Наталья Александрова - Осторожно, тетя!
Очевидно, этому способствовали пирожки с грибным соусом и вареники с картошкой, а также голубцы и оладьи с медом.
– Делайте, что хотите! – обреченно вздохнул Маркиз. – А я умываю руки. То есть, вы можете сидеть со своим милиционером хоть до утра, но я уйду. Уйду из собственного дома! – трагически возопил он.
– Но ты не можешь этого сделать, потому что тетя Каля очень обидится!
– А ты скажи ей, что на моем заводе в Карелии прорвалась линия, и теперь унитазы выходят не круглые, а в форме восьмерки! – предложил Лёня. – И хватит об этом. Я сказал – значит, так и будет.
– Значит, ты бросаешь меня на милиционера?! – вскричала Лола.
– Это же твоя тетка, – буркнул Лёня.
Лола только вздохнула.
Подполковник Хохленко явился в назначенное время точно, без опоздания. Поскольку не на службе, то был он в штатском и имел при себе огромный букет красных роз и не менее огромную коробку шоколадных конфет под названием «Руслан и Людмила».
Хоть Лола и смотрела на него придирчивым глазом, подполковник производил весьма приятное впечатление. Он был чисто выбрит, пиджак не лоснился на рукавах, воротник на белой рубашке не замят и галстук повязан аккуратно. Правда, сам галстук был в моде примерно лет двадцать назад, Лола подозревала, что он с тех пор и сохранился, но для тети Кали такие мелочи не имели значения.
Тетка снова алела как маков цвет, поскольку выяснилось, что, кроме любимого ярко-красного платья в черных цветах, у нее есть только то самое шелковое лиловое в красных тюльпанах и простенькое желтое. Скрепя сердце Лола разрешила надеть красное. Сама Лола надела самую длинную и самую скромную свою юбку и выбрала трикотажную кофточку, не слишком обтягивающую. Волосы она скрутила в узел на затылке, а губы накрасила бантиком. Тетка поглядела на нее с подозрением, но ничего не сказала.
Подполковник преподнес тете Кале букет роз, а Лоле – коробку конфет и даже церемонно поцеловал женщинам руки. Лола умилилась про себя.
В комнате Хохленко расстегнул пиджак, и стал виден внушительный живот, затянутый ремнем на брюках. Лола отметила, что живот, конечно, не такой, как у Тараса Бульбы, но при надлежащем кормлении вполне может вырасти в нечто подобное животу знаменитого запорожца.
Тетя Каля широко развела руками, как будто собралась запеть «Вдоль по Питерской…», но не запела, а пригласила дорогого гостя к столу.
Как описать то, что стояло на этом столе? Как найти нужные слова? Трудно это, почти невозможно, но, как пелось в старой советской песне: «Кто хочет, тот добьется, кто ищет, тот всегда найдет!..»
На закуску тетя Каля подала фаршированные перцы с острой томатной подливой и баклажаны, запеченные с сыром и чесноком. Как полагается хозяйке, она громко сокрушалась, что здесь, в Петербурге, все не то и не так: и синенькие неспелые, и перцы некрупные. Выпили водочки, прозрачной как слеза, и тут тетя Каля не утерпела и заявила, что вот если бы дело происходило у них, в славном городе Черноморске, то уж она подала бы такую водку, настоянную на одной ей известной травке, от которой аромат божественный и здоровья в организме заметно прибавляется.
Затем тетя Каля внесла огромное блюдо с запеченным куском свинины, обложенным розовой румяной картошечкой. Кусок был таких размеров, что им можно было накормить взвод десантников.
«Дурак Ленька, – подумала Лола, сглатывая слюну, – от чего отказался…»
Подполковник Хохленко при виде огромного блюда потерял дар речи. Он только посмотрел на тетю Калю такими глазами, что у Лолы в душе что-то ворохнулось, какая-то маленькая завистливая птичка.
Раскрасневшаяся от возни у плиты и от удовольствия, тетя Каля выглядела счастливой, и Лола устыдилась своих мыслей. Ей полагается радоваться за тетку. Хотя непонятно, от чего больше балдеет подполковник – от вкусной еды или от самой Калерии Ивановны.
Кузьма Остапович взял из рук тети Кали нож и сам очень ловко разрезал свинину. Чувствовалась твердая мужская рука. Он подал тете Кале полную тарелку, налил еще водки и поднял свою рюмку:
– Я хочу выпить за замечательную женщину, подобных которой я еще никогда не встречал! Я очень рад нашей встрече, Калерия Ивановна, и благодарен судьбе, что позволила мне в таком зрелом возрасте узнать вас…
– Да будет вам, Кузьма Остапович, – игриво заметила тетя Каля, – совсем меня захвалили.
«Ишь как их разбирает», – с неудовольствием подумала Лола.
Хохленко положил тете Кале еще салата из помидоров.
– Закусывайте, Калерия Ивановна, – сказал он, – не стесняйтесь.
«Нет, это не просто так, это любовь, – умиленно думала Лола, – это он не из-за еды. И что в моей тетке есть такого особенного, что ей все время на пути стоящие мужчины попадаются? Вроде и не молодая, и не слишком красивая… Неужели она права и для того чтобы привлечь мужчину, нужно много и вкусно готовить? Но тогда у профессиональных поварих отбоя не должно быть от мужчин, а я что-то этого не замечала…»
Лоле стало грустно и жаль себя. Ну, станет она готовить и Ленька будет ей благодарен, а дальше что?
«Нет в жизни счастья, – обреченно подумала она, – нет у меня никого на свете. Никому я не нужна, кроме Пу И. Кстати, а где он? И кот тоже куда-то запропастился…»
С этой мыслью Лола встала из-за стола и, сохраняя на лице приветливую улыбку, отправилась на кухню. Немолодая пара даже не заметила ее ухода. Они сидели рядом, сблизив головы, и толковали о чем-то своем, глубоко личном.
Что-то подсказало Лоле, что не нужно шуметь. Она тихонько прокралась по коридору и, резко распахнув дверь кухни, увидела следующую картину.
Кот и Пу И дружно и споро доедали оставшуюся свинину, причем невоспитанный Пу И сидел прямо в блюде, а кот на столе. Попугай же Перришон, запертый в клетке, страшно переживал свое слишком громко, чтобы не услышал из комнаты заключение, и подавал сверху дельные советы.
– Да что же это такое?! – закричала Лола, но не Хохленко. Еще не хватало – так опозориться!
Пу И оглянулся на нее хитрым черным глазом, но не прекратил своего преступного занятия, кот даже не стал тратить драгоценное время на оглядывание.
– Пу И! – закричала Лола громче. – Как же тебе не стыдно!
Пу И только дернул ушами, показывая этим жестом, что ему ни капельки не стыдно.
– Имейте в виду: у нас в гостях милиционер, он вас арестует и посадит в тюрьму! – заявила Лола серьезно.
Так не слишком умные бабушки пугают раскапризничавшегося ребенка милиционером. А потом удивляются, когда малыш начинает истерически плакать, завидев человека в милицейской форме.
У Лолы же такой номер не прошел, не на тех напала. Четвероногие злодеи прекрасно знали, что никакой милиционер их не арестует, и боялись только тети Кали.
Как раз она, заслышав Лолины вопли, и появилась на кухне.
– Нет, ты погляди, погляди, что они устроили! – возмущалась Лола, надеясь, что тетка рыкнет грозно и мерзавцы испарятся, поджав хвосты.
Но тетя Каля поглядела на остатки свинины, улыбнулась рассеянно, сказала: «Кушайте, деточки, у меня для Лёни еще отложено», – и вернулась к своему подполковнику. Лола разинула рот и села на диванчик. Звери глядели победителями. Попугай возмущенно орал в клетке что-то вовсе уж невообразимое.
– Черт знает что! – растерянно сказала Лола. – Все от любви с ума посходили.
Тетя Каля вернулась с полдороги и сказала, что у нее есть еще курник. Лола уже была сыта под завязку, но при виде румяного круглого высокого пирога не смогла удержаться. Она подумала, что после визита тетки следует сесть на диету, поскольку такое чревоугодие не может не сказаться на фигуре, но пока решила не думать ни о чем.
Подполковник крякнул, но тем не менее съел половину курника, после чего удалился из комнаты, чтобы, как предполагала Лола, ослабить ремень на брюках. Саму Лолу от сытости заклонило в сон. Она вышла, причем парочка снова ничего не заметила, и обнаружила на своей кровати объевшегося Пу И, который дремал со счастливым выражением на морде. Лола пристроилась рядом и тоже задремала.
Она проснулась через некоторое время от странных звуков. Не открывая глаз, она прислушалась и уловила пение. Стало ужасно любопытно. Лола на цыпочках прокралась в гостиную и приоткрыла дверь.
Подполковник Хохленко без пиджака и галстука, в расстегнутой на две пуговицы рубашке сидел за столом, напившись чая из Лёниной огромной кружки с нарисованным котом. Перед ним стояла полупустая коробка шоколадных конфет под названием «Руслан и Людмила». Тетя Каля пристроилась рядом, положив голову на плечо подполковника. Они пели.
«Ночь яка мисечна…» – выводил Хохленко приятным негромким тенорком.
«Выйди, коханая, выйди любимая…» – вторила ему тетя Каля густым черноморским басом.
Выражение лиц у обоих было удивительно добрым и размягченным. На столе, возле Лолиного места, сидел условно освобожденный попугай и поедал с блюдечка миндаль в сахаре.
