Людмила Милевская - Почем фунт лиха
Наградой за мое терпение последовал ответ:
— Да, нашла, — сказала соседка и без преамбул , (что удивительно) начала диктовать:
— Лебедев Дмитрий Александрович, город Коломна…
Дальше я не слушала. Дальше просто некуда. Точнее, есть куда — в Коломну.
Я помчалась в Коломну в чем была, а была я, если вы не забыли, в сером старушечьем платье, рекомендованном мне Ниной Аркадьевной. В этом дурацком платье мое сходство с той элегантной печальной дамой (в черной кружевной шляпе) было так незначительно, что Дмитрий Александрович узнал меня не сразу. Дорожная пыль и отсутствие на моих щеках дорогих прозрачных румян тоже способствовали этому.
Когда я замолотила кулаками в ворота, Лебедев вышел почти мгновенно и воззрился на меня с видом «какого черта?»
После того как я представилась, вид его поменялся и говорил уже о другом; «Ну вот, повадилась…»
По запаху, исходящему от него, бывалый Аким мог бы с ювелирной точностью установить, сколько дней человек пьет. Я таким опытом не обладала, а потому предположила, что дня три.
Почему человек пьет? Судя по письмам, он не запойный. Значит, у него горе. Значит, узнал о гибели Клавдии.
Я поежилась, но Дмитрий отнесся ко мне доброжелательно, пригласил в дом, на ходу бросив все же горький упрек:
— Почему тогда не сказала? Ведь за этим же приезжала.
— Не смогла, — призналась я, усиленно гадая, имеет ли он отношение к убийствам и покушениям.
Если по дороге в Коломну я была уверена, что имеет, то теперь, заглянув в его честные глаза, поняла — причастность Дмитрия к убийствам не очевидна.
В доме было на удивление чисто. Следы пьянства сосредоточились в одном месте: под столом в виде нескольких пустых бутылок из-под водки. На столе стоял портрет Клавдии.
«Пьет и слезами поливает», — с завистью подумала я, вспомнив свои похороны.
— Есть хочешь? — спросил Дмитрий.
— Нет, — солгала я.
— Тогда зачем приехала? Интересный вопрос.
— Мне нужно найти Лаврентия, — выпалила я, жадно всматриваясь в лицо Дмитрия.
Как в таких случаях говорится, ни один мускул не дрогнул на его лице. Лишь промелькнуло слабое удивление.
— Зачем он тебе?
— Моя подруга встречалась с его братом, который умер. Она хочет встретиться с Лаврентием, передать кое-какие личные вещи покойного и вообще…
Дмитрий резко подался вперед.
— Серега умер?! — закричал он. — Не может быть! Он же еще пацан.
— Несчастный случай, — пояснила я и, не желая вдаваться в подробности, добавила:
— Точно не знаю, при каких обстоятельствах это случилось.
— А когда случилось, знаешь?
— Полгода назад, — солгала я, чтобы проверить давно ли он видел Сибирцева.
Дмитрий с недоверием посмотрел на меня.
— Полгода? Странно… Я встречался с Лаврентием в мае, он был весел и ничего такого не говорил.
— Не знаю, может, не полгода, может, меньше. Так вы поможете разыскать Лаврентия? Кстати, как его фамилия?
— Маградзе его фамилия, но это ничего вам не даст. Он, как бы это сказать… — Дмитрий замялся. — Ну, в общем, не найдете вы его. Я помогу. Давайте ваши координаты, куда сообщить.
Я дала адрес и номер телефона, проследив, чтобы он правильно все записал. Мы посидели немного молча. Потом я стала прощаться. Он проводил меня до ворот.
— Извините, что встретил вас в таком виде, — смущенно сказал он, открывая калитку.
— Ерунда, я тоже выгляжу не слишком, — подбодрила его я.
— Нет, вы сегодня значительно лучше, чем в прошлый раз, — не согласился он.
Вот и угоди этим мужчинам. Как прикажете их соблазнять, когда у них такие непредсказуемые вкусы?
Уже выйдя за ворота, я вспомнила, что забыла о главном.
— Скажите, а как вы познакомились с Клавдией? — спросила я.
Дмитрий расплылся в сентиментальной улыбке.
— Да через этого Маградзе и познакомился. Можно сказать, случайно.
Час от часу не легче. Устала уже удивляться.
— Клавдия знала Маградзе? — поразилась я.
— Нет, Клавдия заходила к подруге в лечебницу частную, в этот, как его…
— В «Гиппократ»?
— Точно. Я был на автомобиле и случайно встретил Маградзе. Он попросил подбросить его в этот самый «Гиппократ».
— Заболел, что ли?
— Нет. Там у него бева, как он выразился.
— Бева? — не поняла я.
— Ну, женщина, — пояснил Дмитрий. — Он приблатненный, любит по фени выражаться. Мне было по пути, и я его подбросил.
— А Клавдия здесь причем?
— Маградзе из машины вылез, махнул мне рукой, мол, пока, а Клавдия как раз в это время из двери лечебницы выходила. Ну, Лаврюха — разбитной такой парень — возьми да и скажи: «Вот тебе попутчица». А Клавдия услышала, подошла и попросила:
«А правда, не подвезете?» Так и познакомились.
«Все ясно, — подумала я, — надо срочно перемещаться в Москву и сразу к Нелли. Уж она-то в своем „Гиппократе“ знает всех и про всех».
К Нелли я попала поздно ночью. Я могла, конечно, подождать до утра, потому что у Нелли маленький Cанька и работа. Правила хорошего тона, элементарное приличие и все такое прочее говорили мне, что надо подождать до утра. Но мое воспитание всегда пасовало перед нетерпением, поэтому я ворвалась к Нелли ночью.
Несмотря на позднее время, Нелли не рассердилась, как обычно в таких случаях. Она обрадовалась и тут же принялась мне выговаривать:
— Что это такое? — сердито говорила она, целуя меня в щеку. — Нельзя же пропадать на столько дней. То ты возишься с этой дурочкой (имеется в виду Алиса), то забиваешься туда, откуда я никак не могу тебя достать (это уж про Нину Аркадьевну), а то вообще пропадаешь неизвестно где.
Мне оставалось только оправдываться.
— Ты права. Виновата, — мямлила я, — но столько дел. Я и сейчас по делу.
Нелли посмотрела на меня скептически.
— Ну, милочка, могла бы этого и не говорить, — сказала она.
— Почему?
— Да потому, что я знаю тебя едва ли не с рождения, и ни разу ты не появлялась у меня без дела.
Неужели она права? Плохая я тогда подруга. Но в этот раз у меня есть веское оправдание. Вопрос жизни и смерти, если я всем еще не надоела с этим вопросом.
— Нелли, ты должна мне помочь, — сердечным тоном сообщила я. — Ты сравнительно долго работаешь в «Гиппократе» и знаешь там всех.
Нелли мгновенно приободрилась. На лице ее появилось вдохновение.
— Ну да, — подтвердила она. — Знаю всех. Говори, кто тебя интересует?
— В том-то и дело, что я не знаю сама. Это предстоит еще выяснить. Нелли изумилась.
— Странная ты сегодня, — заметила она.
— У меня сегодня и день странный.
Я тогда еще не знала, какая у меня будет ночь. После того, что услышу от Нелли.
— Так вот, — продолжила я, — меня интересует женщина (а такая у вас в «Гиппократе» обязательно есть, я это точно знаю), женщина, которая знакома с Маградзе Лаврентием.
Услышав это, Нелли остолбенела.
— А ты его откуда знаешь?
Следом за ней остолбенела и я.
«Неужели эта дуреха умудрилась завести роман с уголовником? Точно, так и есть. Видимо, он и украсил ее лицо роскошным фингалом. Что за подруги у меня? Одна влюбилась в Сибирцева, другая — в Маградзе. Хуже они уже никого найти не могли?»
— Выходит, знакомая Маградзе — это ты? — чувствуя, как улетучивается последняя надежда, спросила я. — И как вы, мадам, умудрились скрывать от меня сей предмет воздыханий?
— Да каких там воздыханий, — рассердилась Нелли. — Полгода он мне голову морочил, пока я его не раскусила, а потом пропал.
— Куда пропал?
— А фиг его знает. Изредка объявится и опять пропадет. Мне уже вот где такая любовь, — она провела ладонью по шее.
Я усмехнулась.
— А где он живет-то хоть знаешь?
— Не знаю, — со злостью отрезала Нелли. Действительно странная любовь.
— А родственники у него здесь есть? — пряча oсуждение, спросила я.
— Не знаю.
— Он местный или из Грузии?
— Не знаю.
— Это можно установить по акценту, — заметила я, поражаясь редкостному немногословию своей разговорчивой подруги.
— Он прекрасно говорит по-русски. По-моему, от грузин у него осталась только фамилия.
И тут я представила, что моя Нелли больше года валандается с каким-то Маградзе, а я даже не в курсе ее сердечных дел.
— Но почему же ты молчала? — возмутилась я. — Почему скрывала от меня?
— Потому что хвастаться тут нечем. У тебя Павел, всем мужчинам мужчина, а у меня Маградзе какой-то — то ли вор, то ли уголовник.
— Почему ты так решила?
— Потому что он подозрительный тип. А нахал какой! Представь, сводил меня раз-другой в ресторан и тут же полез в постель.
Что она говорит? Нахал. Нет, вы только послушайте, что она говорит. Будто не к ней лазили в постель, вообще не доходя до ресторана.
— И Саньке моему ни разу даже шоколадки не подарил, — продолжала о наболевшем Нелли. — И вообще, грубиян и дурак. Фингал мой помнишь?
— Умирать буду — не забуду.
