Миллион оттенков желтого - Елена Ивановна Логунова
— О моде и красоте, я полагаю? — Старая актриса игриво глянула на меня через плечо.
— В каком-то роде. — Я не стала ее разочаровывать. — Третьего дня вы совершали блистательное дефиле с золотым брегетом на шее, помните?
— Многие запомнят, — благосклонно кивнула Марфинька и развернулась ко мне лицом.
— Здесь, во дворе у крыльца, вам встретился мужчина, который спрашивал Ирку. Вы не могли бы его описать?
— О, почему же нет? — Марфинька царственно кивнула Ирке — та как раз предупредительно подставила ей мягкий пуф. — Среднего роста, темноволосый, с усами…
— Неужто все-таки грузин? — расстроилась Ирка.
— Грузин? Ну нет, — услышала ее Марфинька. — Скорее похож на одного швейцарца по имени Марсель… Марсель… — Она нетерпеливо защелкала пальцами, как кастаньетами, — Ма шер, ну подскажи мне, он еще был президентом Швейцарии!
— Марсель Пиле-Гола, — помогла подружке тетушка.
Мы с Иркой переглянулись. Что еще за швейцарский Марсель? Знать не знаем!
— Ах, боже мой, с молодежью невозможно приятно беседовать, ничего-то они не знают! — посетовала Марфинька и закатыванием глаз с одновременным заламыванием рук выразила гамму чувств, испытываемых ею по этому досадному поводу. — Ну хорошо, хорошо! Он был похож на Чарли Чаплина, так вам понятнее?
— Такой же маленький, смешной, с походкой хромоногой уточки и вечно вытаращенными глазами? — разочарованно уточнила Ирка.
Чарли Чаплин не ее кумир. Ей нравятся Бред Питт и Крис Хемсворт.
— Нормальная у него была походка, и глаза как глаза, — обиделась за незнакомца Марфинька.
— Меня искал Чаплин! Это должно радовать? — Ирка бухнулась на диван, отвернулась — огорчилась.
А я, старательно соображая, медленно потянула из кармана смартфон, забила в строку поиска незнакомое имя — Марсель Пиле-Гола, открыла фотографию этого уважаемого господина и воскликнула:
— Бинго!
— Где бинго? Что бинго? — Ирка перестала дуться и обернулась ко мне.
Я показала ей фото швейцарца в смартфоне:
— Марсель Пиле-Гола!
— Так себе, не в моем вкусе, — покривилась подруга.
Я открыла другое фото:
— Чарли Чаплин!
— О нем я уже все сказала, — напомнила Ирка. — К чему это ты вообще?
Я подошла к дивану и села рядом с ней: вдруг ощутила, что ужасно устала.
Столько хлопот, беготни, утомительных дедуктивных раздумий — и даже без возможности снять стресс, как коллега Холмс: я и трубку не курю, и ничего не употребляю.
— У нас пирог еще остался? — спросила я. — Можно мне кусочек?
— Какой пирог?! Сначала объясни, при чем тут Чаплин! — потребовала Ирка.
— Вот он как раз совершенно ни при чем. Марсель Пиле-Гола и Чарли Чаплин были похожи исключительно тем, что носили усы одного фасона.
— Щеточкой! — подсказала Марфинька, еще раз звонко щелкнув пальцами. — Такой популярный в прошлом веке стиль усов в форме прямоугольника над верхней губой. Забытая ныне классика, я бы сказала.
— Вот так бы и сказала: у того мужчины были усы щеточкой, — укорила ее тетушка. — А то Пиле-Гола да Чаплин — кто их нынче знает?
— Пиле-Гола я и вправду не знала, — согласилась я. — А вот мужика с усами щеточкой встречала совсем недавно. Ну как встречала? Видела… Слава богу, недолго…
— Где, когда? — встрепенулась Ирка.
Я посмотрела на нее и успокаивающе похлопала по руке:
— Не надо волноваться… Поздно уже. Мужика с усами щеточкой я видела в кладовке Федоскиной — висел в твоей петле, мертвый.
Упоминание кого-то мертвого в петле ужасно разволновало Марфиньку. Так я и знала, что не надо при ней калякать о делах наших скорбных! Пришлось срочно выдать ей подарочек Федоскиной — эрзац-слиток, это нашу любительницу побрякушек отвлекло.
Мадамы принялись обсуждать новую интересную тему: что делать с позолоченной болванкой? Соскрести с нее драгметалл — или сохранить ее в целости, как сувенир?
Вариант носить эффектный слиток на шее, к счастью, не рассматривался, думаю, исключительно по причине избыточного веса «побрякушки». Редкая шея выдержала бы такой медальон. Марфинька не желала испортить пошлой сутулостью королевскую осанку.
Мы с Иркой поднялись в светлицу. Я снова взяла лист бумаги и ручку, села за стол и предложила подруге:
— Давай отмотаем кино с усатым мужиком назад.
— Это как?
— Вот так. — Я нарисовала ближе к левому краю листа кружочек размером с монету. Подумала немного и приделала к нему вертикальный хвостик — получилась аккуратная петелька. — Это финал. Усатый убился, когда влез в квартиру Федоскиной, так?
— Увы!
— Мы это увидели утром, проник он ночью. А вечером… — Я провела линию вправо, раздвоила ее вилкой с двумя кружочками. — Вечером он залез сначала к Васе, потом к тете. Или наоборот, это не суть важно. — Я объединила два кружочка фигурной скобкой и от нее провела вправо линию к знаку вопроса: — А где он был до этого, как ты думаешь?
— Да мало ли где он мог быть!
— Ты ленишься, не хочешь подумать, — упрекнула я ее. — Соображай: усатый искал тебя. Почему у Василия?
— Потому что… Понятия не имею!
— Ну, думай же! Он не знал, как тебя зовут, но ему было известно, как ты выглядишь! Как такое возможно?
— М-м-м… Он меня где-то видел, но мы не были друг другу представлены?
— Тепло! А где он тебя мог видеть?
— Ну, если искал у художника, то… на какой-нибудь выставке?
— Еще теплее! А на какой выставке он мог тебя как следует рассмотреть, но при этом не имел возможности познакомиться?
— Не знаю, я вообще-то всегда охотно общаюсь с новыми интересными людьми…
— Ира! — Я постучала кулаком по лбу. — Это же элементарно: он видел не тебя живьем, а твой портрет работы Кружкина!
— Точно! Вот я балда. — Подруга тоже постучала себя по лбу.
У нее с самокритикой все в порядке.
— Вопрос: на какой именно выставке он мог видеть твой портрет? Не на миланской же, с которой Кружкин его недавно привез.
— На здешней, петербургской. Прошлой зимой Вася выставлял «Портрет прекрасной дамы с котом и елочными игрушками» в первый раз, — напомнила Ирка.
— Это слишком давно было. Напоминаю: усатый стал искать тебя всего несколько дней назад. Значит…
— Значит, он успел увидеть портрет до того, как тот украли из Худмузы! — сообразила подруга. — А может, это именно он его и украл?!
— Да запросто, — согласилась я.
— Тогда дело плохо, — расстроилась она. — Усатый убился насмерть и уже не скажет, где портрет.
— Поэтому, я считаю, нам нужно еще раз наведаться в галерею. — Я перерисовала знак вопроса в кружочек и подписала его: «Худмуза», превращая тем самым каракули в подобие схематичного плана. — Предлагаю сделать это завтра во второй половине дня.
— А почему не в первой? А, нет, в первой я не могу. — Ирка шлепнула себя по многострадальному лбу. — Мы с Борей поедем в Пулково встречать Архипова, он тоже зван на свадьбу.
— Весело
