Татьяна Полякова - Охотницы за привидениями
— Прекрати, — зашипела я. — Не можешь ты всерьез в это верить.
— Я своим глазам верю. А ты своим нет?
— Конечно. Он сидел в кресле и вроде был мертвым. Может, он притворялся?
— Как же. Ты вспомни, что с Юриком делалось, когда он его увидел. Нет, Анфиса, он его убил, киллера не обманешь…
— Послушай, всему должно быть разумное объяснение. И происшедшему с нами тоже. — В этот момент я поняла, что просто так оставить эту историю не получится, мы должны понять, в чем тут дело, иначе всерьез можно с катушек съехать. — Мы разберемся, — заверила я.
— Я туда ни за что не вернусь, — замотала головой Женька. — Мне этой ночки за глаза хватит на всю оставшуюся жизнь.
Тут в моей сумке зазвонил телефон, и мы разом подпрыгнули: я-то про него успела забыть, зато теперь вспомнила, что мне милый женский голос сообщил: «Аппарат отключен». И вот, пожалуйста.
— Ответить? — пролепетала я.
— Ну вот, — побледнела Женька. — Начались упыриные штучки. Сейчас вороны закаркают, черные коты из щелей полезут…
Я схватила телефон, он был включен и настойчиво звонил.
— Значит, я его включила нечаянно, когда в сумку положила.
— Ага.
Я зажмурилась и нажала кнопку.
— Привет, солнышко, — услышала я Ромкин голос и завопила:
— Ромочка, любимый, я так счастлива… Как ты дозвонился?
— Очень просто. Я вчера целый вечер названивал, потом сообразил, что у тебя деньги кончились, звякнул Витальке, он сегодня деньги заплатил, и ты снова на связи. Отгадай, где я?
— Не знаю. Ромочка, где бы ты ни был, я хочу быть с тобой.
— Наши желания совпадают. Я в аэропорту, сажусь в самолет. Через два часа буду в Питере. Где там твой остров? Жди к вечеру в гости.
— Рома… ты… ты просто чудо. У нас тут такое… На остров не надо, мы тебя встретим.
— Что у вас «такое»? — посуровел муж. — И почему на остров не надо?
— Мы оттуда уже уехали. Я тебе сейчас объясню, как от Питера добраться, и буду тебя ждать. Я тебя очень жду, любимый. — Ромка подобрел, и я объяснила, куда ему надлежит приехать.
— Услышал бог мои молитвы, — истово перекрестилась Женька, когда я закончила разговор. — Ромку упырями не проймешь.
Роман Андреевич должен был потратить на дорогу несколько часов, их следовало как-то убить. Я предложила просто погулять по городу, но Женьку распирала жажда деятельности: то она тащила меня в гостиницу, то предлагала выехать навстречу Ромке.
— Гостиница нам может и не понадобиться, — увещевала я подружку. — А выезжать навстречу вовсе глупо, чего доброго, разминемся и только дольше получится.
— Ну не на скамейке же сидеть, — возмущалась она.
— Кто говорил, что прогулки полезны? Вот и гуляй. Смотри на озеро, красота-то какая.
— Хорошо, — вздохнула Женька. — Буду смотреть на озеро.
Следующие сорок минут она вела себя вполне прилично, пока не увидела серое здание с колоннами.
— Смотри, художественный музей, давай зайдем.
— У меня аллергия на музеи, — обиделась я.
— Да брось ты. К тому же мы без машины. Пойдем, Анфиса.
В конце концов я согласилась.
Музей был совсем маленький, я обошла несколько залов, и тут взор мой привлек небольшой пейзаж. Огромные валуны, деревушка на холме… да это же наш остров!
Я подошла ближе и в углу увидела подпись: «Вересов». Тот самый художник, что написал портрет матери Льва Николаевича. Конечно, он же из местных, Лев Николаевич рассказывал… Пейзаж художнику удался ничуть не хуже портрета. В зале были представлены шесть его картин, и все мне понравились.
Подошла Женька и тоже обратила внимание на пейзаж с изображением нашего острова. Женщина, до той поры со скучающим видом сидевшая возле окна, заметив наш интерес, сказала:
— Очень хороший художник. Наш земляк. Вырос здесь неподалеку. Сейчас в Питере преподает в училище.
— Так он жив? — спросила я, а женщина вроде бы обиделась.
— Конечно.
— Извините, — покраснела я. — Я хотела сказать, он ведь уже пожилой человек?
— Да что вы, ему лет тридцать, может, чуть больше.
— А другого художника с такой фамилией у вас нет?
— Нет. То есть художников у нас тут каждый год пруд пруди, но из местных…
— Спасибо, — пробормотала я и, схватив Женьку за руку, потянула на улицу.
— Ты чего? — удивилась подружка.
Я извлекла телефон и позвонила Ромке.
— Ромочка, ты где?
— В Питере, заехал в одно место, сейчас возьму машину и к вам.
— Любимый, никуда ехать не надо, мы сами приедем.
— В Питер? — не понял муж.
— Конечно. Встретимся на Васильевском острове, возле биржи. И вот еще что. Пожалуйста, узнай, где живет художник по фамилии Вересов, он преподает в художественном училище.
— А что случилось? — насторожился Ромка.
— Я тебе все объясню, только найди этого художника.
— Ты что, с ума сошла? — возмутилась Женька. — Дался тебе этот художник, когда у нас на острове упыриное семейство, с которым надо срочно разобраться.
— Этот Вересов написал портрет матери Льва Николаевича. Так?
— Ну…
— Каким образом он мог это сделать, если ему немногим больше тридцати лет?
— А маменька наша преставилась годков сорок пять назад, — присвистнула Женька.
— Вот-вот, я хочу знать, кто изображен на картине, то есть кого я в окне видела?
— Анфиса, ты сама говоришь, что привидение толком не разглядела, и Вересов мог написать портрет по фотографии… А что такого, обычное дело.
— Вот это мы и выясним. Меняй баксы, лови такси.
Ромка ждал нас на «девятке» темно-зеленого цвета с питерскими номерами. Как выяснилось, он одолжил ее у приятеля, с которым свел знакомство в Моздоке. Первым делом муженек повел нас в кафе и попытался довести до моего сознания мысль о том, что он меня любит. Не то чтобы я его совсем не слушала, скорее поторапливала. Ромка нахмурился и заявил:
— Ну, рассказывай… — И мы с Женькой, перебивая друг друга, начали излагать. Муж мрачнел, криво ухмылялся, взирал на нас с недовольством, после чего заявил: — Вы все это выдумали. Анфиса, такую чушь не напечатают, вот увидишь…
— Да ты с ума сошел, — возмутилась я. — Все это правда, можешь узнать по своим каналам: мы киллера поймали, Мстислав отправился в тюрьму, а еще Руслан, но Руслана не мы, и в тюрьму его незаслуженно, то есть он-то заслужил, но Любиного мужа вовсе не он убил, а Юра.
— То есть ты отдыхала на острове, где полно киллеров и…
— Ромочка, я тебя умоляю…
— Я тебя сколько раз просил, — простонал он. — Ведь просил же? Ну почему, где ты, там непременно убийство?
— Ты на что это намекаешь? — обиделась Женька, я всплакнула, а Ромка расстроился и принялся меня утешать. — Мы должны распутать этот клубок, — зашептала Женька, перегнувшись к Ромке, после того как все понемногу успокоились и он перестал рычать на нас.
— Отчего бы этим не заняться ментам? — съязвил муженек.
— Ментам, — фыркнула Женька. — Да они который день машину найти не могут, где уж им упырей ловить. В общем, как хочешь, а мы не успокоимся, пока не поймем, в чем там дело.
— Ясно, — вздохнул Ромка, сверля меня взглядом. Я на всякий случай еще раз всплакнула, он тяжко вздохнул и спросил: — Все, что вы здесь нагородили, правда?
— Конечно.
— Тогда еще раз и очень подробно.
Ромка выслушал наш рассказ, хмыкнул, покачал головой и взглянул на часы:
— Что ж, поехали к Вересову.
— Ты узнал адрес? — обрадовалась я.
— Узнал, конечно, раз ты просила.
Вересов жил на набережной Фонтанки, мы въехали во двор, оказавшийся на редкость опрятным, и я, посмотрев на окна, сказала с сомнением:
— Надо было ему позвонить и договориться о встрече. Вдруг его нет дома или он вовсе не захочет с нами беседовать.
— Уже звонили, — кивнул Ромка и уверенно набрал код подъезда. Мы с Женькой посмотрели на моего мужа с уважением и вошли в подъезд.
Дверь нам открыл мужчина средних лет, впрочем, возраст ему скорее всего прибавляла борода, совершенно седая. Несколько седых нитей украшали и его шевелюру, а вот глаза были молодые, пытливые и веселые.
— Жду вас с большим нетерпением, — заявил он. — Гадаю, зачем я мог понадобиться правоохранительным органам. Прошу… Чай, кофе? Могу коньяк предложить.
— Нет-нет, спасибо. Мы вас надолго не задержим, — затараторила я. — У нас всего один вопрос. Мы видели портрет, написанный вами, — женщина в темно-синем платье с белым воротничком. Мать Льва Николаевича Илларионова.
— Вас портрет интересует или сам Лев Николаевич? — усмехнулся Вересов.
— А вы его хорошо знаете?
— Нет, зато здесь неподалеку живет человек, который знает о нем все. Если есть желание, можем сходить к ней. Это сестра Лидии Дмитриевны, покойной жены брата Льва Николаевича, Кости. Она живет в соседнем дворе, в это время почти всегда дома, кстати, она мой бывший педагог, отличный человек и милая женщина. Ну так как, идем?
— Конечно, — кивнула я, и мы отправились в соседний двор.
