Дарья Донцова - Дед Снегур и Морозочка
Но тут чашка упала на пол, а Лилия резко повернулась ко мне.
– Откуда вы знаете, что муж ездил именно в Бельгию? И я вам не представлялась по имени, не сообщала и того, что мужа зовут Антон Георгиевич! Вы кто?
– Таня Сергеева, – бормотнула я.
– Журналист? – нахмурилась Лилия. – Убирайтесь! Из-за вас я меняю третью квартиру. Представляете, каково это с больным мужем? Оставьте нас в покое. Вон! Ничему меня жизнь не учит! Опять пожалела незнакомого человека и нарвалась!
Я вынула из сумочки настоящее рабочее удостоверение и протянула его взбешенной хозяйке квартиры.
– Простите за обман. Я не имею ни малейшего отношения к прессе.
– «Бригада по расследованию особо тяжких преступлений при центре исследований криминальных групп населения», – прочитала вслух Лилия.
– Немного коряво называется, но суть моей работы от этого не меняется, – попыталась я наладить контакт с пожилой дамой.
Но та обозлилась еще больше.
– Здрасьте вам! Какое же нарушение закона сейчас мог совершить несчастный Антон Георгиевич? Он самостоятельно до туалета дойти не способен! Так и будете нас преследовать? Мой муж свое отмучился, мне его таким из психушки выдали, отдала нормального, а спустя годы получила больного. Чем его там травили? А?
Лилия подняла с пола не разбившуюся чашку и устало, уже безо всякой агрессии закончила:
– Уходите, пожалуйста.
– Простите, я не знаю вашего отчества, – тихо сказала я.
– Петровна, – почти мирно ответила она.
– Лилия Петровна, Антон Георгиевич привез два комплекта пледов?
– Что вы прицепились к этим пледам? – пожала плечами хозяйка. – Да!
– Точно помните, что их было не больше?
Лилия Петровна села в кресло.
– Денег у него при себе было немного, все, что он купил тогда, эти покрывала. Один набор для нас, другой вручил приятелям.
– Дорогой сувенир по советским временам, – подхватила я.
Лилия кивнула.
– Верно, но Антоша… не стоит рассказывать, давно это было, быльем поросло.
– Каждая упаковка содержала по три предмета, – упорно гнула я свою линию, – у вас в квартире они в наличии. А вот на даче у Веры Кирилловны только два пледа. Вопрос: куда она подевала третий? Это совсем не праздное любопытство, если учесть, что на днях в столице обнаружили труп, прикрытый именно таким пледом. Вы разрешите эксперту взять кусочек ткани для сравнения? Специалист не испортит покрывало, отстрижет кончик у одной из косичек, этого вполне хватит, чтобы выяснить: ваши накидки и обнаруженная на месте преступления из одной партии или нет? И если нет, то под подозрение попадает кто-то из семьи или друзей Веры Кирилловны. Понимаете? Уж извините за напоминание, но получается, что некто повторил преступление, давно совершенное вашим мужем.
Лилия Петровна заметалась по комнате, пару раз подбежала к безучастно сидевшему Антону Георгиевичу, потом открыла стенной шкаф. Я ойкнула: то, что принимала за дверки гардероба, оказалось входом в крошечную спальню. Со словами: «Милый, знаю, ты хочешь посмотреть сериал», жена вкатила кресло с больным в тесное помещение, включила DVD-проигрыватель, сделала погромче звук, захлопнула дверь и сказала:
– Невропатолог и психиатр уверяют, что Антон не воспринимает действительность, якобы он превратился в младенца с двумя функциями: пищеварительной и выделительной. Но мне порой кажется, что муж отлично все сечет, просто не способен реагировать нужным образом. Неужели у меня появилась надежда?
– На что? – задала я вопрос.
– На торжество правды, – патетически объявила Лилия, – сейчас, наверное, можно ее огласить. Антон категорически мне это запрещал, но ведь Тимофей умер! Больше оберегать его не надо. Знаете, я в свое время не вняла просьбам Антоши, попыталась рассказать следователю Привалову, который вел его дело, правду, но он меня слушать не стал, стукнул кулаком по столу и заорал: «Знаю вас, родственничков! Наплетете три грузовика вранья, чтобы убийцу отмазать. Твой муж маньяк! По-хорошему, его расстрелять надо, а не в психушке держать. Дурную траву с поля вон, и тебя вместе с ним, за пособничество».
Ну и как такому ироду истину растолковать? Не успела я в тот день домой прийти, как Вера примчалась, кинулась мне в ноги: «Лиля, не губи! Агата погибла, я не могу еще и Тимоши лишиться. Антона все равно должности лишат, ему светит большой срок. Если ты поднимешь бучу, его отправят не в психушку, а на зону. Версия о его невменяемости строится на убийствах, а обычный развратник не умалишенный. Умоляю, молчи. Прикусишь язык, получишь Антона через пару лет. Начнешь крыльями хлопать, он проведет годы в колонии, и неизвестно, останется ли жив. О Тимоше я уж и не говорю. Пожалей не мальчика, а своего мужа, развратников преступный мир ненавидит».
На меня внезапно напал судорожный кашель, а Лилия Петровна частила без остановки:
– Я не сразу согласилась, помчалась к следователю, выпросила свидание, в ногах у мужа ползала, выла: «Тоша, скажи правду». А он уперся: «Нет, Лиля, я кругом виноват, трусость проявил, кто кашу заварил, тому ее и жрать. Надо хоть Тимофея спасти!»
Лилия Петровна шмыгнула носом, по-детски потерла кулаками глаза и продолжила:
– Я его спросила: «А обо мне ты подумал?» Муж ответил: «Конечно, ты молодая, интересная, оформишь развод с маньяком, вернешь себе девичью фамилию, обменяешь жилплощадь и найдешь свое счастье. Если еще раз побежишь к следователю, я тебя прокляну». Понимаете, Танечка?
На всякий случай я кивнула.
– Не понимаете, – с тоской констатировала Лилия. – Антон мне в тот день ясно дал понять: ничего с момента нашего отъезда из Алаева не изменилось. Он по-прежнему любит Веру!
Глава 29
– Вы правы, – растерянно сказала я, – я ничего не понимаю. При чем тут Алаево?
– Мы все оттуда, – пояснила Лилия, – много лет назад окончили сельскую школу. В выпуске было четверо золотых медалистов: я, Антон и Бероевы. Вера с братом Егором.
Я не сдержала эмоций.
– Егор Кириллович Бероев брат Веры Кирилловны! Ну почему я не сообразила раньше! У них одно отчество!
Неожиданно Лилия решила меня утешить.
– Кирилл не уникальное имя, он Бероев, а Вера – Морковкина, как можно было догадаться?
– Я могла задать себе вопрос, почему для первого акта спектакля выбрали Алаево, – мрачно ответила я, – небольшой город, таких полно. Еще я могла сообразить: фамилию Морковкина Вера получила по мужу, и проверить ее родителей. И третье упущение: я столкнулась с господином Бероевым в Алаеве и обратила внимание на его необычные глаза зеленого цвета. Потом, помнится, я удивилась, попыталась вспомнить, у кого недавно видела такую же радужку, но не потрудилась. А Вера Кирилловна явно гордится своими глазами, она их умело оттеняет при помощи косметики. Я была крайне невнимательна.
– Егор не поехал в столицу, – пояснила Лилия, – он имел все шансы поступить в вуз, но у них в тот год умер отец. Гоша остался за единственного мужчину в семье, он нам тогда сказал: «Вера очень талантлива, ей нельзя в Алаеве оставаться, а я просто прилежный ученик. Через год поступлю в институт, езжайте без меня».
Вере очень везло в жизни, ей на пути всегда попадались обожающие ее мужчины. Она укатила в столицу, брат остался в провинции. Егор подал документы в хмарский институт, получил там диплом и постепенно занял трон местного царя, стал богатым человеком с огромными связями.
Вера и Антон попали в театральный вуз. Они мечтали стать актерами, а Лилия, не имевшая творческих задатков, выбрала профессию стоматолога. Нельзя сказать, что она с детства мечтала укротить бормашину. Но Лилечка с младых ногтей отличалась рассудительностью и к выбору профессии подошла с трезвой головой. Жизнь переменчива, всякое может случиться, но зубы у людей болели, болят и будут болеть всегда, дантист без работы не останется.
Две девочки и мальчик из Алаева продолжали дружить и в Москве. Они жили в общежитии, подчас нуждались и поддерживали друг друга. В компании сложился классический треугольник: Лилия обожала Антона, но он любил Веру, последняя же не принимала Крутикова в расчет. Верочка хотела выйти замуж за москвича с квартирой, пропиской и хорошей перспективой. «Не имею ни малейшего желания распределиться после диплома в Задрипанский детский театр, расположенный на Северном полюсе, и до пенсии изображать трех поросят, Серого волка и волшебные табуретки», – откровенно говорила она Лиле.
И ее мечта сбылась. На пятом курсе Вера вышла замуж за Николая Морковкина. Лилия была в загсе свидетельницей. Чуть поодаль, во главе группы студентов театрального вуза, стоял Антон. Лилия знала, что Вера до последнего колебалась: кому отдать предпочтение: Коле или молодому актеру Петру Казанскому. Со вторым явно было веселее, но Верочка никогда не поддавалась чувствам. Петр обожал выпить, погулять, он был творческой личностью, способной понять жену-актрису, но жил с родителями и практически не имел денег. А Николай казался затянутым в костюм сухарем, но имел личную жилплощадь и прытко взбирался по карьерной лестнице. У артистов сегодня в кармане густо, завтра пусто, а у инженера стабильная зарплата и ровная дорога в будущее.
