Татьяна Королева - Позор семьи
Всемирная служба курьерской доставки не подвела: мое платье успело приехать из Лондона к самому торжеству. Роскошный, расшитый бисером шемиз. Бисер почти не потускнел, а легкая желтизна только добавляет ткани аристократического лоска — прекрасная сохранность для туалета, сшитого в двадцать четвертом году прошлого века! Такое платье могла бы носить девушка великого Гетсби, если бы он был больше чем литературным персонажем.
Чиновным женушкам в новеньких костюмчиках от посредственных апологетов мадам Шанель тонкого шарма столетий не понять. Я даже не посмотрела в их сторону, а пошла дальше, мимо штатных девушек, выстроившихся по периметру зала в однотипных и дорогих вечерних нарядах. Юбки в пол, обнаженные плечи, нереально высокие каблуки и неприлично глубокие разрезы, тщательные укладки и дареные бриллианты. Улыбаются так, будто ждут, что жених передумает бракосочетаться, спустится к ним по красной дорожке и вручит каждой по «Оскару» — у бедняжек больше шансов получить награду от американских киноакадемиков, строгого фестивального жюри «Теффи» или «Серебряную калошу» от разухабистых ребят с радио, чем скромное обручальное колечко!
Девушки перекладывали сумочки из руки в руку, хлопали ненастоящими ресницами, перешептывались, и влажные зубки хищно сверкали среди губной помады:
— Что она такого особого делает? Что надо делать, чтобы тебе подарили самолет?
Я на секунду приостановилась, коротко объяснила девчонкам:
— Дебифер!
И устремилась по проходу дальше, между рядами столиков с респектабельными крахмальными скатерками, сверкающими приборами, поправляла ароматные лилии в белоснежном букете и думала, что свадьба действительно роскошная!
Даже жалко, что не моя!
У нас с Андреем никакой свадьбы вообще не было. Мы даже не расписались, потому что мой паспорт остался дома, со всеми остальными вещами. А бежать в милицию за новым мне некогда, я присматриваю за ребенком, и вообще — теперь я знаю, что у человека, который не ходит на работу, сразу образовывается масса неотложных дел…
Мы живем все вместе в нескольких готовых комнатах Андрюхиного недостроенного дома, потому что в квартире у него ремонт вообще на зачаточной стадии.
Зато Сане здесь нравится: он может бегать во дворе и дышать свежим воздухом. Я спокойно его отпускаю, тут везде полно охраны.
После истории с фугасом Андрей был вынужден поступиться принципами.
С охраной действительно гораздо спокойнее — Чупаха человек мужественный, он не то что чеченских амиров или Талибана, он даже маму Анрика не боится, так ей и говорит:
— Галина Витольдовна, кто вы подведомственной мне охране?
— Я им дала указание убрать листья! Ваши лодыри ничего не хотят делать!
— Охрана делает не то, что хочет, а то, что я им командую. Я командую, когда получаю распоряжение от человека, который мне деньги платит!
— Очень жаль, что Андрей вас пригласил на работу и со мной не посоветовался!
— Я не обсуждаю действия работодателя, я выполняю приказы.
И я не обсуждаю. Я молчу — раскачиваюсь в плетеном кресле-качалке посреди полупустой комнаты и делаю вид, что мне все равно, и вроде не слышу…
— Тех, кто так говорил, повесили! — вспылила Галина Витольдовна.
— Значит, плохо выполняли!
— Андрей, — наконец Витольдовна уверилась в собственном бессилии и апеллировала к высшей командной инстанции, — слышишь меня? Немедленно выключи свою музыку! Оторвись от шахмат и подойди ко мне!
Андрей неохотно появился из соседней комнаты и тяжело вздохнул:
— Васильич, я тебя прошу, пусть ребята уберут листья!
Любит мамочку! Я папу тоже люблю и надеюсь с ним помириться. Только надо выбрать подходящий момент…
— Леша, уберите листья на газоне — только без фанатизма! Это не целина…
Чупаха скомандовал в переговорное устройство и вежливо подал Галине Витольдовне пальто. Она обиженно поджала губы, продела руки в рукава, взяла сумку и оглянулась на великовозрастное чадо, застрявшее в центре комнаты с нелепым видом:
— Андрей, ты в армии стал таким неуправляемым! Саша в армию не пойдет! Ребенку там делать нечего, а мне нечего делать здесь. Здесь слишком много полевых командиров!
Она торжественно вышла, наэлектризованный скандалом воздух уплыл за нею, как королевская мантия.
— Да не переживай, Саня, пойдешь ты в армию! — заверил прибежавшего на шум малого Чупаха. — Папа твою бабушку даже спрашивать не будет!
Саня сразу ткнулся ко мне:
— А Нику? Нику спросят?
Я посадила Саню рядышком на кресло — раскачиваться вместе:
— Саня, пока тебе восемнадцать лет исполнится, армия будет контрактной…
Наконец слепой случай встал на мою сторону — его сынуля здесь, рядом со мной, а Андрюхина мама уже далеко. Значит, мы практически одни. Можно задать любимому интимный вопрос:
— Андрей, а как ты умудрился переторговать папу на аукционе? — и кивнула в сторону стены.
Там под стеклом на свежей штукатурке красовался диск «Нирваны» с вожделенным росчерком руки самого Курта Кобейна на конверте.
Андрей пододвинул пуфик, присел и взял меня за руку:
— Переторговал? Ника, у меня нет таких денег! Я разыскал хозяев диска, договорился с ними за разумную сумму — больше, чем обещали аукционисты, оплатил неустойку, и лот сняли с аукциона… — Вот, значит, почему отец так взбеленился! Андрей поежился от неприятных воспоминаний, — Поехал забирать диск — и попал под Шеремета… Ника, я думал, он убьет меня прямо в аукционном зале…
— Николаич, тебе давно надо было нормальную охрану завести, — подсказал Чупаха, — не доводить до крайностей! Вот и все!
— Да плевать ему на охрану — он меня просто ненавидит!
Я обняла Андрюху и стала утешать:
— Ну что ты! Папа к тебе нормально относится — даже завидует, что у тебя такой гипермаркет, и землю под аэропортом он тебе продаст… Андрей, ведь ты не такой, как он, давай будем жить без скандалов? Помиримся…
— Помиримся?
— Да… Отдадим ему эту пластинку… Знаешь, как он обрадуется…
— Что значит «отдадим»? — Андрюха выпрямился и отодвинулся.
— Ну, не просто отдадим — подарим на свадьбу…
— Шеремет тебя пригласил на свадьбу?
— Конечно…
Конечно, папа не звал меня лично, зато меня пригласила Лида!
— Посмотри любой фильм: на свадьбе даже главари мафии всех прощают…
— Он меня будет прощать? За то, что сломал мне два ребра? Ника, он меня чуть не убил второй раз; если бы не ты — я бы его засудил!
Андрей ласково прижал меня к груди и погладил по волосам:
— Моя бедненькая… Шеремет тебя выгнал из дома в одной пижаме… Я своего ребенка на улицу в пижаме даже летом не пускаю, потому что я своего сына люблю… И тебя, Ника, люблю, люблю больше, чем он…
Мне было так тепло и уютно, я растрогалась — Андрюха меня правда любит больше всех! Он поцеловал меня в макушку, усадил обратно в кресло, оттащил пуфик к стенке, взгромоздился на него и при бдительной поддержке охраны снял рамочку с диском, но не отдал мне сразу, как я надеялась.
Зато еще раз поцеловал:
— Если тебе важно — можешь туда пойти… только без меня…
— Одна? На свадьбу?
— Почему одна? Хочешь, Глеб Василич с тобой сходит… Василич, присмотришь там за Никой, ладно?
— Легко!
— Вероника, не обижайся… Я тебя очень, очень люблю… И мне все равно, кто твой папа — даже если это Березовский или Берия… Но ни мою жену, ни мой бизнес, ни мой винил твой отец не получит!
Любимый прижал рамку к груди, пошел и запер свой драгоценный диск в сейф.
— Андрей про Берию сильно сказал, пронимает… — восхитился патроном Чупаха.
Возразить мне нечего — Глеб Васильевич начальник охраны Андрея, а не моей.
Такова счастливая семейная жизнь.
* * *Мне пришлось серфить по Интернету почти целые сутки — если приложить усилия, во Всемирной сети, давно превратившейся в перекресток помойки и ярмарки, можно отыскать все, что угодно.
И чтобы раздобыть виниловый диск культовой группы вроде «Нирваны», пришлось заплатить не торгуясь и еще доплатить за срочную доставку. Но денег у меня полно — я еще старые заработки не истратила. Зато когда я разорвала посылку, там обнаружился вожделенный альбом в совершенно новеньком конверте! Как будто вчера из магазина… Интересно, его хоть раз слушали? А может, он вообще поддельный?
Но технических средств, способных вдохнуть жизнь в музыку, окаменевшую на древнем носителе, у меня просто нет, времени тоже — я потерла конверт по углам бруском для полировки ногтей, совершила экспедицию в недостроенную часть дома, присыпала блестящую поверхность белесой пылью, потом еще и обмахнула грязной тряпкой.
Теперь не стыдно представить сокровище на суд истинных знатоков!
