Елена Яковлева - Принцесса разыскивает горошину
— …Еще есть такой журналист Брызжейкин! Из газеты «Московские хроники»! Он сказал нам про лысую Лорку из «Амазонок»! Что она была подружкой Власты! Это с ней мы встречались на Ораниен… Ораниен… Короче, на той улице! Она сказала, что Инесса работала у Власты домработницей!
У Сигизмунда уже и глаза кровью налились. Упершись руками в замызганные подлокотники, он приподнялся с кресла и подался в мою сторону. Не иначе с намерением заткнуть мне рот.
— …А еще… Еще мы нашли зажигалку! Для сигар! Наверное, ее потерял тот, кто забрал Катьку! Она такая вся блестящая! А Катькина бабка решила, что она радиоактивная, и бросила ее в сортир! А Димыч… Он ее достал! Вилами! И вымыл в бочке! А на ней гравировка! Не помню точно… Кажется, «моему спасителю»! И какое-то число!..
Я так запыхалась, что вынуждена была остановиться, хотя бы на секунду. Чтобы хватить воздуху и бросить взгляд на Сигизмунда. Но этого короткого мгновения мне вполне хватило, чтобы оценить произошедшие в нем масштабные перемены. Нет, он все еще был красный, во всяком случае местами, но прежде преобладающая на его хищной физиономии раздраженность сменилась если не азартом, то крайней степенью заинтересованности. Я удивилась… И временно потеряла дар речи.
А Сигизмунд, не будь дурак, тут же воспользовался случаем и выставил мне очередное требование:
— Так, а с этого места с чувством, с толком, с расстановкой. Как выглядела зажигалка и где она в данный момент?
— А такая… Блестящая… С кнопочками… На одну нажмешь — пламя загорается, а на другую — приспособление специальное выдвигается, вроде маленькой гильотинки. Чтобы… Чтобы сигары обрезать. И гравировка на ней «моему спасителю» и число… — Не знаю, много ли в моих словах было толку и расстановки, зато чувства — хоть отбавляй.
— И где она сейчас? — Сигизмунд Потапыч в волнении впился пальцами в засаленные подлокотники.
— Где сейчас? Ой, дайте вспомнить… Минутку, минутку. — Я лихорадочно соображала, хорошо ли это будет, если я заложу Димычева приятеля с поэтической негой во взоре. Но с другой стороны, богатый ли у меня выбор? Может, все-таки сказать, что она потерялась? А Нэлка как же? — Она… — выжала я из себя. — Она в Москве осталась… У одного приятеля Димыча…
— У какого? Фамилия? Имя?
— А вы у Димыча и спросили бы, — позволила я себе немудреную военную хитрость. — Приятель-то его, а не мой. Он его лучше знает.
— Я сказал: имя, фамилия!
О боже, может, Димыча и в живых-то нет!
— …Фамилии не знаю… Только имя… И отчество. Федор Иваныч…
— Кто такой? — рубил Сигизмунд. Ну прямо как топором.
— Ну-у… Кажется, глава какого-то охранного агентства…
— Что за агентство? Название! Быстро! Быстро название!
— Ре… Редут … — Видит бог, я честно тянула до последнего!
— Где они сидят? — Неугомонный Сигизмунд не собирался останавливаться на достигнутом.
— В каком смысле?
— Ну где у них офис?
— В Москве… — меня так и подмывало спросить: а я-то где в данный момент?
— А точнее?
Вот привязался!
— Кажется, где-то в центре. — Я чувствовала себя окончательно деморализованной. — Мы ехали на такси… Ну вы же знаете, что я из Чугуновска!
Еще немного, и я бы, наверное, позорно заревела. Но Сигизмунд перестал донимать меня своими дурацкими вопросами, затих и углубился в себя. Явно задумал какую-то очередную подлость.
Помолчал, помолчал и растянул свои синеватые губы в леденящую душу улыбку. Так, наверное, только покойники в гробу улыбаются.
— Ну что ж, Надежда Петровна, спасибо вам за помощь. Если, конечно, то, что вы сказали, правда…
— Да правда, конечно, что же еще? — робко шмыгнула я носом.
— Вот и хорошо. — Сигизмунд вскочил с кресла и направился к железной двери.
— А я? — пискнула я ему вслед. — Я же все рассказала…
— А куда вам торопиться, Надежда Петровна? — заметил на это Сигизмунд. — Посидите тут, отдохните, с мыслями соберитесь. Может, еще что вспомните. Особенно насчет зажигалки.
Сказал так и скрылся за железной дверью. А за ним, прихватив телеаппаратуру, ушкандыбали Голопупенка и Басок.
Конечно, железная дверь существенно заглушала голоса, но обрывки их разговора до меня еще некоторое время долетали. И вынуждена признаться, они не вселяли в меня оптимизма. Да вы сами-то рассудите, много ли жизнеутверждающего в изречениях типа:
— …Избавиться еще успеем…
И:
— …Люков тут на всех хватит!
Глава 32
ПРИНЦЕССА ДАТСКАЯ, ИЛИ ЧЕМ ПАХНЕТ СВОБОДА
Я по-прежнему не знала, где я. И какой теперь час — тоже. В чем у меня не было сомнений, так это в незавидности собственной участи. А потому я ревела и ревела. Пока не опухла. Потом уже вроде и слезы у меня кончились, а помирать все равно не хотелось. Оно и понятно. Чего я в этой жизни видела? На том свете нечего вспомнить будет! Хотя, с другой стороны, и жалеть как будто бы не о чем. Прямо «быть или не быть, вот в чем вопрос?»! Тоже мне… Принцесса Датская!
А тут еще воспоминания нахлынули. Это уж как водится. Детство, отрочество, юность и прочее. Нэлка, Маоист, снова Нэлка… Лили, чтоб ей провалиться, гадюке такой! Это ж какую наглость надо иметь, чтобы отнимать мое драгоценное время на свою гнусную персону!
Нет, нужно немедленно придумать какую-то утешительную мысль. Ну, например: зато все запомнят меня молодой и красивой. Да, а кто запомнит-то? Маоист, что ли? Ладно, другой вариант: зато я никогда не буду бабушкой. Тем более что эта перспектива меня пугала еще совсем недавно. И до климакса я опять же не доживу. Так что задуманный мною побег можно считать вполне удавшимся. Кстати, о побеге. Что это я расселась, спрашивается? Нужно срочно что-нибудь предпринять! Вот только что? Окон-то в этой каморке нет, а дверь вон какая, железная. Головой ее не разобьешь.
Но я все-таки ее подергала. Бесполезно — дверь и не шевельнулась. Может, попробовать ее поддеть? Ага, ногтем! Очень смешно. Тем более что если в этом каменном мешке и завалялось что-нибудь подходящее, то попробуй найди в темноте. Сигизмунд и его держиморды, прямо как по инструкции, уходя погасили свет, а выключатель-то, между прочим, где-то за пределами моей тюрьмы.
И тем не менее, поревев еще самую малость, я, опустившись на колени, обследовала пространство вокруг себя. Но, кроме нескольких окурков и зачерствевшей горбушки хлеба, ничего не обнаружила. Потом облазила весь пол — с тем же успехом. Ни тебе гвоздя, ни даже медной проволочки. Отсюда вопрос, чем же в таком случае была нанесена вся эта наскальная живопись, начиная с «дембеля-85»? Вон какие вмятины, можно подумать, отбойным молотком выдалбливали!
А вдруг, пришла мне в голову совершенно уже шальная мысль, из тех, что посещают только сумасшедших да приговоренных к смерти, этот предмет, ну, тот, которым исцарапаны все стены, застрял где-нибудь в штукатурке. Или обломился, вонзившись в бетон? Что, разве подобное так уж невероятно? По крайней мере, чисто теоретически. И вдохновившись этой идеей, я принялась обшаривать стены. Буквально с маниакальным упорством.
Особенно тщательному изучению я подвергала надписи, по крайней мере те, до которых могла дотянуться. И даже несколько раз подпрыгивала, чтобы ощупать выбоины, расположенные выше. Безнадежно! Неисследованным оставался только потолок с пыльной лампочкой на проводе, который годился разве что для того, чтобы повеситься.
Короче, я опять заревела. Кстати, а что бы вы мне еще предложили? Добыть огонь с помощью трения или, как хамелеон, видоизменить окраску и замаскироваться под цементную пыль? В общем, со мною сделалась форменная истерика. Мало того, что я рыдала в голос и рвала на себе волосы, так еще и с разбегу на стены бросалась. Колошматила по ним руками, ногами, как будто они живые. Насажала синяков, отбила ладони и сломала ногти — вот, собственно, все, чего я добилась, прежде чем… Прежде чем моя правая нога не провалилась в пустоту!
Если честно, я даже не сразу сообразила, что произошло. Точнее, не придала значения. Подумала, может, пол неровный, а уж потом чувствую: нет, это никакая не ямка, хотя бы потому, что дна у нее нет. Вытащила ногу, присела на корточки и тщательнейшим образом обшарила близлежащий район. Ее, как говорит моя Нэлка, вот оно! Дыра у самого пола! Размером с кирпич. Я сунула руку, так далеко, как только смогла, и она ни во что не уперлась. Из чего я логически заключила, что этот ход вовсе даже не мышиный. Если только мышка не с меня размером.
Воодушевившись, я с энтузиазмом принялась за раскачивание соседних кирпичей, которые поддались моим усилиям без особого сопротивления. Правда, не все, а ровно пять штук. Столько я насчитала вместе с первым, тем, что я выбила ногой. Похоже, их уже вынимали до меня, а потом положили на прежнее место и даже искусно замазали чем-то вроде раствора. Так чтобы они держались и производили впечатление добротной кладки, оставаясь при этом не более чем бутафорией. Интересно, кто автор данного проекта? Уж не тот ли «дембель-85», что оставил на стене свой автограф. А впрочем, кем бы он ни был, этот неизвестный герой, воздавать ему хвалы пока не время. Прежде надо убедиться, что лаз ведет на волю, а не в канализацию, к примеру.
