Дарья Донцова - Третий глаз-алмаз
– А где гранки? Вы их выбросили?
– Разве можно!
– Сохранили? Дадите взглянуть?
– Зачем? – удивилась Зинаида.
– Объясню при встрече!
– Ладно, приезжайте.
– Можно сейчас?
– У меня редакторские дни, сижу дома, хотя…
– Что? Я уже бегу к машине.
– Постойте, я не успею прибраться к вашему приходу! Давайте лучше встретимся в выходные.
– Нет, нет, – испугалась я, – время не ждет! Мне все равно, как выглядит ваша квартира, даже если она покрыта слоем мусора в полметра, это не играет никакой роли. Кстати, у меня дома тоже бардак, посуда полгода не мыта, пыль с Нового года не вытерта.
– Ну ладно, – сдалась Зина, – записывайте адрес.
В квартире у Шляпкиной отчаянно пахло кошками, и я, не удержавшись, стала чихать.
– Это Василий, – сердито сказала Зина, – у него с моим сыном джихад. Стоит Игорьку в дом войти, Васька начинает углы метить, дескать, смотри, мама, кто в семье хозяин! Вы туфельки поставьте наверх.
– В шляпницу? – поразилась я.
– На всякий случай, береженого Бог бережет. Анфиса терпеть не может гостей, – пояснила хозяйка, – она еще хуже Васьки, настоящая оторва, в обувь гадит.
По длинному коридору, где мотались клубки разноцветной кошачьей шерсти, мы вошли в просторную кухню. Зиночка не кокетничала, предупреждая о беспорядке, похоже, в последний раз хозяйка бралась за пылесос году этак в тысяча девятьсот семидесятом. Мне еще ни разу не доводилось бывать в столь загаженном месте.
Шкафчики и кафель были покрыты темно-желтыми сальными пятнами, электрочайник показался мне коричневым, но хозяйка повернула его ручкой к себе, и стало понятно: изначально он имел сливочно-белый цвет. В мойке подпирала кран гора грязной посуды, на столе маячили ноутбук, вспоротая банка зеленого горошка, открытая бутылка кваса, конфетные фантики, кусок марли, полуобгрызенный нарезной батон, резиновая грелка, ластик и три кружки. На тумбочке голосил включенный телевизор.
– Хотите чайку? – гостеприимно предложила Зиночка, убирая звук у телика. – Садитесь.
Я отодвинула табуретку и обнаружила на ней всклокоченную кошку цвета крем-брюле.
– Машка! – всплеснула руками Зина. – Кукушка чертова! Иди к детям! Представляете, она родила от Томаса котят и не желает их воспитывать! Вместо нее Мурлыня старается, ну прямо все как у людей! Не смотрите, что Машка такого цвета, это она Марка толкнула, моего мужа, а он кофе пролил, хорошо хоть Маркуша любит холодный, да еще на три четверти со сливками. Машка кое-как облизалась, но не до конца! Она изначально белая. Надо ее помыть, но руки не доходят! Столько дел! Все собираюсь квартиру убрать, но посмотрю на бардак и махну рукой. А смысл? Васька все описает.
– Сколько же у вас кошек? – Я с трудом вклинилась в нескончаемый поток слов.
– Семь, – бодро ответила Зина, – все подобранные. Пейте чаек! Вот.
На столе возникла кружка с медленно тонущим пакетиком с заваркой. Когда он опустился на дно, оттуда всплыла кошачья шерсть и замерла на поверхности.
– Жарковато для чая, – попыталась я отказаться от угощения.
– Точно, – согласилась Зина, схватила чашку, выплеснула в мойку содержимое и, забыв ополоснуть, наполнила ее квасом.
– Вы обещали показать мне спасенные гранки, – напомнила я.
Зина хлопнула ладонью по картонной папке со шнурочками-завязочками.
– О! Ничего не пропало! Я очень аккуратна в отношении работы!
– Замечательное качество, – заметила я, развязывая веревочки.
– Читайте, читайте, – приободрила меня Зина и застучала по клавиатуре.
Я внимательно просмотрела бумаги раз, другой, третий.
– Зина, но здесь не все!
Хозяйка оторвалась от ноутбука.
– Как? Чего не хватает?
– Материала о семье Лукашиных!
– Не может быть!
– Смотрите сами!
Шляпкина поворошила листки.
– И куда он подевался?
– Тот же вопрос я хотела задать вам, – ответила я. – Кто, кроме меня, проявлял интерес к так и не увидавшему свет номеру?
– А кому он нужен? Я храню его из-за своей сентиментальности: Николай Михайлович умер, Эдуард тоже.
– Компаньон Егорова покойник?
– Он спился, – пояснила Зина, – года два назад позвонили из ЖЭКа, спросили, кем я прихожусь Эдуарду, мой телефон у него на обоях был записан. Сказали, что Савельев скончался, родственников у него нет, завещания тоже, хоронить его некому. Там какая-то инициативная домоуправша деньги по жильцам собрала, чтобы Эдика в общую могилу не сунули, хотя, думаю, покойнику это без разницы. Я дала небольшую сумму, но в церемонии не участвовала!
– Попробуйте вспомнить, кто просил у вас посмотреть папку?
Зинаида нахмурила лоб.
– Вы первая.
– Может, соседи?
– Я с ними конфликтую, они на меня заявления участковому строчат, жалуются на кошек, воняет им! Вот уж враки! Ну как запах может до другой квартиры доползти!
– Ваши дети?
– Они ничего не слышали о «Лупе».
– Муж?
– Ой, не смешите! Леонид только о своей математике думает, Петя весь в музыке, а Марку не до чтения.
– Я говорила о вашем супруге.
– И я о них веду речь.
– Сколько у вас мужей? – поразилась я.
– Трое, мы в разводе, но живем вместе, – объяснила Зина, – а что? Квартира большая, никто никому не мешает. Очень даже удобно. Леня с мальчиками уроки делает, Петя их художественно развивает, а Марк у нас по хозяйству, все, кроме уборки, на нем. Пылесос и тряпку он терпеть не может. Мыть полы – моя забава. Вас удивляет наша семья?
– Нет, – улыбнулась я, – у меня самой на одного бывшего мужа больше.
– И все с вами?
– Слава богу, нет! Но кое с кем я до сих пор в хороших отношениях. Давайте все же попытаемся вспомнить, кому вы показывали папку?
– Без понятия!
– Вам знакома женщина по имени Лиза Гинзбург?
– Нет! О! Точно! Я сообразила про папку! – закричала Зина.
Крик хозяйки потревожил облитую кофе со сливками Машу, кошка встала, выгнула спину дугой, потянулась, зевнула, не торопясь вскочила на мойку и… пописала прямо на гору грязной посуды. Я разинула рот: ну и хамство, а мы еще возмущаемся поведением Банди, когда он начинает рыть ямы на участке!
Но Зинаида не обратила ни малейшего внимания на вопиющую кошачью наглость, из ее рта с пулеметной скоростью вылетали фразы.
Глава 28
Зиночка работает в журнале «Дамские истории». Со всей страны в редакцию стекаются рассказы от женщин, в основном это описания любовных страданий или хронология семейного счастья. За лучшую байку положен приз, как правило – телевизор, аэрогриль, стиральная машина, то есть не копеечные вещи, а серьезная награда, за которую приятно побороться.
Зиночкина задача «причесать» народное творчество, отредактировать «плач Ярославны» до удобочитаемого вида. Как-то раз главной редакторше пришла в голову гениальная мысль: скомпоновать один выпуск из баек самой сотрудницы.
– Только не надо про любовь, – попросила начальница, – вспомните какие-нибудь интересные случаи, давайте разнообразим тему, у меня уже оскомина от сообщений: «я любила страстно, а он, козел, изменил».
Вот Зиночка и написала про нападение на «Лупу» и свой побег через шкаф-лифт вместе с гранками номера. Статья заканчивалась интригующе.
«Увы, Николай Михайлович Егоров скончался, „Лупа“ медленно превратилась в эротическое издание для взрослых. Наверное, это был естественный процесс. Но мне жаль, что результаты последнего расследования Николая Михайловича так и не дошли до читателя. А ведь он знал: Жанну Лукашину убили, сбросили из окна, имитировав несчастный случай. Преступник был в сантиметре от разоблачения, разгром „Лупы“ его спас. Может, когда-нибудь я разберу материалы, внимательно перечитаю их и пойму, кто, по мнению Николая Михайловича, лишил жизни не только Жанну Лукашину, но и ее приемную мать Злату. Да, да, Злату, скончавшуюся от сердечного приступа, тоже надо считать жертвой преступника».
Через пару недель после появления «Дамских историй» на прилавках Зиночке позвонили с телевидения. Приятная женщина, представившись Ольгой, ассистентом режиссера, сказала:
– Я читала вашу статью в журнале, и она меня потрясла. Родилась идея сделать программу о неотвратимости наказания. Убийца давно успокоился, решил, что дело поросло мхом, а оказывается, где-то лежит папочка, а в ней документы, способные изобличить преступника. Есть в этом некая фатальность, вы согласны?
– Можно и так трактовать события, – осторожно ответила Зина.
– Вы согласны дать нам интервью? Разрешите подъехать к вам для более детального разговора?
– Ладно, – не стала кривляться Зина, – не скрою, мне хочется показаться на экране.
На следующий день теледеятельница приехала к Шляпкиной и детально изложила план съемок, потом попросила почитать тот самый материал Николая Михайловича и удовлетворенно заметила:
– Супер! Сейчас же оповещу нашего главного, завтра позвоню вам и назову дату съемки.
