Лоуренс Блок - Вор под кроватью
— Эй, ты чего? — встревоженно спросил я. — Может быть, это и не Ван Гог, но мне бы пригодился…
— Тихо, — прошипела Сигрид. — Он тебе уже не понадобится. Угадай, кто стоит у тебя за спиной? Только не оборачивайся сразу, ради бога.
Конечно же я понял, кто стоял у меня за спиной. После недели совпадений какие могли быть сомнения? Конечно же Уильям Джонсон собственной персоной почтил нас с Сигрид своим присутствием как раз в тот момент, когда она дорисовывала его портрет.
Я взглянул на оригинал и сразу увидел, что Сигрид прекрасно уловила сходство. Что она не смогла передать, так это сочетание самодовольства и брутальности, а также капризно опущенные вниз уголки губ, придававшие ему сходство с одним из римских императоров. Нет, не с Цезарем и не с Марком Антонием. Скорее с Нероном. Или Калигулой.
На нём была узкая майка, открывающая мускулистые плечи и обтягивающая кубики мышц на груди и животе. Джинсы тоже сидели очень плотно, наверное, чтобы девушки падали в обморок от восторга при виде твёрдых круглых ягодиц. Лицо было тёмным от загара, хотя на улице стоял апрель. Он остановился и медленно огляделся по сторонам, потом лениво направился в глубь зала, к столику, за которым сидели две молодые женщины.
— Ага, коршун выбрал себе добычу, — сказала Сигрид.
— Ну да, если сумеет разбить эту парочку.
— А зачем? Даст каждой по таблетке, и дело с концом. Наверное, он сможет дотащить до дома обеих.
— А у них короткие стрижки.
— И что? Ты думаешь, они могут оказаться лесбиянками? Сомневаюсь, но, если они вырубятся, будет ли это иметь значение?
— Вообще-то верно. И что же нам делать?
— Не знаю. Разве у тебя нет плана?
— Я хотел пойти за ним, узнать, где он живёт, — объяснил я. — Но если он захватит с собой девчонок…
— Им тоже несладко придётся. Ну, давай!
— Давай? Давай что?
— Импровизируй, — сказала Сигрид. — Пойди помоги ему познакомиться с ними. А я займусь выпивкой.
Я уже знал, что Сигрид когда-то работала актрисой и моделью. К тому же она только что продемонстрировала недюжинные способности к рисованию портретов. Должно быть, у неё была ещё куча скрытых талантов, самые интересные из которых я всё равно никогда не узнаю, поскольку на мне стоит клеймо «слишком молод». Одним из них, как я понял в тот вечер, был талант фокусника. Не представляю, как она это провернула, но после пары бокалов мы с Одри и Клэр уже вовсю болтали и хохотали, в то время как Уильям Джонсон полулежал на стуле, глядя на нас из-под полузакрытых век и периодически всхрапывая.
Девушки, которые, видимо, считали меня и Уильяма перспективными кавалерами, страшно расстроились от такого проявления неуместной сонливости. Сигрид же мастерски сыграла свою роль.
— О нет, опять? — простонала она, с мученическим видом закатывая глаза. — Он — такой приятный парень, но в последнее время раскисает от одной рюмки. Берни, давай, держи его, чего сидишь? Или хочешь, чтобы он снова заснул у меня под стойкой?
Она вышла из-за стойки, перепоручив своё место одному из завсегдатаев, и подставила плечо под бесчувственное тело Уильяма. Я подхватил его с другой стороны, и мы поволокли парня к выходу. Надо заметить, что шёл он сам, хотя явно не отдавал себе отчёта в том, что с ним происходит. Мы дотащили его до угла и свернули в небольшой переулок, ведущий к 37-й улице и зажатый между двух зданий.
Хвостатые представительницы городской фауны, пища, сиганули в разные стороны от помойки, около которой мы решили оставить Уильяма — развернули спиной к стене и слегка подтолкнули. Он повалился на спину, глухо стукнулся головой о стену дома и развалился на асфальте, некрасиво открыв рот. По его щеке стекала слюна.
— Фу, гадость, — с чувством сказала Сигрид.
Я нагнулся и вытащил его бумажник. Не думая, достал оттуда деньги, разделил их поровну, протянул одну пачку Сигрид, а другую положил в карман.
— Он напился и заснул, — пояснил я специально для Сигрид. — И какая-нибудь добрая душа помогла ему избавиться от капиталов.
Сигрид пару мгновений смотрела на пачку, затем небрежным движением сунула деньги в задний карман джинсов, а я продолжал рассматривать содержимое бумажника. На правах стоял адрес: 40-я улица недалеко от Лексингтона, он поменял права всего год назад, так что адрес, наверное, был ещё актуален. Я сначала хотел переписать его, но потом решил взять права, а заодно и кредитки.
Сигрид саркастически подняла бровь.
— Не волнуйся, я не буду их использовать, — сказал я. — Просто выброшу, понятно? Мне хочется, чтобы он помучился, бегая по банкам и восстанавливая их.
— Да делай что хочешь, — проворчала она. — Посмотри на этого сукина сына. Вот противная рожа! Я бы вдарила ему по яйцам, если бы он хоть что-то чувствовал… Он почувствует? — Она решила проверить это и хорошенько треснула его ногой в пах. Уильям застонал, но не пошевелился.
— Ничего, он почувствует, когда проснётся, — утешил я.
— Боже, надеюсь, это отобьёт у него охоту травить девчонок рогипнолом! Жаль, что он не наблевал на себя. — Она подумала минуту. — Ладно, это мы тоже сейчас исправим. — Сигрид решительно сунула два пальца в рот и нагнулась над телом Уильяма, щедро одарив его жёлтой блевотиной.
— Этому я ещё в детстве научилась, — сказала она, вытирая рот. — Подростковая булимия. Я уже много лет не занимаюсь ничем таким, но навык остаётся навсегда. Как ездить на велосипеде…
— Или плавать, — добавил я.
— Точно. Что ж, мне пора назад, пока Барри не раздал бесплатно всю мою выпивку. — Сигрид повернулась ко мне и вдруг игриво ущипнула меня за щёку. — А ты ничего, — отметила она. — Какая жалость, что ты так молод!
— Постараюсь состариться как можно быстрее, — пообещал я.
— Ты уверен, что у тебя нет дядюшки — любителя романтических приключений? Да, вот что я хотела у тебя спросить. Когда мы завернули сюда, я услышала писк. Это были крысы?
— Боюсь, что да.
— Хорошо, — сказала Сигрид. — Надеюсь, они голодные.
Глава 34
Замок на двери Уильяма Джонсона был достаточно простым, но почему-то отнял у меня много времени. Пока я потел над ним, в голову мне лезли разные мысли: например, что я мог бы забрать ключи у него из кармана и открыть замок за две секунды.
Очутившись внутри, я поначалу испытал настоящий шок — мне показалось, что кто-то опередил меня. Квартира, огромная студия в форме буквы «Г», была перевёрнута вверх дном. Словно в ней потрудилась бригада полицейских, которые в буквальном смысле искали иголку в стоге сена — все вещи были разбросаны и раскиданы в разные стороны. Я даже не очень удивился — подумаешь, ещё одно совпадение! Но через несколько мгновений понял, что в квартире Джонсона до меня не было незваных гостей — этот чудовищный беспорядок устроил он сам. Просто он так жил. Наверное, в квартире Барбары Крили он не имел в виду ничего дурного, вытаскивая из комодов ящики и расшвыривая по полу её вещи, — просто немного оживлял обстановку.
Кстати, состояние квартиры сильно усложнило мне задачу. Как найти то, что ищешь, если вещи не хранятся на своих местах, а валяются где попало, без всякой видимой логики? Ещё сложнее было оставить квартиру в том же виде, в каком я её нашёл, потому что запомнить, где что валялось, я был не в состоянии.
Я постарался живописно раскидать по полу поднятые с пола предметы и поскорее свалил. Сигрид сказала мне, что бросила в бокал Уильяму целых две таблетки рогипнола, предназначавшиеся Клэр и Одри. Как они перекочевали из его кармана в его же собственный бокал — загадка, которую я не стал разгадывать. Но как долго он будет спать? Этого я не знал и не хотел рисковать.
Оказавшись на лестничной площадке, я тщательно запер замки — во второй раз получилось быстрее, хотя запереть дверь ключом было бы намного удобнее. Однако, утешил я себя, если бы Джонсон, проснувшись, не обнаружил в своём кармане ключей, он сразу заподозрил бы, что похитивший их человек отправится прямиком в его квартиру.
Я прошёл пешком пару кварталов, наслаждаясь наполнившим кровь адреналином, что обычно случается после удачной вылазки. К вечеру похолодало, я засунул руки глубоко в карманы куртки и вдруг наткнулся на кредитки Уильяма Джонсона, которые хотел уже просто выбросить, но потом передумал. Даже если я сам не собираюсь заказывать диски с фильмами и электронные книги на имя «Вилли» Джонсона, почему это не могут сделать другие?
Я оставил карточки на видном месте, чтобы первый же утренний прохожий мог воспользоваться ими по своему усмотрению. Конечно, если у человека совесть гипертрофирована, как мускулистый торс «Вилли» Джонсона, то он, подобрав карточки, найдёт законного хозяина по городскому справочнику и вернёт их. Обычный честный прохожий вообще не станет их брать, но таких типов, как вы понимаете, в Нью-Йорке меньшинство. А все остальные — обладающие вместо совести предпринимательской жилкой и энергией — смогут максимально быстро и эффективно реализовать возможности чужих кредиток.
