Ольга Степнова - Беда по вызову
Когда я на светофоре послушно дожидалась зеленого, мимо меня, чуть не бортанув, промчался джип. За джипярой, тоже на красный, пролетела белая Тойота. Замигал желтый, я врубила первую и только приготовилась стартануть, как едва не задев «горбатый», мимо пронеслась машина патрульно-постовой службы с сиреной и мигалкой.
— Иномарка Ниссан-Патрол, госномер 050, — вопил громкоговоритель, — немедленно прижмитесь к обочине! Тойота-Корона, тоже к обочине!
Я прибавила газу, тщетно пытаясь догнать кавалькаду.
— В случае неповиновения открываем огонь на поражение!
— Черт! — заорала я. — Он же глухой как тетерев!
Но меня, конечно, никто не услышал. Я безнадежно отстала. Я давила на газ и ругалась на чем свет стоит. Никогда не повесит Сазон на свою машину знак «глухой водитель». Потому что он, Сазон Сазонов, прекрасно слышит, а судя по тому, что не заметил ни меня, ни ГАИ, еще и прекрасно видит. Хоть бы Мальцев ему как-то посигналил, а то и правда откроют по моим дедам огонь на поражение. Я, наплевав на все светофоры, пыталась догнать машину ДПС в надежде переключить внимание гаишников на себя, даже если ради этого мне придется совершить ДТП. Но сирена выла далеко впереди, я катастрофически не успевала.
Я догнала их только на загородной трассе. Догнала, потому что все три машины стояли у обочины. Сделав вид, что у меня заглох мотор, я остановилась неподалеку и приготовилась увидеть расстрелянный Патрол — ведь только пули могли остановить Сазона — но увидела совсем другую картину. Растерянный гаишник стоял у джипа, рядом прыгал щуплый Сазон, сильно и дружелюбно похлопывая его по плечу. Мальцев что-то усердно писал на капоте своей Тойоты. Гаишник был суровый, матерый, в чине. Он ожидал «бригады», перестрелки, крутых разборок; был готов к подвигу и повышению по службе. Вместо этого из джипа выскочил глухой старикашка, а из Тойоты вылез отрешенный поэт.
— Не серчай, командир! — орал Сазон так, что даже мне было слышно. — У меня машина — зверь! Рвет из-под седла! Еле затормозил!
Сазон громко рассмеялся и что-то сунул гаишнику. Тот сразу решил побыстрее уехать и почти побежал к своей Волге с мигалками, но тут его догнал седовласый Мальцев, дернул непочтительно за рукав и сунул тонкую книжицу. Наверное, это сборник стихов «О былом» с автографом. Сазон гоготал у Патрола:
— Это тебе для души, командир! И для тела! Мукулатура-литература!
Командир по-быстренькому развернулся и укатил, врубив сирену.
Меня раздирало любопытство и я решила последить за дедами. Сделать это было нетрудно, они решительно не замечали ничего вокруг. Не хватало только одного — скорости, мой «запор» больше восьмидесяти не давал. Деды в считанные секунды оторвались от меня, но я решила, что если просто тупо ехать в том же направлении, что и они, то может, увижу что-нибудь интересненькое. Трасса была та же, по которой гнала Бэлка в свой клуб, машин на ней попадалось мало. Ехали долго, я уж было подумала, не решили ли деды просто погонять по ночному шоссе, как вдруг увидела, что их машины свернули в чистое поле. Добравшись до этого места, я обнаружила, что там грунтовая дорога и, не задумываясь, свернула на нее, надеясь, что «горбатый» не развалится от тряски. Внезапно сильно завоняло помойкой, в голову полезли нехорошие мысли. Впереди замаячили костры и какие-то люди. Иномарки резко затормозили рядом с ними как строптивые кони. Я выключила фары и поехала в кромешной темноте в надежде поближе подобраться незамеченной.
Остановилась я довольно далеко, но все равно поняла, что место действия — городская свалка, а люди у костра — бомжи. Вонь стояла такая, что захотелось плюнуть на все, врубить фары и умчаться в город.
— Эй, жук навозный! Вылезай из помойной ямы! — донеслись вопли Сазона. — Начальство прибыло!
От костра отделилась длинная тень и не торопясь направилась к Патролу. Судя по всему, Сазон не очень заботился о конспирации.
— По коням! — проорал он.
Оборванец залез в джип. Машины пронеслись мимо меня в обратном направлении. Так как я съехала с дороги, то не попала в свет их фар и деды меня опять не заметили. Я не поехала за ними, я устала гоняться за этими ковбоями, сжигая бензин и выжимая из «горбатого» то, чего он не может. Тем более, что пока я пилила бы по грунтовке, они бы уже умчались на край света.
Мне пришла в голову другая мысль. Сработали журналистские навыки и тяга к нестандартным ситуациям. Я порылась в сумке, выбирая оружие. Пистолет Сазона был тяжелым, неудобным, и я не очень хорошо представляла как им пользоваться. Зато Каринин — легкий, маленький, почти целиком помещался в руку и у него имелась только одна пимпочка, на которую, видимо, и нужно было давить. Идти в бомжатник без оружия наготове, я, честно говоря, побоялась.
Я закурила и потопала к тому костру, от которого деды прихватили с собой аборигена. Подойдя поближе, я отбросила сигарету, чтобы достойно начать разговор.
— Жирные бычки бросаем, мадамочка! — крикнул мне косматый тип, похожий на портрет неардентальца в учебнике.
— Кучеряво живем! — дружелюбно пояснила я.
Вторая фигура, сидевшая рядом с неардентальцем, встала, оказавшись теткой в клешеном полупальто и ажурном белом платке. Она с проворством голодной Таньки отыскала окурок в траве, отряхнула его и двинулась обратно.
— Эй, тетка! Я этнограф! Изучаю обычаи и нравы местных жителей. Поможешь мне за сто рублей?
Тетка обернулась.
— Пятьсот, — густым басом сказала она. — Мы тут не бедные. Задарма не работаем.
Я решила, что это мотовство, но согласилась и присела к костру.
— Пятьдесят процентов вперед, мадамочка! — сказал косматый. — По предоплате работаем.
Я протянула им двести пятьдесят рублей и почесала дулом затылок.
— Ты зажигалочку спрячь, а то рванет ненароком, — посоветовал любитель женской одежды. — Прикурить мы тебе завсегда поможем. Ты же этнограф, зачем как на стрелку пришла?
Я устыдилась и спрятала пистолет в карман.
— Элла, — представилась я зачем-то настоящим именем.
— Да нам по-барабану. Хоть Дездемона, — усмехнулся косматый. — Говори, зачем пришла.
Он подбросил веточек в костер и вытянул длинные ноги на которых красовались абсолютно новые, шикарные кроссовки Reebok. Я растерялась, потому что к предмету разговора хотела подобраться изящно, незаметно, и как бы невзначай.
— Я диссертацию пишу. Тема: «Социальные слои современного общества и способы их выживания в новых экономических условиях России»
— А они, что — опять новые? — удивился неарденталец.
Мужик в ажурном платочке усмехнулся.
— Это тема для реферата в десятом классе. Ну, может, для курсовой. Хотя, сейчас такое «образование» за деньги, что в аспирантуре будут букварь учить, а кандидатскую про два плюс два писать, — разродился он грамотной речью.
— Вы кандидат наук?
— Я? Доктор. Бывших экономических наук.
Вот вляпалась.
— Что заставляет людей жить так, как вы живете?
— Ты пресса, что ли? — заржал косматый, обнажив свой единственный зуб. — Так и пиши, мадамочка: живем мы замечательно, лучше всех живем. Знаешь, кто самый богатый человек в городе? Начальник свалки. Просто этого никто не знает. Мы рангом пониже, но тоже не бедствуем. У нас все честно: территория поделена, никто на чужое не зарится. Даже у ворон свои участки. Тут и поесть, и выпить, и одеться, — он хвастливо ткнул пальцем в свои кроссовки. — Сливки, конечно, начальство собирает. Вот недавно тут целый самосвал компьютеров какая-то фирма выкинула. Что, почему — неизвестно, но деньжищи там немалые. А месяца два назад тут очень крутую тачку выбросили. «Ягуар» знаешь? Начальник увидел — сигарету, которую курил, сжевал и проглотил от удивления и задумчивости. Ожог пищевода заполучил. По запчастям он машину распродал и на Кипр отдыхать укатил, долечивать пищевод и фрукты кушать.
— Так это ваше начальство на джипе приезжало?
— На джипе? Не, это Зинона начальство. Он хвастался, что нашел работу по специальности.
— И кто же он по специальности?
— Он? Актер драматического театра. Бывший.
— И что… эта его актерская работа — ночная?
— Эти парни заезжают за ним примерно раз в две недели вечером. Зинон приходит утром довольный и рассказывает всем о волшебной силе искусства.
— Он что, там много зарабатывает?
— Мадамочка, говорил же, скажите прямо — что вам нужно? А то диссертация, нравы, способы выживания… Еще пятьсят и все что знаю, расскажу.
— Правильно, — поддакнул доктор бывших экономических наук. — Новые условия, знаете ли, а жить надо…
— Что, они опять новые? — снова всполошился неарденталец.
Я возмутилась обдираловке, но послушно выложила деньги.
— Зинон появился на свалке полгода назад, — начал доктор наук хорошо поставленным голосом, привыкшим работать на большую аудиторию. — Он действительно артист, причем заслуженный. Зиновий Петров. Актер одной роли. Играл Ленина во времена расцвета социалистического реализма, чем и прославился. Когда спрос на Ленина резко упал, Зинон запил. Дети у него в другом городе, жена умерла. Какие-то дельцы его облапошили, когда он квартиру на меньшую с доплатой менял, и остался он на улице. Месяц Ленина в подземном переходе изображал. Подавали ему хорошо, народ даже специально ходил на него посмотреть. Только конкуренты этого не вынесли, избили Зинона и больше в переход не пустили. Тогда он и пришел на свалку. Смотрим — Ленин идет. Руки за спиной, взгляд с прищуром, кепка… Реквизит у Зинона до сих пор остался. Ленина здесь приняли и даже полюбили, у многих наших тоска по прежним временам. Выделили ему здесь участочек, тем он и жил. Тут и поесть, и попить, и одеться.
