось узнавать другим путем…
