Дарья Донцова - Авоська с Алмазным фондом
– А почему вы решили, что она совершила суицид? – напрягся я. – Может, вашу подругу убили!
Девица опешила.
– Ну… мне так показалось… Зачем кому-то Ирку жизни лишать?
– Пустой блистер лежал на тумбочке? Или вы его подсунули? – спросил Филов.
– Чего? – не поняла Светлова.
– Упаковка из-под таблеток, – пояснил Глеб.
– Нет, нет, нет, – испугалась Оля, – я ничего там не трогала, только бумаги положила, про пилюли не знаю, не помню, что на столике было, от ужаса сердце в пятки падало.
– Что-нибудь уносили из комнаты? – не отставал полицейский.
– Ничегошеньки, клянусь! – простонала Ольга.
Тут в разговор влез я:
– А одежду? Ту самую, из пакета, который Ирина украла в метро. Сумку, обувь…
Я остановился, сообразив: понятно, откуда взялся в чемодане дорогой черный бюстгальтер – он был среди покупок обворованной женщины.
– Ну так шмотки Ирке не нужны уже, – жалобно протянула Светлова. – Зачем хорошим вещам пропадать? Сняла их с вешалки. Там только лифчика, про который подруга говорила, не было.
Я ощутил прилив несвойственного мне гнева.
– Вы не догадались пошарить в чемодане, который стоял под койкой. Значит, соврали мне про неизлечимую болезнь Вилкиной, придумали историю о том, что Ирина ходила по рукам, про вашу ссору, о желании умирающей последний раз взглянуть на родные края, заявили, будто она отправилась в Балуево. Зачем вы все это проделали?
– Хотела от вас избавиться, – захныкала Ольга. – Подумала: скатаетесь туда, убедитесь, что Ирки там нет… время пройдет… Мне Аня, нотариус, сказала, что в течение нескольких месяцев после оформления акта дарения его можно отозвать… ликвидировать… Пока вы до места доберетесь, осмотритесь там… как раз и закончится срок этого… ну, отзыва…
– Боялись, что квартиру отнимут? – предположил Глеб. – Поэтому послали Ивана Павловича в Балуево?
– Да, – зарыдала Светлова. – Аня про отзыв рассказала… должно было пройти время…
Филов рассмеялся.
– Нотариус поняла, что перед ней юридически неграмотная девица, и решила отомстить шантажистке, чтобы она подергалась хоть немного, помучилась. Обманула тебя тетка. Зря ты Подушкина из Москвы услала. Да и кто мог документ отозвать? Ирина-то мертва!
Я покосился на Глеба. Нет, не зря мне пришлось путешествие совершить, похоже, корни этой истории в Балуеве.
– Про секту и раздачу церковных книг тоже сбрехала? – продолжал Филов.
– Нет. Ирка незадолго до смерти правда этим занялась, ей деньги платили. Честное слово, я не вру. Вообще просто так я не лгу, – хныкала Оля, – только по необходимости. Крестик подруга носила, чтобы работу не потерять. Ей-богу, я видела его у нее на шее.
Мне показалось, что я со всего размаха наступил в коровью лепешку – стало противно. И я не выдержал:
– Неужели вам не было стыдно? Не мучила совесть? Ложась спать, не вспоминали, что тело близкого человека лежит непогребенным?
Светлова вытерла лицо тыльной стороной ладони.
– Но ее же должны были найти! Я думала, придут ломать дом, начнут проверять помещения, обнаружат ее и похоронят. Ну, не сразу это произойдет, чуть попозже, какая разница…
Наверное, на моем лице явственно отразилась вся гамма испытываемых чувств, потому что Ольга вдруг закричала:
– Я знаю, кто убил Ирку! Но расскажу при одном условии: мне оставят квартиру Вилкиной. Она могла мне ее завещать. Точно. Мы ведь были ближе некуда. Ой, вы даже представить себе не можете, какой это страшный человек, на что он способен! Если узнает, кто его сдал, убьет меня и не чихнет!
– Выкладывай, – приказал Глеб.
– Да-да, сейчас… – засуетилась гадкая девица.
Глава 34
Незадолго до того, как Ирина украла пакет в метро, она пришла к Ольге страшно расстроенная, буркнула в прихожей:
– Гад!
– Кто? – спросила Светлова.
– Константин, – ответила Вилкина. – Поговорила я с ним!
– Ты встречалась с братом? – поразилась Оля. – Вы же сто лет не общались, он к тебе никогда в детдом не приезжал.
Подруга вытащила из сумки бутылку ликера.
– Чаю нальешь? Пожрать дашь? Твоя еда – моя выпивка. Уперла пузырь в супермаркете. Народу на кассе пихалась тьма, в зале толпы, влегкую унесла.
Из продуктов у Оли в тот день нашлась лишь пачка самых дешевых пельменей. Девушки сели ужинать.
Ира неожиданно начала откровенничать:
– Константин меня в детстве ненавидел. Вечно ходил злой, орал на меня, обзывал, не разрешал к нему в комнату входить, запрещал его игрушки-книги трогать, лупил. А когда мне восемь лет стукнуло, сказал: «Перестань меня братом звать, я тебе никто. Мои родители погибли, бабушка умерла от болезни, дед женился на Резеде, и они тебя на старости лет родили». Я побежала к папе, и он подтвердил слова Кости. Но потом его так наказал, что парень стал вежливым со мной. Отец и мама очень хотели, чтобы мы подружились, но у них ничего не получилось, врагами мы уже не были, но и приятелями не стали. После трагедии Костя ни разу не приехал навестить меня в детдоме, ты это знаешь. То есть он мне совсем чужой. Поэтому, когда я перебралась в Москву, мне даже в голову не пришло отыскать его и попросить у него помощи. А сейчас, когда я очутилась в полной нищете, возникла мысль пойти к Константину. И я обратилась к частному сыщику.
Услышав последние слова, Оля удивилась:
– Где ты деньги на детектива взяла?
– У меня лавэ нет, – ответила Ирина, – а идею подала бабка из секты. Мы вместе брошюры для раздачи получали, потом нас бесплатным кофе угостили, поболтали с ней немного. Она жаловалась, что давно ищет пропавшего сына. Полиция на ее заявление наплевала, три частных сыщика бешеные деньги требовали, а потом старуха нашла мужика с прикольной фамилией Подушкин, тот предоплату не просил. Начал работать, через неделю сказал: «Бабушка, ваш сын, увы, погиб в автокатастрофе. Вот телефон человека, который расскажет вам подробности. Денег с вас я не возьму, вы пожилой малообеспеченный человек, потерявший единственного кормильца». Ну я и подумала: мне такой идиот подойдет. Этот Подушкин либо из жалости к больной сироте, разыскивающей брата, бесплатно поможет, либо я с ним на диване расплачусь. Ой, та старуха так смешно его изображала: «Добрый день, соблаговолите присесть и незамедлительно изложите суть проблемы». Точно, решила я, придурок. И…
– Светлова, по делу говори! – рявкнул Филов.
Ольга осеклась.
– Извините, Иван Павлович, не хотела вас обидеть. И лично я вас придурком не считаю, просто Иркины слова передаю. Вы же хотели услышать историю во всех подробностях.
– Конечно, – кивнул я. – Не конфузьтесь, меня трудно огорошить нелицеприятным высказыванием, я не нежная барышня…
Продолжение фразы застряло у меня в горле. Может, я на самом деле странно выражаюсь и одет слишком чинно? Но ведь на службе необходим костюм. В свободное время я часто ношу простые брюки и джинсы с пуловером.
Ольга продолжила повествование.
Несмотря на очевидную придурковатость, детектив не дал Ирине контакт Константина.
– Этот урод велел прийти к нему в офис, – возмущалась Вилкина, рассказывая Ольге о своем общении с детективом, – и, держа в руках бумажку, заблеял: «Не имею права вручить вам телефон. Сначала поговорю с Константином, дам ему ваш адрес. Он сам с вами свяжется». Но я не растерялась, изобразила, что мне плохо, и, пока кретин ходил за водой, живо с листка на его столе цифры переписала. Уйдя от придурка, позвонила Косте.
Ирина уже успела выкушать полбутылки ликера, охмелела и, потеряв над собой контроль, выложила Светловой свою главную тайну.
…Вениамин Михайлович и Резеда Ивановна были учеными. Ира лет в семь поняла, что никакого мотеля в лесу нет – два маленьких, якобы гостевых, домика всегда крепко заперты, а в третьем, куда часто ходят родители и Костя, нет окон, и его тоже закрывают на ключ, который мать носит на шее.
Действительно, связку Резеда не снимала ни на ночь, ни отправляясь в баню. Ирочку в избушки не пускали, ей категорически запрещалось даже приближаться к ним. Но девочка была по-обезьяньи любопытна, поэтому как-то летом потратила месяц на создание «смотрового окошка». В теплое время года она обычно ночевала в сарайчике, заснуть в доме ей мешала духота – отец и мать вечно мерзли и даже в жару топили печь. Костя же спокойно переносил «парилку». Так вот, малышка дожидалась, пока родные захрапят, брала папину ручную дрель и шла к избушке без окон – проковыривать отверстие в стене. Ночи в июне светлые, и ей удалось осуществить задуманное, Ира стала подсматривать за ничего не подозревающими взрослыми.
Умная школьница быстро скумекала: мама и папа занимаются какими-то экспериментами. Они работали с серым песком, насыпали его в разные емкости, запихивали во всякие приборы. Костя приезжал домой в районе шести, быстро ел и тоже шел в лабораторию.
