Маргарита Южина - VIP-услуги для змеюки
– Мама! И вы, теть Люся! Ну с чего вы взяли, что я про парикмахерскую бредил-то?!
– То есть как это «с чего»? – возмутилась мать. – Мы ж тебя триста раз спрашивали – какая Клеопатра тебя тревожит? Люся, мы спрашивали?
– Я бы даже сказала – пытали.
– И ты всякий раз клялся, что думаешь только о парикмахерской. О нашей, которая здесь рядом. Клялся? Ну вот, туда мы и направились! Не просто наобум пошли, а сначала выяснили, с тонким научным подходом.
– В бреду ты совершенно ясно про Клеопатру говорил, – подтвердила Люся. – Вася, она хоть видит неважно, но подслушать-то всегда – с доброй душой!
– Ну, правильно, была Клеопатра. Приходили насчет нее, припоминаю. И отказал я. Да только… там бабуся потеряла кошку, а кошку Клеопатрой звали. Понимаете вы? Ну куда нам, к черту, еще кошками Клеопатрами заниматься?! Между прочим, кошечка через неделю сама домой заявилась, правда, без девичьей чести, зато с котятами. Про парикмахерскую никто даже и не думал!
– Как же… как же так? – расстроилась Василиса. – Мы же помочь…
– Александр Сергеевич! Ну что с ними делать? – устало повернулся Павел к оставшемуся гостю, который уже прекратил упражнения и теперь маленькими глоточками пил чай. – Вот так и мучаемся.
– А не надо мучиться, – откликнулся тот, сосредоточенно глядя в чашку. – Зачем? Вам же сказочно повезло. У женщин необыкновенный дар – их тянет туда, где должно состояться преступление. Они появляются в самой гуще еще до того, как кто-то успевает их заподозрить. Так сказать, летят впереди паровоза, удачно внедряются и раскрывают преступление. Я их возьму к себе.
– Вот уж спаси-и-бо! Уте-е-ешили! – развел руками Павел. – Летят они! Впереди паровоза! Внедряются они! Раскрывают! Счастье еще, что под этот паровоз не угодили! Но… мы поговорим об этом позже. Поправляйся, мама.
Александр Сергеевич пил чай недолго. Согревшись как следует, он подошел к дивану, припал губами к горячей руке Василисы и посмотрел ей в глаза – долго и внимательно, как доберман.
– Я буду ждать вашего выздоровления, Василиса. И тогда обязательно приглашу вас в ресторан.
Он говорил теперь каким-то новым, тихим и грудным голосом, и у Василисы мгновенно подпрыгнула температура. Больше мужчина задерживаться не стал. Галантно попрощавшись с обеими сыщицами, Александр Сергеевич удалился.
– Люся! – крикнула вдруг Василиса. – Люся, он ушел? Догони его, спроси, к какому ресторану мне завтра подходить?
Подруга настойчиво уложила ее в постель.
– Еще не хватало, чтобы ты за ним бегала, – дернула она губой. – Он и так тобой уже пленен. Спи.
Василиса чувствовала себя слабой, но сна не было. Она долго смотрела на худенькую спину подруги – та убирала за гостями со стола и старалась не шуметь. Василиса села:
– Люся, это же ты кричала «Вася» там, в лесу… И про деньги… А как ты меня нашла?
Люся обернулась, увидела полные интереса глаза Василисы и поняла, что та сейчас все равно не уснет.
– Ну, как нашла… – села Люся на диван. – Когда я осталась одна, села смотреть телевизор. Там про цветы рассказывали. И я… ой, подожди-ка… – Люся подскочила, унеслась в кухню, что-то там выключила и вернулась на диван к подруге. – Я тут размышляла, размышляла… Помнишь, я тебе сказала, что вычислила преступника? Я тогда твердо поняла, что убийца работает в «Клеопатре», что это кто-то из девчонок. Но кто из троих? И вот под цветочную телепередачу мне припомнилась беседа с Галей, с дочкой бабы Веры. Женщина рассказывала, что Лидия и ее дочь не любили цветы. Просто терпеть не могли. А припомни, когда мы были у девчонок, что там видели?
– Что? – завороженно переспросила Василиса.
– У Татьяны маленькие кактусы везде торчат, розочка цветет, так?
– Ага, говорили, что она на даче помешана, а на окне еще и гиби… я не помню…
– Гибискус. У Юльки и вовсе в доме сплошной цветник.
– Еще бы! У нее же мать растения всякие испытывает.
– В том-то и дело. И о матери, кстати. О Юльке мы знали, кто ее родители, о Татьяне тоже кто-то говорил, что она с матерью квартиру разменяла, а теперь семена ей шлет, а вот о Даше мы ничего не знали. Абсолютно ничего про ее прошлое.
– Но у нее дети были, – качнула головой Василиса.
– Знаешь, это только на первый взгляд. А как только я сомневаться начала, так и с детьми все на свои места встало. Вот ты к своим внучкам приходишь, у них в комнате – что?
– Ой, ну ты спросила! Чего только нет! И игрушки везде валяются, и книжки… Нет, они убираются, конечно…
– Убираются, конечно. А что, твоя невестка – грязнуля? Нет, она тоже все по местам складывает. Только дети так устроены, что когда они играют… Да чего там говорить! Вспомни: у Часиковой ничего, кроме конструктора детского-то, в доме и не было. Ни одежды, ни книжки! Зато порядок, как в лаборатории. И это при трех-то отпрысках? Значит, не ее это дети были. Потом еще вспомнилось: Даша не раз повторяла, дескать, ей удобно в «Клеопатре» работать, потому что детский садик рядом. А тетка противная, с которой мы поссорились в домоуправлении, наоборот, говорила – лучше бы Анна детский сад открыла, нет их в микрорайоне. Я потом специально узнавала – точно, нет садиков поблизости, ближайший за две остановки и совсем в другую сторону от дома Часиковой. Еще кое-какие мелочи с мужем… Сама Даша от силы пятерых клиентов в день принимала. Что за деньги, посчитай. А муж, она говорила, и вовсе ерунду йогуртом зарабатывает. Так на что же они живут да троих детей кормят? Дети одеты явно не по средствам… Ну, в общем, получалось, что виновницу я нашла, а вот куда ее прицепить, не знала. И мы с Володей поехали к Часиковой. Еще теплилась надежда, что одна ты не станешь соваться к ней на дом, знала ведь, что опасно. Мне даже страшно было представить, что она могла с тобой сделать.
– Ничего не сделала. Но ты права, могла бы. Если бы не наболтала лишнего. Девчонка на самом деле психически нездорова. Представляешь, еще в детстве она влюбилась в Антонова…
– Нашла же в кого! – охнула Люся.
– Да вот. Ну а потом ее влюбленность переросла в манию. И Анну она убила вовсе не из-за большой любви к матери, она и мать-то не любила из-за того, что та о ее чувствах догадалась. Ну, ладно, про нее и говорить не хочется… Вы-то как вовремя успели!
– Не успели мы. Мы с Володей как раз таки опоздали. Пришлось поднимать на ноги Пашку, а уж тот… Вася, скажи мне, где твой сын научился так ругаться? У меня от стыда на щеках кровеносные сосуды лопнули.
– Это у тебя варикоз, не обращай внимания. И что дальше?
– А что? Они уж сами там как-то. По рации связывались, по телефонам орали, с гаишниками перекликались. Вася, ну кто мне расскажет, как тебя искал твой сын! Честно говоря, в какой-то момент они вас потеряли, мы-то с Володей за ними на машине ехали, видели. Потеряли, точно. Но тут по вам, видимо, стали стрелять, и тогда Пашка со своими ребятами взял и их, и вас. Между прочим, тебя нашли самую последнюю. Мы уж думали, грешным делом, ты к медведю в берлогу схоронилась до весны. Насилу тебя докричалась. Ну у тебя и видок был! Вся синяя, даже фиолетовая, руки лиловые, вместо башки засохшее воронье гнездо, и в черном пальто!
– Это Александр Сергеевич мне свое отдал, так бы я окоченела насовсем. Правда, он приятный? – смущенно спросила Василиса и по-девичьи спрятала нос в одеяло.
– Конечно! Конечно, он замечательный! – воодушевилась Люся. Она уже знала, что ее тактика по сведению этих двоих раскрыта и что ее неминуемо ждет кара. – Ты только вспомни: раньше ради женщин в окна лазили, на балконы взбирались, стрелялись!
– Да, не те пошли теперь женщины, – вздохнула Вася.
– А он такую, стало быть, нашел. С чего бы ему верхней одеждой раскидываться на таком-то морозе? Хороший человек. И работу нам предлагает, и сам в тебя влюбился, я же видела!
– «Сам»! – передразнила ее Вася. – А кто Потапову звонил? Ты. «Для дальнейшего содружества»… Ладно еще он не понял, какое содружество ты имела в виду!
Люся не сдавалась.
– Ну и что! Ну и что! А зато он тебе руки целовал! А тебе уже сто лет никто их не целует, кроме Малыша! И все! И давай спать, уже девять утра, а мы не ложились!
Хотелось спать и спать, но в дверь звонили и звонили. Люся еле продрала глаза и вдруг поняла – если сейчас она не встанет, то поднимется больная Василиса.
– Ой, ну кто там? – открыла она двери.
«Там» были девчонки из «Клеопатры». Непонятно, откуда они узнали про подвиг Василисы, но заявились вдвоем. Татьяна притащила долг и выставляла руку с деньгами далеко вперед, отчего-то думая, что без них ее в дом не пустят. В других руках у них топорщились громоздкие букеты и пакеты с продуктами, грозившие вот-вот лопнуть.
– А вот и мы-ы-ы! – радостно закричали девчонки. – Где наша героиня? Ну-ка, показывайте ее!
– Девочки, героиня спит еще. Она же серьезно простыла, температура невозможная, слабость…
– У кого слабость? – вышла к гостям Василиса с новой прической и уже при макияже. – Я же знаю: ко мне могут теперь прийти в любой момент. И никакой слабости!
