Дарья Донцова - Шопинг в воздушном замке
Глава 28
Кто может быть опаснее обманутой, обиженной женщины? Раненый тигр? Разъяренный слон? Въедливый налоговый инспектор?
Едва войдя в квартиру и швырнув сумку на столик у зеркала, Рита, пытаясь справиться с нервной одышкой, сказала:
– Пошли на кухню, я расскажу все. Сколько лет ждала, верила, а он... Ну теперь хватит!
Слова полились из Фоминой полноводной рекой. Хозяйка смерчем понеслась по коридору в спальню, потом в гостиную, затем в третью комнату, после бросилась на кухню. Я следовала за Ритой, как щенок за матерью, не забыв включить диктофон. Многое из того, что сообщала на ходу бухгалтер, я уже знала, кое о чем догадывалась, но некоторые подробности оказались неожиданными.
Рита не помнила своей матери. Когда девочке исполнилось семь лет, она узнала, что родительница сбежала на третий день после того, как принесла домой младенца. От кого у алкоголички родилась дочка, осталось сокрыто мраком, Риту воспитала бабушка, тоже не являвшаяся образцом для подражания. Старуха знала лишь один метод воздействия на малышку – вожжи, висевшие в сарае, и частенько лупила девочку. Несмотря на явно кривую генетику, голова у Риты оказалась хорошая, она отлично училась, схватывала материал на лету, чем вызывала недовольство педагогов.
– Фоминой на роду написано дурой быть, – говорила русичка Раиса Ивановна, – а приходится оборванке пятерки ставить. Да только пропьет она свои способности, вот увидите, начнет самогонкой наливаться, как мать и бабка. Зря мы на нее силы тратим. Отброс общества.
Рита на злую Раису Ивановну не обижалась, она аккуратно делала уроки и в результате получила аттестат с одними пятерками. Но медаль девочке не дали, золотая награда досталась дочери директрисы. Будь у Риты активная мать, она бы выбила медаль, но ученица Фомина имела только вечно пьяную бабку. На выпускном вечере Фоминой стало плохо, ее затошнило, лицо девочки покрылось красными пятнами, язык начал заплетаться, и русичка радостно закудахтала:
– Ну? Что я вам говорила? Первая ласточка! Девочка нализалась первача.
Фоминой было очень плохо, а педагоги даже не подумали вызвать доктора. И Раиса Ивановна, и директриса Галина Михайловна Андреева, рыхлая, злая тетка, давно ждали, что Рита пойдет по протоптанной родственницами тропинке, поэтому не обеспокоились, увидав выпускницу над унитазом. Испугались одноклассники, они и кинулись в сельсовет, позвонили в «Скорую». Риту увезли в больницу, там доктора сразу определили, что девочка даже не нюхала спиртное, и начали с пристрастием ее расспрашивать. Рита сказала, что очень нервничала во время экзаменов, постоянно пила крепкий чай, чтобы не заснуть и выучить все билеты, а в день выпускного бала у нее нестерпимо заболела голова. Фомина пожаловалась подруге, Люде Коневой, и добрая Людочка дала Рите таблетки:
– Пей, сразу очухаешься.
– Что это? – поинтересовалась девочка.
Она никогда до тех пор не принимала лекарства. Таблетки стоят денег, поэтому бабка Риты пользовалась тем, что растет на огороде, – заваривала себе от давления черносмородиновый лист, а в случае, если внучка начинала жаловаться на простуду, коротко отвечала: «Жрать меньше надо. Ляжешь спать без ужина, к утру будешь здорова» Экстремальная система лечения дала свои плоды, Рита болела крайне редко.
– Простой аспирин, – пояснила Конева. – Я его всегда пью, он полезный. Глотай, не сомневайся, тут же мозги просветлеют, пойдешь с нами плясать. Давай, Ритка, выпускной бывает раз в жизни!
Фомина приняла пилюли, а спустя пятнадцать минут ей стало дурно.
– Девочка, – сказал врач, выслушав эту историю, – запомни на всю жизнь: у тебя аллергия на аспирин. Никогда его не принимай, всегда предупреждай лечащего доктора об особенности своего организма и внимательно читай состав лекарств, которые тебе когда-либо пропишут.
Рита пообещала быть внимательной. Впрочем, больше она не болела – некогда было хворать, нужно зарабатывать. О том, что, имея аттестат с одними пятерками, она легко поступит в институт, Рита даже и не думала. Кто будет ее содержать пять лет? Да еще пьяница-бабка окончательно выжила из ума, оставить старуху Фомина не могла, она выросла порядочной девушкой. Рита начала мотаться по округе, не отказываясь ни от какой работы, а потом ей предложили место в гоптевском детдоме. Инфекции Фомина не опасалась – да хоть за чумными ходить, лишь бы платили! Вот так Рита оказалась на кухне, среди гор грязной посуды.
Спустя месяц девушке стало понятно, что местный персонал в открытую обворовывает воспитанников: призванные заботиться о несчастных сиротах люди тащили домой все – продукты, постельное белье, стройматериалы. Унесли даже мышеловки, и по коридорам и спальням интерната нагло разгуливали крысы. Вероятно, местное начальство делилось с кем-то в районе, потому что директор интерната всегда заранее знал о прибытии проверочной комиссии, и когда сурового вида тетки приезжали из Москвы в Гоптево, приют блестел чистыми полами, на кроватях лежали целые простыни, а в супе было полно мяса. Даже наглые крысы содействовали директору, испарялись без следа, а появлялись через десять минут после отъезда довольных всем увиденным проверяющих.
Однажды Рита, чертыхаясь сквозь зубы, пыталась на заднем дворе отчистить песком кастрюлю, в которой пригорела каша.
– Проволочный моток возьми, – посоветовал ей ломающийся басок.
Рита обернулась – чуть поодаль на чурбане сидел парнишка лет четырнадцати.
– Жестким лучше отдирается, – объяснил он.
– Знаю, – сказала Фомина. – Только кто ж мне такую губку даст.
– Ща... – улыбнулся подросток и ушел.
Не прошло и пяти минут, как он вернулся и протянул Рите похожий на ежа комок.
– Держи! А то пальцы в кровь сошкрябаешь.
– Где взял? – поразилась Фомина.
– Там больше нет, – не открыл тайну паренек.
Вот так и началась их тщательно скрываемая от всех дружба. Рита тайком водила Пашу к себе домой, в баню, помогала ему с уроками, а мальчик постоянно говорил:
– Нам с тобой в этом дерьме не место. Тебе надо поступить в институт, да и мне тоже следует выкарабкаться.
Через короткое время после знакомства они стали любовниками. Фомину не смущало, что она старше, о том, что ее действия попадают под закон о совращении малолетних, посудомойка и не подозревала. Да и в их паре роль малолетней играла Рита, ведущую партию в отношениях исполнял Павел.
Мальчик откровенно рассказал Рите свою историю, о матери, которая, заразив сына сифилисом, предпочла забыть о ребенке, о том, как ему тяжело приходилось в раннем детстве, и о том, что необходимо каким-то образом, выйдя из интерната, раздобыть документы на другое имя.
– Павлу Быкину со справками из вендиспансера ничего хорошего не светит, – размышлял вслух подросток, – надо что-то придумать.
И Рита сообразила. Она знала, что на смену сверхчестной председательнице сельсовета пришел корыстолюбивый Иван.
Денег, чтобы заплатить мздоимцу, у них не было, но новый сельский начальник в придачу к патологической жадности был охоч до женского пола, а Рита, несмотря на полуголодное существование и тяжелую работу, становилась все краше. Идея заработать паспорт для любимого продажей собственного тела не показалась девушке ужасной. Паша и Рита решили, что секс без любви похож на визит к стоматологу, и Фомина спокойно легла с Иваном в койку.
Дело обстряпалось тихо, никто из участников не хотел огласки. Председатель сельсовета честно заплатил за секс-услуги: Паша получил документ с фамилией Брыкин, а еще оказался прописан у Нинки Косой, алкоголички, которая за бутылку готова была кому угодно подтвердить, что мальчик ее внук.
Затем Павел придумал историю про родителей-дипломатов и нашел в Москве школу, где работали такие же «замечательные» педагоги, как и в детдоме. Учителей волновали деньги, а юноша получил в приюте небольшую сумму подъемных, положенных сироте при уходе из интерната. Жилплощади у него не было: юный Быкин был прописан в квартире своей матери, но Паша сжег документ, где стояла его настоящая фамилия. В школу на окраине Москвы он явился Брыкиным. Жители Гоптева не общались с интернатскими, деревенских отпугивала от детского дома боязнь заразиться смертельными болезнями. То, что Паша выпускник приюта, в деревне никто не знал. Конечно, крестьяне удивились, что у Нинки Косой невесть откуда взялся взрослый внук, но Павел и тут умело распустил слух о родителях-дипломатах, служивших в Анголе. Чем нереальнее выдумка, тем быстрее в нее поверят.
Тихий, скромный, ездивший в московскую школу Паша стал своим человеком в Гоптеве. Его отношения с Фоминой не выплыли наружу – даже в крохотном селе можно сохранить тайну, главное, правильно вести себя, постоянно контролировать слова и эмоции. Рита и Павел жили как агенты во вражеском государстве, и им удалось остаться нераскрытыми. Павел получил аттестат, теперь предстояло штурмовать следующую вершину: институт.
