Дарья Донцова - Ночная жизнь моей свекрови

Макс сделал простодушное лицо:

– Ты не заказывала «Рулет из полотенца в гарнире из сочных кабачков»?

– По-твоему, я спятила? – возмутилась я.

– Со всяким приключиться может, – зачирикала Рокси, – не расстраивайтесь. Сейчас людей и не от такого вылечивают!

– С ума сошла! – завопила я.

– Вы просили на ужин полотенце! – не сдавала позиций Рокси.

– Разговор принимает идиотский характер! Роксана психически нездорова, – поставила я диагноз.

– А вот и нет! – зачастила Рокси. – Ну-ка, вспомните! Вы сказали: «Ты со мной не споришь! Если я велю пожарить на ужин полотенце с луком, молча выполняешь». Я так удивилась! Но спросила: «Обязательно с луком?» А вы заулыбались и уточнили: «Можно сдобрить морковкой или кабачками». Было это, а, было? Я сделала, как велено!

Я опять лишилась дара речи, но вновь в короткий срок обрела его:

– Рокси! Ты не понимаешь шуток?

Домработница начала мять в пальцах кружевной передник:

– Это хохма? Вы надо мной издевались?

– Конечно, нет, – принялась оправдываться я, – всем понятно, что ткань не едят.

– Всем, но не рабам! – всхлипнула Рокси. – У нас другой менталитет. С пеленок приучены подчиняться барам! Вы приказываете, я делаю.

По щекам домработницы потекли слезы, Рокси сорвала передник, прижала его к глазам и разрыдалась.

Я испуганно посмотрела на Макса и заблеяла:

– Рокси, не плачь!

– Вы меня выгоните, – всхлипывала домработница. – Выставите на мороз, босую, полуголую. И побреду я по миру, опираясь на посох, буду просить у людей Христа ради копеечку. И кто-то вместо хлеба положит в мою ладонь камень. И умру я на пороге богадельни. И никто не вспомнит меня добрым словом. И только вы, Люстра, иногда вдруг подумаете: «Жила тут некогда Рокси, слишком услужливая и наивная». И, может, прольете горькую слезу. Но меня уж нет, лишь дым растаял над крематорием!

– Ты останешься здесь навсегда, – пообещала я.

Рокси чуть сдвинула передник с лица:

– Правда?

– Да, – кивнула я.

– Поклянитесь! – всхлипнула Рокси.

Я подняла правую руку:

– Обещаю никогда тебя не увольнять.

Рокси зарыдала в голос и убежала.

Я, тяжело дыша, села на табуретку. Ну кто бы мог подумать, что взрослая и на первый взгляд вполне адекватная тетушка засунет в духовку полотенце под овощной шубой?

– Эх, Люстра Андреевна, – нарушил тишину Макс, – ну ты и попала!

Я вынырнула из мыслей:

– Куда?

– Теперь Рокси останется здесь на ближайшие сто лет! – провозгласил Макс. – Ты ей только что клятвенно пообещала вечную работу в нашей семье.

Глава 27

Салон с дурацким названием «Волос с неба» внутри напоминал холл пятизвездочной гостиницы. Мозаичные полы, ковры, кожаные кресла-диваны, повсюду вазы с цветами, а за стойкой рецепшен две белокурые красотки с голубыми глазами-блюдцами.

– Мы рады приветствовать вас в нашем центре изменения внешности, – пропела одна, едва я очутилась в зоне видимости.

– Вы записаны на десять? – подхватила вторая. – Самое лучшее время, утром привели себя в порядок и весь день пребываете в хорошем настроении.

– Назовите, пожалуйста свою фамилию, – щебетала первая.

– Желаете чай, кофе, коньяк? – вторила ей другая.

– Мне нужна Дарья Славкина, – остановила я поток сиропа.

Одна блондинка глянула в компьютер и улыбнулась еще шире:

– У Дашеньки на десять никого нет. Первый клиент с тринадцати.

– Мы не договаривались заранее, – призналась я, – заглянула просто так.

– Замечательно, – захлопала в ладоши администратор, стоявшая справа.

– Ой, как хорошо, – обрадовалась та, что слева, – у вас день везения! Решили попасть к Дашеньке, а она свободна.

– Меня звали? – спросил из-за спины тоненький голосок.

Очевидно, беседуя с потенциальной клиенткой, кто-то из блондинок незаметно нажал на кнопку вызова, и мастер поспешила в приемную.

Я обернулась и постаралась скрыть удивление. Обладательница детского дисканта оказалась чудовищно толстой. Рост совпадал с объемом талии.

– Дашунечка, – зачирикала блондинка, – это к тебе.

Славкина внимательно меня оглядела:

– Пойдемте.

Я двинулась за ней, ожидая очутиться в просторном зале с зеркалами и рядами кресел, но оказалась в небольшой комнате с мягкой мебелью и двумя столами. На письменном столе стоял компьютер, на журнальном лежала открытая коробка шоколадных конфет.

– Садитесь, – предложила Славкина, – я Даша, а вас как зовут?

– Лампа, – представилась я.

Мастер с трудом втиснулась в кресло и спросила:

– Вы к нам по рекомендации постоянного клиента?

– Я от Ларисы Ерофеевой, вашей соседки по даче, – начала я, но Дарья не дала мне договорить.

– Ах, от Ларки! Извините, я обязана предупредить, что у нас очень дорого! Вам лучше сначала уточнить на рецепшен прейскурант.

Я вынула удостоверение, открыла его и показала мастеру.

– Девушки-блондинки в приемной очень милы, но мне не хотелось сообщать им истинную цель своего визита. Вы в курсе того, что случилось с Ларисой Ерофеевой?

– А что? – эхом повторила Славкина.

– Она пропала, – ответила я, – не вернулась домой в ночь с десятого на одиннадцатое июля. Неужели вам Анатолий не сообщил?

– Толька? – скривилась Даша. – Бьюсь об заклад, он заметил отсутствие горячего завтрака, а не любимой жены. Не уверена, что он помнит, как меня зовут. Лара его сюда раз в два месяца таскает, так он с кислой рожей в кресле сидит. Можно подумать, его на плаху приволокли. Эгоист.

– Вы недавно стригли Ларису? – спросила я.

Даша попыталась положить ногу на ногу, но не смогла.

– У Лариски шикарные волосы, многие о таких мечтают, да достаются они единицам. Пышные, густые, укладываются идеально, и мне очень ее естественный цвет нравится, рыже-медовый. Красота!

– Но Ерофеева красилась в брюнетку, – напомнила я.

Славкина кивнула, три подбородка вздрогнули.

– Детские комплексы. Ларка рассказывала, как ее в школе дразнили и мать масла в огонь подливала, дудела ей в уши: «Мужчины боятся рыжих, они их ведьмами считают».

– Не самая мудрая позиция, – вздохнула я.

Даша сложила на подушкообразной груди толстые руки.

– Ну это с какой стороны посмотреть. Моя маманька весила полтора центнера, папаня с бабушкой ей под стать были. Начни они меня с раннего детства толстухой звать и пугать, что я останусь без мужа, я бы, может, на диету села. Но у нас никто дома по поводу веса не заморачивался, и вот итог. Я пытаюсь хоть десять кило скинуть, но организм с ними расставаться не собирается.

– Рыжие волосы не нанесут вреда здоровью, – возразила я.

– Зато морально они Ларку убивали, – хмыкнула Славкина и, подавшись чуть вперед, достала из коробки конфету. – Она сначала вообще цвет вороного крыла хотела, до прихода ко мне сама так красилась. Но я Ерофееву убедила, что бледная кожа ее лица тогда серо-синей покажется. Мы постепенно ушли от излишней темноты, я ее превратила в шатенку. А в начале июля Ларка прибежала и потребовала: «Сделай мне стрижку под Викторию Манхен!» И сует мне журнал с фотографией. Я прямо взбесилась, сказала: «Ларка! У этой швабры на голове три волосины, которые ее стилист старательно лаком растрепывает, чтобы они гуще казались. Виктория бы за твои кудри полжизни отдала».

Но нет, она уперлась. Мы долго спорили, в конце концов Лара обиделась и выдала: «Если ты меня бесплатно стрижешь и красишь, значит, я не имею права на собственное мнение? Ладно, пойду в простой салон! Там мне любую прическу сделают!»

Славкина, кряхтя, наклонилась к журнальному столику, взяла из коробки круглую шоколадку, отправила в рот, прожевала и продолжила:

– Я ее не отпустила, скрепя сердце отчекрыжила шикарные волосы, устроила Ларке на голове взрыв склада макаронной фабрики, и та ушла счастливая. Постойте, когда она пропала?

– Десятого вечером, в районе двадцати трех часов, – уточнила я.

– Вот бедняжка! – расстроилась Даша. – Как раз когда собиралась выйти на денежную работу!

Я затаила дыхание:

– Куда?

Славкина чуть смутилась:

– Это не моя тайна. Лара мне доверила, как подруге, но просила не разглашать.

Даша снова потянулась за сладким, но я схватила ее за руку.

– Ларису похитил маньяк.

– Ой, мамочки! – по-детски отреагировала Славкина. – Он убьет Ерофееву?

– Да, – подтвердила я, – если мы быстро не найдем вашу приятельницу, ей грозит смерть. Поэтому забудьте об обещании хранить тайну и немедленно все рассказывайте.

Даша покосилась на коробку ассорти и заговорила.

Лариса нравилась Славкиной, а вот Анатолий вызывал у нее чувство гадливости. Он откровенно не хотел ничего делать и оправдывал собственную лень тем, что народ делится на две категории: ломовые лошади и нежные антилопы. По мнению Ерофеева, Лара принадлежала к первым, а он ко вторым. Мужик не стесняясь произносил: «Не всем от природы дано возвыситься над бытом и решать философские проблемы. Таких, как я, на Земле наберется немного, но именно мы, непрестанно мысля, создаем вокруг планеты особое поле, в котором формируется судьба человечества».