Наталья Александрова - Алмазная принцесса
– Дорогая, я же тебе объяснил… – Валерий слегка отстранился. – Люди могут неправильно нас понять…
– Может быть, ты передумал? – спросила Ольга зловеще. – Может быть, ты вообще не хочешь на мне жениться?
– Ну, малыш… – Валерий рассмеялся как можно естественнее и беззаботнее. – Как ты можешь так говорить? Я же люблю тебя… И это вовсе не из-за меня мы откладываем свадьбу. Просто так сложились обстоятельства…
– Обстоятельства? – повторила она, впадая в ярость.
Мать говорила ей неоднократно, что следует контролировать себя, что своим несдержанным поведением, своей немотивированной злобой она может оттолкнуть от себя и посторонних людей, а не то что жениха. Мужчины не любят агрессивных женщин, так что Ольга должна держать себя в руках и не показывать Валерию, что она подвержена приступам. Ольга соглашалась с матерью и с Валерием старалась вести себя сдержанно.
Но сейчас все материнские наставления вылетели из головы, Ольга чувствовала, что срывается с внутренних тормозов, и так захотелось дать себе волю. Ее чувства сейчас сродни были чувствам человека, падающего с крутой горы, когда дух захватывает и свистит в ушах от скорости, и нет ни сил, ни желания остановиться.
– Какие еще обстоятельства! – Она подошла ближе и вцепилась в отвороты его пиджака. – Знаю я твои обстоятельства! Это Люська Гуреева!
– Какая еще Люська? – Валерий очень удачно имитировал удивление.
– Да? Думаешь, я не видела, как ты любезничал с ней в «Золотой метели»?
«Заметила! – мелькнула у Валерия мысль. – И когда только успела, вроде бы пьяная тогда была… а вот, поди ж ты, все запомнила, дура чертова, кретинка слюнявая…»
Люся Гуреева приехала в Петербург из далекой Якутии. Папа ее был главным акционером концерна «Алданские алмазы». У него тут жила то ли третья, то ли четвертая жена, бывшая фотомодель, но совсем недавно он вспомнил, каким счастливым он чувствовал себя в далекой Якутии, когда был молодым, бедным и свободным. Тогда рядом с ним была Олонэ – самая красивая девушка их селения. Олонэ родила ему дочку, и теперь чувствительный папа выписал сюда свое дитя.
Люся была очень похожа на папу – такая же плотная, коренастая и невозмутимая. Папа ничего не жалел для дочки, купил ей квартиру в центре города и автомобиль с шофером – сама Люся водить еще не научилась. Она не умела также модно одеваться, не бывала за границей, в ресторане не могла правильно управиться с приборами – вечно путала вилки для рыбы и мяса. Однако папины деньги открыли Люсе доступ в самые элитные и дорогие заведения города. Среди завсегдатаев этих заведений про Люсю рассказывали анекдоты, к ней намертво прилепилась кличка Тундра. Надо сказать, что Люся принимала насмешки с восточной невозмутимостью, а у некоторых самых злых насмешниц языки присыхали к гортани при виде очередного кольца или сережек с бриллиантами.
Люсин папа как раз открыл на Суворовском проспекте большой ювелирный магазин, и желающие могли видеть образчики продукции на Люсе Тундре. Как уже говорилось, папа ничего не жалел для своего любимого дитятка, а ведь всем известно, что бриллианты – лучшие друзья девушек.
– Ну успокойся, малыш, – Валерий протянул руку, чтобы погладить Ольгу по щеке, – что ты привязалась к этой Люське? Ну сказал мимоходом я ей несколько слов, она смешная такая, ничего не умеет, все время говорит «однако»…
– Врешь! – прошипела Ольга и дернула за лацкан пиджака с такой силой, что затрещали нитки. – Ты от меня хочешь к ней переметнуться! К этой Тундре узкоглазой, к этой росомахе якутской! Папочкины алмазы тебе глаза слепят!
– Да что ты себе напридумывала… – Валерий пытался отстраниться, но Ольга все тянула его за лацкан, а второй рукой пыталась схватить за лицо.
Этого Валерий никак не мог допустить. Он перехватил ее руку и сильно сжал.
– Успокойся! – приказал он.
И теперь в его голосе и намека не было на мягкость и ласку… Ольга не испугалась, просто на время примолкла от удивления.
– У всех нас сегодня был трудный день, – сказал Валерий, тщательно подбирая слова, – тебе нужно отдохнуть, выспаться. Я позвоню завтра.
Он выдернул из ее рук многострадальный лацкан и вышел, не оглянувшись. В коридоре его обогнал Геннадий Эдуардович Черняев. Он пронесся мимо Валерия, как носорог, а тот успел заметить, что Черняев находится в бешенстве.
Валерий Окунев всегда умел держать нос по ветру. Этому весьма способствовала его необычайная притягательность для женского пола. Женщины, особенно молодые, готовы были для него на многое. Валерий этим беззастенчиво пользовался, больше того, все свои планы он строил, опираясь на женщин.
После убийства будущего тестя он заехал в головной офис вроде бы по делу и без труда сумел понравиться секретарше Ладыгина Алине. Валерий пригласил ее в кафе и там, глядя в глаза и поглаживая по руке, сумел влезть девушке в душу. И она рассказала ему все, что знала. А знала она немало. И про конкурентов, и про пропавший важный контракт, и самое главное – что дела в фирме «Электроленд» в последнее время шли из рук вон плохо.
Валерий проанализировал всю информацию и понял, что вряд ли Ладыгин оставил своим жене и дочери большое наследство. Жена его бизнесом никогда не занималась, а дочка вообще полная дура. Нетрудно предположить, что фирму в скором времени задавят конкуренты, а остальное растащат компаньоны.
Валерий понял, что пора давать задний ход. И тут Ольгина мать очень удачно предложила отложить свадьбу. Все-таки ему в жизни определенно везет!
Валерий сел в машину и достал мобильный телефон.
– Люсенька? – проворковал он в трубку. – Узнала? Рад тебя слышать, малыш… Угу, я тоже соскучился…
Дядя Вася пришел домой какой-то пришибленный.
– Что, пустой номер? – спросила я, наливая ему большую чашку крепкого темно-красного чая.
– Не то чтобы пустой… – вздохнул он, кладя в чашку один за другим четыре куска сахару. – Не в том дело, что пустой. А в том дело, тезка, что пора мне на пенсию.
– Откуда такой пессимизм? – удивилась я, на всякий случай подкладывая сахар в сахарницу. – Вы что – внезапно осознали свою несовместимость с научно-техническим прогрессом?
– С прогрессом у меня все в порядке. С памятью у меня плохо. Вот помню, что где-то видел машину с крылатой змеей, а где – ну хоть убей, не могу вспомнить!
И он рассказал о том, что сумел узнать от Чувака.
– Так мы же такую машину видели возле ресторана «Оливье» в ночь убийства Ладыгина!
– А ведь точно! – обрадовался дядя Вася. – Вот видишь, тезка, что значит молодая память!
– Только надпись на ней была не «Унтермед», а «Интермед»! – добавила я.
– Точно? – оживился Василий Макарович.
А я вместо ответа схватила справочник «Желтые страницы» и открыла его на букве «И».
– «Интермед», – прочитала я напечатанное крупным шрифтом объявление. – Частная клиника европейского уровня предоставляет полный спектр медицинских услуг. Одно– и двухместные палаты с высоким уровнем сервиса, врачи высочайшей квалификации, самое современное медицинское оборудование. Мы работаем на ваше здоровье».
Тут же был напечатан адрес клиники, телефоны и координаты в сети Интернет.
А сбоку красовался логотип клиники – маленькая крылатая змейка. Точно такая, какая была на проехавшей мимо нас машине там, возле ресторана «Оливье».
– Вот оно! – обрадовался дядя Вася. – Как мы сразу-то не догадались? Наверняка он в этой клинике Татьяну прячет! Как увез тогда из ресторана, так и держит там!
– Он? – переспросила я. – А может быть, это она или вообще они?
Ольга валялась на неубранной кровати, нечесаная и ненакрашенная, и рассматривала журнал, который был заполнен снимками самых шикарных свадеб. Ольга роптала на свою судьбу и злилась на весь мир. Отчего она пошла на поводу у матери, отчего позволила себя уговорить повременить со свадьбой? Если бы она настояла на своем, то уже через несколько дней могла бы быть на месте вот этой невесты в белом нарядном платье. Какая прелесть – лиф открытый, подчеркивающий красивую грудь и тонкую талию, а юбка пышная, в белой пене кружев… Или вот это платье, цвета шампань, с ручной вышивкой по подолу. Или вот это, в стиле модерн – длинная узкая юбка и пышный воротник…
Но Ольге больше нравится первое, с пышной юбкой. Она хотела заказать такое же, но мать сказала, что в нем она будет выглядеть как кукла на чайник, что лиф слишком открытый, а Ольге нужно скрывать полные руки и короткую шею. Ольга с досадой отшвырнула журнал. Вечно она во всем слушается мать!
Она нехотя встала, запахнула халат и выглянула в коридор.
– Ма-ам! – завопила Ольга громким капризным голосом.
Ей было скучно и тоскливо, хотелось с кем-нибудь поругаться, а на ком удобнее всего сорвать злость? Разумеется, на матери, та никогда ей не отвечает, старается успокоить.
Никто не отозвался, и Ольга вспомнила, что матери нет дома. Она теперь вечно куда-то уходит – то к адвокату, то к нотариусу, то в офис. Она стала мрачной и озабоченной, а от Ольги перед уходом просто отмахнулась – не до тебя, мол, когда решается судьба фирмы.
