Наталия Левитина - Девушка без недостатков
— Я помогу! — сразу предложила Лиза.
— Да ладно! Митя поможет. Идите уж. Ты зачем приходила-то?
— Поныть, — призналась Лиза.
— Теперь, я думаю, у тебя другое настроение?
— Да!
— Маша, помни, все, о чем я тебе говорил, — чистая правда! — напомнил Валдаев. — Мы с тобой что-нибудь придумаем, чтобы образумить Здоровякина.
— Конечно, его обязательно надо образумить, — горячо поддержала Лиза. — Вправить ему мозги. Почему ты до сих пор не повлиял на своего товарища?
— Я повлияю, — заверил Саша. — Пойдем, пойдем!
Влюбленные голубки с трудом протиснулись в дверь. Они не хотели разъединяться, Валдаев цепко держал добычу за плечи, автоматически отмечая, что на Лизе гораздо больше мяса, чем на Маше, и она несравнимо мягче бедной программистки.
Выйдя из подъезда, сыщик вдруг хлопнул себя по лбу и заявил, что забыл взять у Маши любимую Здоровякинскую футболку и что Илья, вероятно, будет очень недоволен невыполнением просьбы.
— Я сейчас, я быстро! Стой здесь! — и умчался вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Через мгновение послышалось, как он с грохотом ломится в дверь квартиры. — Маша, открой! Это снова я!
— Что стряслось? — удивилась Маша.
— Ты обо мне ничего плохого не рассказывала? — тихо спросил Валдаев. Он прищурился и напряженно вглядывался в ее лицо, с трепетом ожидая ответа.
— Что я могла сказать о тебе плохого?
— Ну… Ты могла, к примеру, сказать, что друг, в квартире которого живет сейчас твой муж, склонен менять дам, как перчатки.
— Знаешь, если честно, перчатки меняют гораздо реже, чем ты девиц.
— И Лиза знает?! — ужаснулся Александр.
— Не нервничай. Все в порядке. Ты чист в ее глазах.
— Правда?
— Правда. Ты думаешь, у меня нет других тем для обсуждения с Лизой, кроме твоей особы?
— Но ведь ты сказала, что вы говорили обо мне!
— Лиза говорила о тебе. А я слушала. Я и не предполагала, что она говорит о тебе. Иди, у меня дела.
— Я тебя безумно люблю!
— Какая экспрессия! Мне вполне хватит приятельского расположения.
— Где футболка? — спросила Лиза.
— Какая футболка? — не понял Валдаев. — А-а… э-э… Мария ее дисквалифицировала.
— В смысле?
— В приступе ярости перевела ее в разряд половых тряпок. Чтобы отомстить Здоровякину.
— Я не думала, что у них все так безысходно.
— Помирятся, — успокоил Валдаев. Он поправил Лизе прядь волос, хотя в этом и не было необходимости. Склонил голову набок, оценивая результат. Потом умеренным жестом опытного стилиста заправил шелковистую прядь за ухо.
— Все? — усмехнулась Лиза. — Можно дышать?
— Да. Ты невероятно мила.
— Прелестная формулировка. Если бы ты сказал «невероятно красива», я бы вряд ли поверила. А так…
— Откуда царапины?
— Разве заметно?
— Ничего себе! У тебя лицо девочки, посмевшей отказать Тайсону.
— Я думала, уже ничего не видно, — расстроилась Лиза.
— Очень даже видно, — успокоил Валдаев. — И? Откуда ссадины? Ты не ответила.
— Налетела ночью на шкаф, — обманула Лиза.
— Правда? А ты упорная. Не знаю, сколько раз надо наброситься на несчастный шкафчик, чтобы заработать такие повреждения.
Лиза сникла. Она провела два часа перед зеркалом с тюбиком тонального крема и коробкой светоотражающей пудры, маскируя последствия драки. Царапины и так были уже едва видны, но глазастый Валдаев все же разглядел.
— Лиза, не грусти.
Валдаев помедлил в нерешительности, потом (с внутренним недоуменным возгласом «Да что ж это я?!») припал губами к Лизиным губам, словно к прохладному лесному роднику. Руки его тоже находились там, где надо: он крепко стиснул спину девушки, страстно придавив к себе малышку. Лиза таяла, как мороженое. Ощутив твердую и надежную опору, она повисла на руках Валдаева. Голова у нее закружилась, колени подкосились. А сыщик и рад был стараться.
— Ничего себе, — раздался рядом восхищенный детский голос. — Ну, дядь Саш, ты, блин, даешь! Как в телеке!
Все Здоровякинское потомство, предваряемое няней, полукругом обступило парочку и одобрительно наблюдало за продолжительным поцелуем, исполненным Валдаевым и Лизой в стандартах Голливуда…
Нельзя было представить, что путь от дома Маши до дома Лизы окажется столь извилистым. Очарованные странники петляли, как шпионы. Совместными усилиями им удалось растянуть прогулку на три часа. И все равно, достигнув конечной цели путешествия, они не хотели расставаться. Чудесная погода соответствовала романтичному настроению. Великолепный сентябрьский вечер, теплый, но свежий, с неподвижным прозрачным воздухом, наполненным терпким запахом увядающей листвы, красиво оттенял их чувства. Отношения находились в начальной стадии, и это придавало им неизъяснимую прелесть. Еще все было впереди.
Так как Лиза не пресекла уверенного вторжения Валдаева в ее подъезд и позволила прыткому товарищу достигнуть заветной двери, сердце того затрепетало. Саша понял — его пригласят на кофе. И оставят ночевать. На самом деле, после нападения Лиза всякий раз покрывалась испариной, поднимаясь по лестнице в одиночестве: она боялась римейка.
А Саша, к собственному удивлению, внезапно понял, что ему совершенно не хочется торопить события и требовать от Елизаветы немедленной капитуляции. Он согласен ограничиться одним кофе. С тортиком.
— Кофе у меня нет, — сказала Лиза, впуская Валдаева в квартиру. Она словно читала его мысли. — Забыла купить. С моей мамой обо всем на свете забудешь! Подожди-ка.
Лиза метнулась в комнату и быстро (но осторожно, стараясь не порвать) отлепила от стены огромный постер, изображающий одного известного американского актера.
— Заходи!
— А что с твоей мамой? — поинтересовался Валдаев. Он осматривался. В комнате не было и намека, что здесь окопался дизайнер. Вернее, первоначально Лизина квартира, возможно, являла собой образец оформительского мастерства. Но после того, как барышня принесла на хрупких плечах и поставила в углы, на подоконник, повесила и прислонила к стенам все, что было ей необходимо для работы, квартира стала напоминать складские помещения театра оперы и балета.
Александр осторожно пристроился в кресле, предварительно убрав с него рулон холста с махровыми краями. Он машинально подумал, что Здоровякин бы здесь порезвился. Как много полезных вещей, разложенных на диване, стульях, он бы изуродовал, опустив на них свой крепкий зад!
— Мама разбила мою «тойоту» и теперь делает пластическую операцию.
— Это что-то новенькое! — оживился сыщик. — Как это? Новые технологии? Не пойму. Кузов, что ли, подтягивают? Силиконом увеличивают?
— Она себе делает пластическую операцию, а не «тойоте».
— А… Так сильно пострадала в аварии?
— Почти не пострадала. Просто у нее новый любовник.
— У «тойоты»?! — изумился Валдаев.
Если бы на месте Валдаева сейчас был другой мужчина, Лиза, безусловно, очень сильно усомнилась бы и сообразительности собеседника. Но непонятливость Саши вызвала у нее лишь влюбленную улыбку.
Особенная манера подачи информации, свойственная женщинам, всегда очаровывала Александра. «Тойота», операция, любовник, — все было свалено в кучу, как нарезанные овощи в кастрюлю. Валдаев открыл рот для следующей фразы, надеясь компенсировать неловкость предыдущего абзаца и сказать что-нибудь интеллектуальное, но внезапно побледнел и замер. Маленький список, приклеенный к стене скотчем, привлек его внимание.
«Алчность, гнев, гордыня, праздность, похотливость, чревоугодие, зависть» — было выведено четким Лизиным почерком. Елизавета ежедневно экзаменовала свои поступки и мысли, выискивая в них отголоски семи смертных грехов. Результаты были неутешительны. Причислив себя к лику неисправимых грешниц, Лиза погружалась в тяжелые раздумья, виртуозно занималась самокопанием. Портила цвет лица, как говорила Алина Владимировна.
— Ты любишь Брэда Питта? — упавшим голосом промямлил сыщик.
— Кто это? — удивленно распахнула красивые (а главное — честные!) глаза Лиза.
— Он играл в фильме «Семь». Оттуда ты и взяла этот список.
— Список я взяла у Данте. Фильм «Семь»? — глубоко задумалась Лиза. — Ах, точно! Я смотрела! Там Гвинет Пэлтроу! Хорошенькая такая! Помню, помню!
— А он ее муж по фильму. Нет, ты, правда, не знаешь, кто такой Брэд Питт?
— Актер. Я вспомнила. Знаешь, я не очень-то запоминаю фамилии. Гвинет Пэлтроу запомнила, потому что видела еще в трех-четырех фильмах.
— И все? — напряжение не сходило с лица Валдаева.
— А я что, обязана любить твоего Фрэда Битта?
— Нет! — громко, страстно засопротивлялся сыщик. — Боже упаси!
Дело в том, что бедный парнишка еще не справился с травмой, нанесенной его психике одной из подруг, Евой. Вот кто любил Брэда Питта больше жизни.
