Закон чебурека - Елена Ивановна Логунова
— Да зачем им это делать? — Виктор удивился. — Они заперли пленницу в камере, знать не зная о тайном лазе, и пошли себе мирно спать в своих теплых постельках. Никто ж не думал, что мы явимся сюда среди ночи.
— А кто не спит дома — тот ляжет прямо здесь! — разбушевавшаяся Трошкина со значением взвесила в руке молоток.
Она так и не рассталась ни с ним, ни с термоодеялом, которое повязала на манер плаща, и выглядела в равной степени смешно и героически. Как карикатурный женский вариант киношного Тора, только без его аккуратной прически.
Я выбрала из ее взлохмаченных кудрей застрявшие цветочки глицинии и погладила Мисс Тор по голове:
— Ладно, раз ты так хочешь, да будет битва за сумку! Только минутку подожди, я тоже найду, чем вооружиться… Роберт, я видела у тебя прекрасный тесак, не одолжишь?
— А с виду такие милые девушки, — пробормотал блондин.
— Да говорю же вам, не будет никакой битвы, нет там никого — дом заперт, — Виктор указал на входную дверь, и я испытала что-то вроде дежавю.
В лунном свете на вполне современной двери тускло поблескивали желтым стилистически чуждые ей «ушки» для навесного замка. Правда, сам он отсутствовал, вместо него в скобы был вставлен кусок арматуры, но ясно, что и в этом случае никто не мог попасть в дом, вот так закрыв дверь за собой.
Умница Алка сразу же поняла это и решительно направилась к двери. Я еще с места тронуться не успела, а Торшкина, тьфу, Трошкина уже взмахнула молотком и врезала по запорной железяке сбоку, одним ударом выбив ее из креплений. Получилось громко, но мы уже не опасались шуметь.
— Ой, что это громыхнуло?! — белокурая подружка Мальвины едва не поперхнулась семечкой.
— Крышка адского котла? — пугающе оскалился Артем, откровенно нагнетая — пора было создавать соответствующую атмосферу, они уже подошли к бывшему полицейскому участку.
— Я туда не пойду! — Блондинка встала как вкопанная.
— В дом никто не пойдет, — успокоил ее Артем, продолжая нагнетать. — Нам еще жить не надоело. Мы тихонько заглянем снаружи… Смотрите, какое удобное бревнышко под окном!
Это удобное бревнышко он самолично, обливаясь потом, подкатил к заброшке несколько часов назад. Встав на него, можно было заглянуть в одно из окон первого этажа — то самое, из которого открывался прекрасный вид на стену с рисунками и тюль на крюке.
— Там темно! — разочаровалась Мальвина, первой забравшись на бревнышко.
— Но не тихо, — отметил Артем и приложил ладонь к уху, показательно обратившись в слух. — Вы слышите? У-у-у, у-у-у…
Бутылочная дудочка старалась как могла.
— Какой печальный и пугающий звук, — показательно поежился Артем. — Кто же это так воет в таинственной мгле? Может быть, призрак?
— Да! — неожиданно отчетливо прозвучало в таинственной мгле, и не было в этом восклицании ни капельки печали, одно только радостное ликование.
Трошкина, успевшая спуститься в подвал, нашла там свою дорогую сумку.
— В смысле — да? Да — это привидение? — озадачилась Мальвина. — Не может быть, они же не говорят с живыми людьми!
— А с чего ты взяла, что оно отвечает именно нам, может, у него там другие собеседники есть… неживые! — Артем приблизил к решетке УФ-фонарик и поводил им, чтобы вызвать из мрака свои же художества.
Вызвалось много чего! И художества Артема, и испачканные «Антипеплом» ладони Индии Кузнецовой, которая как раз пересекала комнату, выставив руки перед собой, чтобы ни с чем не столкнуться.
Не столкнуться не получилось. Как раз на пути Индии одиноко и неприкаянно болтался подвешенный к потолку тюль. Он с радостной готовностью принял девушку в свои призрачные объятия.
Девушка завизжала.
На визг из подвала прилетела вторая девушка — и тоже со светящимися руками, на взгляд снаружи существующими во тьме совершенно автономно.
Производители «Антипепла» проявили добросовестность — без мыла от него было не избавиться.
Зрители на бревнышке тоже вполне могли бы завизжать, но онемели при виде образовавшейся картины.
Посреди темной-темной комнаты раскачивался белый-белый призрак. Вокруг него адскими светляками кружили четыре сияющие пятерни. Сверкали молнии, на заднем плане в мечущемся луче УФ-фонарика рунами вспыхивали фрагменты загадочных рисунков. Кто-то пыхтел, что-то хрустело, а аккомпанировало этим пугающим звукам негромкое тоскливое завывание, отдаленно напоминающее пение простенькой свирели пастушка. Не иначе, потерявшего всех своих овечек и горестно их оплакивающего.
Стремительно покидая спектакль, зрители протоптали идеально прямую аллею в лесу крапивы.
— Это что за фигня?! — С помощью Трошкиной я кое-как выпуталась из невесть откуда взявшейся тряпки и громко чихнула. — Накидка от пыли?
— Не знаю, но мне тут не нравится, давай уйдем поскорее, свою сумку я нашла. — Алка одним пинком отшвырнула в сторону тряпку, которую мы оборвали, другим — сброшенный наконец фольгированный плащ Тора и, уже не шурша и не рассыпая молнии бликов, потянула меня к смутно вырисовывающемуся в темноте дверному проему.
Вспышки света, слепившие нас еще минуту назад, погасли. Молнии это были, что ли? Кажется, над Антальей пронеслась гроза.
Оступаясь на каком-то мусоре и бетонном крошеве под ногами, мы приблизились к серому прямоугольнику, а он вспух с двух сторон круглыми наростами вроде древесных грибов, и знакомые голоса встревоженно поинтересовались:
— Что случилось?
— Кто тут кричал?
— Блин! А кто бы тут не кричал?! — злобно ответила Трошкина. Приключения этой ночи истощили ее запасы вежливости и доброжелательности, казавшиеся неиссякаемыми. — Трудно было сказать, что тут на полу мусора — черт ногу сломит, а с потолка свисает простыня?!
— Не было у меня простыни, я вообще без постельного белья… — растерянно ответил Виктор, роняя окурок.
Они с Робертом не пошли в дом, остались на крыльце, чтобы подымить.
— Не сметь при мне курить! — рявкнула взбешенная Трошкина, выдернула сигарету из зубов блондина, яростно ее затоптала и решительно двинулась прочь.
Мужчины проводили ее изумленными взглядами.
— Что тут скажешь? Последняя соломинка сломала спину верблюда судьбы, — философски прокомментировала я.
Глава десятая,
в которой сбываются желания и сны
— Мне приснилось, что в Челябинске заботливые хозяева выгуливают своих собак в специальных клетках — шарах из железных прутьев, чтобы их питомцев не зашибло метеоритом, — едва открыв глаза, сонным голосом поведала мне Алка.
— Тут и гадать не нужно, к чему это, — поспешила ответить я. — Вчера ты сидела за решеткой, отсюда и клетки.
— Но одна бедная, несчастная такса не помещалась в шар, ей требовалась клетка огурцом, — продолжила Алка, перевернувшись на бок, чтобы видеть меня, и сделала жалобные глазки котика из «Шрека». — Ее попа и хвостик торчали сквозь
