Брошки с Блошки - Елена Ивановна Логунова
Я вспомнила, что этот предмет она прихватила из тетиной прихожки, когда мы побежали искать на помойке кота.
Как в самом деле все в жизни связано…
Пофилософствовать подруга не дала, отвлекла нереспектабельной возней – старательно порылась в урне и проинформировала о результатах ревизии:
– Два бумажных стаканчика, несколько окурков, шоколадная обертка, медицинская маска, одноразовые перчатки и сверху эти бахилы – больше ничего.
– Да-а-а… Загадка, – протянула я, не зная, что еще сказать. – Давай пойдем уже, а? На нас обращают внимание, мы не похожи на типичных исследователей помоек.
– А бахилы заберем?
– Зачем?!
– Вдруг на них следы?
– Чьи?!
– Того, чьи бриллианты?
– Ты разве хочешь найти этого человека? – удивилась я. – Мне казалось, ты против того, чтобы вернуть камни владельцу.
– Вдруг он не владелец, а вор?
– А вот это нам скорее поведает один наш знакомый полковник, чем пара драных бахил! – Я настойчиво потащила упрямицу прочь от урны.
Мы добрели до какой-то кафешки, сели на летней веранде, пустой по случаю некомфортной погоды, сделали заказ и в ожидании достали смартфоны.
– Серега не объявлялся, – проверив входящие звонки, сказала я. – Зато интурист наш звонил.
– Мне даже дважды. – Ирка послала вызов на пропущенный. – Привет, Наташ! Как настроение, самочувствие?
Я отвернулась, глядя на снующий по улице народ.
Никого такого колоритного, как наши бабуленции, не заприметила, зато увидела, как по пешеходному переходу к метро кудрявая Римма протащила долговязого Борю. Тот был в принесенном родительницей желтом болоньевом дождевике, который от ветра надулся, сделав парня похожим на особо крупного голенастого цыпленка. Пышногрудая нахохленная маменька при нем один в один походила на озабоченную курицу. Я хихикнула.
– У Ленки тоже все хорошо, и настроение прекрасное, – покосившись на меня, сказала Ирка в трубку, – но мы пока еще не определились с дальнейшими планами, давай попозже созвонимся, лады?
– Он понимает, что ты говоришь? – спросила я, когда она закончила короткий разговор.
– Понимает, – уверенно кивнула подруга. – Он даже читать по-русски может, говорит только плохо, но это от отсутствия практики, я думаю. Пожил бы у нас – наловчился бы болтать.
– Попадешь к вам в дом – научишься есть всякую гадость, – согласилась я бессмертной фразой из мультика про Карлсона. И тут же вынуждена была извиниться перед официантом, который как раз принес наш заказ и принял цитату на свой счет. – Простите, я это не вам, борщ выглядит очень аппетитно.
– Это не борщ, а свекольник! – еще больше оскорбился официант. – Холодный летний суп.
– Свекольник – это мне. – Ирка поменяла местами тарелки и доброй улыбкой и выразительным помахиванием ложкой отпустила официанта с богом. – Попадешь в Питер, научишься есть всякое такое… Так о чем мы говорили?
– О том, что Лазарчук еще не звонил.
– Это он зря, мы и сами не затруднимся… – Подруга, не откладывая, послала вызов на знакомый номер. – Алло, Сереженька! Добрый день, уже даже не утро, ты понимаешь, к чему это я?
– Громкую связь включи, – попросила я.
Ирка тюкнула пальцем в экран смартфона, и над летней верандой громовыми раскатами разнесся голос полковника:
– …и мать!
– Не такую громкую! – испуганно шикнула я на подругу. Она спешно прибрала звук, а Лазарчука я спросила: – Ты материшь нас, что ли?
– Я говорю – вы сами должны понимать!
– Что именно?
– У меня своих дел по горло, ваши не в приоритете!
– А вот это ты напрасно, Сереженька, – зловеще молвила Ирка. – Неосмотрительно, неосторожно, я бы даже сказала – самоубийственно.
– Я попрошу без угроз!
– А я попрошу без нотаций!
Их клинч мог затянуться, поэтому я отняла у подруги трубку и кротко молвила:
– А я попрошу просто выдать информацию, если она есть. Ведь есть же? Я знаю тебя, Лазарчук, ты ж наш гений сыска, наверняка уже что-то выяснил.
– Не льсти мне, – сказал Серега, но голос его подобрел.
Все любят похвалу. Даже самые настоящие полковники.
– Короче, так. На данный момент у ГУВД Санкт-Петербурга и Ленобласти нет информации о пропавших/похищенных бриллиантах подходящего качества и количества. Есть только заявление об ограблении квартиры какой-то блогерши-стримерши, даже не знаю, что это за занятие такое, но, видно, прибыльное, раз у тетеньки были нехилые камешки, однако крупнее, чем ваши, и в ювелирных изделиях, а не сами по себе.
Ирка показала мне большой палец и сунулась к трубке:
– Вот, кстати! А что ты скажешь нам собственно о камешках?
– Вот, кстати! – передразнил ее Лазарчук. – А не пошли бы вы… к ювелиру-оценщику? Я узнал, коллеги в Питере сотрудничают с одним таким, говорят, приличный дядька, можно с ним дело иметь, бандюганам вас не сдаст. Сейчас телефон и адрес пришлю – и идите вы…
– Мы тебя тоже очень любим, ценим и никогда, никогда не забудем! – сказала Ирка с таким чувством, что настоящий полковник в трубке захлебнулся – не иначе, слезами признательности и умиления – и пропал.
Я тоже отключилась, оборвав гудки, и вернула смартфон подружке.
– Сидим, едим, ждем адресок с телефончиком. – Ирка подвела черту под состоявшимся разговором и взяла отложенную ложку.
Обещанные адресок с телефончиком пришли без задержки, а вот дозвониться
