Иоанна Хмелевская - Шифр «X»
– Ты уверен, что абсолютно никому ни слова не сказал о моем возвращении?
Наверное, в моем голосе прозвучало что-то такое, что заставило его внимательно посмотреть на меня.
– Абсолютно никому, – уверенно подтвердил он. – А почему тебя это так волнует?
Теперь я уже не сомневалась, что он говорит неправду. Так просто и непосредственно он ни в коем случае не ответил бы, если бы это было правдой, это не в его натуре. Наверняка он кому-то сообщил о моем приезде, но не хочет мне говорить. Кому? Своей новой симпатии? Черт бы побрал эти его бесконечные симпатии! Сейчас не это для меня важно. Итак, он сказал девушке, а она кому-нибудь разболтала…
И опять я поймала себя на мысли, что вела бы себя совсем по-другому, будь это три года назад. Я бы ему прямо сказала, в чем дело, ибо верила, что он поймет всю серьезность положения, всю опасность, которая мне грозит, и его это встревожит. Характер ему не позволит прямо признаться, что он разболтал, но он мне дал бы это понять, а после мы бы вместе подумали над тем, что делать. Так обстояло бы дело три года назад. Но не теперь.
Он выжимал сто сорок километров и срезал повороты с непроницаемым выражением на лице. Еще не совсем понимая, что произошло, я тем не менее чувствовала, как земля уходит у меня из-под ног. Единственное безопасное место на земле вдруг перестало быть безопасным. Весь мир вокруг меня – это бездонная, черная пропасть, и нет мне нигде спасения. Стоит ли жить? Да нет, не может этого быть. Надо стряхнуть с себя этот кошмар. И, сделав над собой огромное усилие, я попросила его:
– Останови машину, дорогой. Я уже отдохнула. Позволь, я сама поведу. Хочу ехать так, как мне нравится – спокойно, не торопясь, по знакомой дороге.
Мне стало лучше, когда я села за руль. Немного успокоившись, я подумала, что не могу этого так оставить, что не смогу жить в атмосфере недоверия и подозрения. Надо попытаться выяснить ситуацию, и чем скорее, тем лучше.
– Почему ты думаешь, что это место в Европе? – спросила я, как только мы проехали Конин.
– Какое место?
По его тону я поняла, что он прекрасно понял мой вопрос. За годы совместной жизни я его достаточно изучила. Если ему хотелось узнать от меня что-то не очень важное, он до тех пор приставал ко мне, пока не получал желанного ответа. Если же речь шла о чем-то, имеющем для него особое значение, а он не хотел, чтобы я об этот догадалась, то притворялся, что дело перестало его интересовать. И выражение лица, и голос свидетельствовали о том, что его совершенно не интересует то, что я могу ему сказать. Он рассчитывал на мою глупую склонность к откровенности и, как правило, не ошибался.
– Место, где спрятаны алмазы, – вежливо пояснила я. – Почему ты думаешь, что оно в Европе?
– Так ты же сама сказала, – равнодушно глядя на дорогу, небрежно бросил он.
Негромкий аварийный звонок, раздавшийся в моей душе при первых признаках опасности, сменился воем пожарной сирены. Не говорила я этого. Пусть у меня склероз, но не до такой степени. Я не говорила ему, что это в Европе.
– Ничего подобного, – спокойно заявила я. – Это вовсе не в Европе, а в Кордильерах.
– Где?!
Он растерялся лишь на какую-то долю секунды и сразу же взял себя в руки. Взгляд его выражал вполне естественное умеренное любопытство. Я бы наверняка ничего и не заметила, если бы не следила за каждой его реакцией с таким напряженным вниманием.
– В Кордильерах. Я сама Кордильер не знаю и понятия не имею, как это может выглядеть в действительности, но мне кажется, что они спрятали сокровища в какой-нибудь пещере. Ну и как-то обозначили ее.
– Но каким образом… – начал он и тут же спохватился, закурил и потом уже продолжал – … один человек мог запрятать такое богатство, причем так, чтобы об этом никто не знал?
Наверняка он хотел спросить меня о другом, но вовремя остановился. Я высказала свои соображения:
– Может, кто-нибудь и знает. Не мог он обойтись своими силами, ему требовалась помощь хотя бы в том, чтобы доставить на место драгоценности. Но помощники могли и не знать, что именно они переносят. И кто эти помощники – тоже никто не знает. Впрочем, их не обязательно должно быть много. Покойник мог собрать пакеты с драгоценностями и отбыть в неизвестном направлении, там погрузить на осла, взять одного погонщика – например, глухонемого или деревенского дурачка – и уйти подальше в горы. Осла и погонщика он мог оставить где-нибудь, а сам уйти еще немного дальше, найти укромное место, спрятать там – и дело с концом. Мог он так сделать?
– А откуда у него столько времени? Ты ведь говорила, что все делалось в спешке.
– Для этого и не надо много времени. Двухдневная экскурсия, только и всего.
Мы замолчали. Пожарная сирена в моей душе выла во всю мочь и мигала красным светом. Он знал. Он слишком много знал обо всем этом и скрывал от меня, что знает. Но, может, ему положено знать? Может, Интерпол установил связь с нашей милицией, а она поручила эту миссию именно Дьяволу и велела держать ее в тайне, а я тут впадаю в истерику и подозреваю человека…
Со своей лучшей подругой я увиделась на следующий день после приезда. Я специально отправилась к ней на работу, чтобы меня увидели во всем великолепии, сделав соответствующий макияж и надев платиновый парик. Новый, купленный в Париже, но точно такой же, как и тот. Я полагала, что мой сенсационный рассказ о случившемся приобретет черты наглядности, если я буду выглядеть так, как в тот злополучный день, с которого все началось.
Янка встретила меня претензиями:
– Ну, знаешь, это уже слишком! До тебя совершенно невозможно дозвониться. Звоню и звоню, а ты не отвечаешь! Я уж подумала, не случилось ли чего?
Я остолбенела и вытаращила на нее глаза. Что это она, в самом деле.
– Так ведь меня же не было в Варшаве!
– Но сейчас-то ты в Варшаве!
– Да, только приехала и вот сразу к тебе.
– Ничего себе сразу! Приехала, а чтобы к лучшей подруге…
– Не понимаю. Я вернулась вчера вечером и вот сегодня уже у тебя. Не будь такой придирой, вчера я должна была повидаться с мамой.
Теперь удивилась она:
– Как это – вечера вечером? Я видела тебя уже месяц назад!
Я ничего не понимала. Не могла же я раздвоиться, сама ничего не зная об этом?..
– Ты видела меня? – повторила я. – Месяц назад?
– Ну да! Прекрасный цвет волос, и так тебе идет! Когда я тебя увидела, то еще подумала, как ты удачно покрасила их, и даже хотела узнать где.
Я почувствовала, как где-то в желудке мне сделалось горячо-горячо и это тепло распространилось по всему телу, особенно в его верхней части. Охватившее меня волнение следовало во что бы то ни стало скрыть от Янки, так как она была особа легко возбудимая и излишне впечатлительная.
– Во-первых, это парик, – произнесла я с каменным спокойствием. – А во-вторых, где ты меня видела?
– Не может быть! – вскричала Янка. – Вот никогда бы не подумала. Значит, в этом парике я тебя и видела. Послушай, а это не вредно для волос – все время ходить в парике?
– Тебе не вредно, твоим волосам ничто не повредит, – пробурчала я. И с самом деле, волосы Янки являлись предметом зависти всех ее знакомых. – Так где же ты меня видела?
– В машине.
Было очень трудно, но я себя сдержала. – А не скажешь ли ты, где была эта машина?
– На шоссе. Знаешь, там, где живут мои родственники, в Плудах. Я как раз вышла на шоссе, к автобусу, и видела, как вы сели в автомашину и проехали мимо меня. Я еще хотела помахать вам, но в руках у меня был пакет с редиской, редиска высыпалась на дорогу, и я не успела остановить вас.
«Вот так иногда какая-то редиска может спасти человеку жизнь», – подумала я неожиданно для себя самой и все так же спокойно спросила:
– И Дьявола ты видела?
– А как же, он сидел за рулем, а ты рядом, и вы оба не соизволили меня заметить. А я сорок пять минут ждала автобус!
– Ты уверена, что это была наша машина?
– Ну еще бы! И вас узнала, и вашу машину по вмятине на заднем крыле.
– И мы тебя не заметили? – продолжала я допытываться.
– Нет, даже не взглянули. Как будто я неодушевленный предмет.
– И благодари Бога за это! Эх ты, слепая курица, ведь это была не я. Только вчера вечером я вернулась из Парижа, а месяц назад была на Сицилии.
– Нет, быть не может! – вскричала Янка, когда ей удалось обрести дар речи. – Никогда бы не подумал! Я была уверена, что это ты! Вернее, увидев тебя сейчас в этом парике, я уже не сомневалась, что это была ты. А до этого сомневалась, так как тебя нигде не было видно.
Потом подумала и осторожно спросила:
– А как ты думаешь, она тоже в парике?
– А черт ее знает, – ответила я и глубоко задумалась. В голове промелькнуло еще неясное подозрение. Какая-то женщина всего месяц назад… Белый «мерседес», поджидающий меня на берлинской автостраде… Он соврал, что никому не сообщил…
Тем временем Янка жутко расстроилась, что своей болтовней может вызвать ссору между Дьяволом и мной, и неуклюже пыталась убедить меня, что упомянутый инцидент не имеет никакого значения. Я раздраженно перебила ее разглагольствования:
