Дарья Донцова - Ночной кошмар Железного Любовника
– Кукла-то к чему? – никак не мог успокоиться Пономарев.
Офи неожиданно улыбнулась.
– Хоть Севка и под градусом был, ведь не в лохмотья же пьян, кое-как мозги работали. Где мне останки для погребения взять? Набить мешок тряпьем и бросить туда пару кирпичей для веса? Потащим мы «мальчика» к машине, понесем по погосту, племянничек пощупает кофр и заподозрит неладное. Где руки-ноги? Где голова? Вот я и положила в кофр Суок. Ростом она, как Федя, и конечности есть, а то, что не мягкая, так это понятно – мертвое тело остывает и коченеет.
– Не побоялись, что Сева попросит мешок открыть? – поинтересовалась я. – Отец мог пожелать проститься с сыном.
Тут уж Офелия звонко рассмеялась.
– Ему бы такое точно в голову не взбрело. Родственничек мой человек без сердца и мальчика никогда не любил. Севочка до невозможности испугался, что его в тюрьму посадят, всю дорогу, пока на кладбище ехали, твердил: «Скорей, скорей… вдруг нас поймают…» До могилы мы тюк вдвоем тащили, и Севку будто в лихорадке трясло, а у памятника он совсем сдал, я одна плиту поднимала.
– Откуда вы знали, что там есть пустое место? – удивился Гриша.
Директриса гимназии приподняла брови.
– Так Володя Бегунов рассказал. Он монумент задумал как семейный склеп, на века. Свой прах завещал поместить в урну и зарыть в землю. А вот когда умрут остальные – Федя, его жена, дети, – их пепел просил устроить под камнем. Места там много, хватит на несколько поколений. «Я хочу лежать рядом с Аней, – пояснил Володя, – остальные будут чуть подальше, но все равно мы воссоединимся».
– Чего только люди не придумают! – сердито произнес Пономарев. – Внук еще, можно сказать, под стол пешком ходит, а дедушка уже планирует похороны Федора и погребение его деток.
– Большинство знатных фамилий поступали так же, – вмешалась в беседу Антонина, – родовые склепы не редкость на старых кладбищах.
– А по-моему, это отвратительно, – поморщился Григорий. – Родить ребенка и заранее приготовить ему и его отпрыскам могилки! Фу, прямо!
– Давайте дослушаем Офелию, – прервала я спор. – Как развивались события после похорон Суок?
– Сева окончательно расклеился, его буквально колотило в ознобе, – усмехнулась Офелия. – Я довезла мерзавца до дома, заботливо уложила в постель, одеяльце подоткнула, в лобик поцеловала. Спи, дорогой, забудь, какая ты сволочь. Потом взяла чемодан, забрала Феденьку из театра, и мы уехали с ним в Химки. Денек пересидели на квартире Тони, а рано утром шестнадцатого малыш улетел на Мальту. Я к нему несколько раз приезжала тайком. Купила себе новый ноутбук, запаролила его по полной программе и домой теперь компьютер не приношу, прячу в сейфе в рабочем кабинете. Мы с Федей по скайпу общаемся. В сентябре я купила на Мальте домик, утрясла все формальности, получила как владелица недвижимости пятилетнюю шенгенскую визу и после Нового года собиралась воссоединиться со своим подопечным. Теперь только от вас зависит, окажусь я на острове или нет. Будет мальчик жить со мной, с человеком, который его любит, или станет круглым сиротой.
Офелия резко выпрямилась.
– У Федюши нет никого, кроме меня. Я уже не молода, но ради малыша постараюсь прожить как можно дольше. Занимаюсь спортом, не пью, не курю, ем умеренно, слежу за холестерином, давлением и уровнем сахара в крови, ежегодно прохожу полное медицинское обследование. В последний раз, в октябре, доктор сказал: «Офелия Сергеевна, у вас организм сорокалетней». Я могу долго заботиться о Феденьке. Я никогда не была счастлива, стала рабой брата. И вот теперь хочу немного солнечного света для себя и сироты. Я не убивала Всеволода. Дом куплен, побег из клетки подготовлен… Зачем мне лишать жизни племянника? До свободы осталось совсем чуть-чуть… Ну, пошел бы Сева сейчас к Анатолю, покаялся в том, что столкнул мальчика в подвал, а мой брат обратился бы в полицию. Фантастическое развитие событий, но вдруг так бы случилось! И что? Я признаюсь, что обманула Севу, даю телефон колледжа, включаю скайп, и вот вам ребенок, живой и невредимый. Я являюсь официальным опекуном Феденьки, мне нельзя предъявить претензии, будто я украла чужие деньги, – распоряжаюсь суммами из Америки на законном основании. Что я сделала дурного? Надула племянника? Не захотела сообщить брату о наследстве? Запугала Севку, когда тот собрался отцу про капитал сына объявить? Опять же – ничего страшного. Зато я спасла состояние Феди от алчных лап. Никакого преступления. Нет же статьи Уголовного кодекса, которая запрещает врать родственникам? Повторяю: я не убивала Всеволода, ищите бабу или ревнивого мужа. В Железного Любовника за кобелирование нож воткнули.
– А квартира в Москве? – вдруг спросил Гриша. – Композитор владел лакомой, очень дорогой жилплощадью. Апартаменты отойдут его ближайшим родственникам.
Офелия скривилась.
– Ой, умоляю вас! Сева владелец лишь на бумаге, деньги от жильцов по-прежнему загребает Анатоль. После кончины сына он будет единственным наследником хором, мне они ни при каком раскладе не достанутся. Надеюсь, вы не думаете, что я прирезала племянника за квадратные метры? У меня есть деньги Феденьки, а главное – надежда на счастье. Я не дура, не разрушу свою жизнь из-за московской хаты.
Я опустила голову. Ну почему, разбираясь в этой истории, я ни разу не задала себе вопрос: а кто же теперь несет ответственность за Федю? Дед, Владимир, скончался, Сева отказался от родительских прав, кто же тогда официальный опекун малыша? Хотя чем бы мне помогло, узнай я, что ребенка патронирует Офелия? Я бы все равно подумала, что она лишила жизни Федю. К сожалению, приемные родители и опекуны бывают жестоки по отношению к тем, о ком пообещали заботиться.
Глава 31
Мы с Тоней вернулись в квартиру Анатоля в районе полуночи. Слава богу, и режиссер, и Пенелопа уже крепко спали. Офи любезно предложила нам чаю с бутербродами, но мы в один голос отказались и шмыгнули в свои спаленки. Я рухнула в кровать, закрыла глаза и поняла, что после трудного разговора на кухне у Григория начисто лишилась сна.
Повертевшись с боку на бок, я зажгла ночник, взяла забытую Азаматом книгу сказок и решила углубиться в волшебные истории. Сказки предварялись большим предисловием. Я села, подоткнула подушку под спину и пробежала глазами по строчкам.
«Дорогие читатели! Этот сборник составлен уникальной женщиной Ниной Егоровной Сонькиной. По профессии бухгалтер, она посвятила жизнь сбору фольклора народности ланкшми. Сейчас на земном шаре насчитывается чуть более двухсот настоящих ланкшмийцев, которые верят, что несколько тысячелетий назад страна Ланкшми была огромна и богата. Однако подтверждений существования данного государства нет. Ученые считают, что ланкшмийцы ранее обитали в одном из районов Китая, потом перебрались в Россию, где стали вырождаться из-за того, что старейшины диаспоры разрешали близкородственные браки. Ланкшмийцы принадлежат к азиатской расе, они талантливые художники, поэты, музыканты. Ланкшмийцы называют себя «ланки», и, несмотря на то что государства давно нет, у народа есть король. Власть передается от отца к сыну. Ныне ланкшмийцы расселились на территории России. Основная масса кучно устроилась в городке Павловске, что в Ростовской области. Нина Егоровна Сонькина живет и работает в небольшом подмосковном местечке Ковалев. Собранные ею «Сказки ланки» представляют большой интерес как для ученых, изучающих культуру разных народов, так и для простого читателя. Простые, добрые, веселые сказания учат нас быть стойкими, храбрыми, не бояться трудностей и смело сражаться с врагами. Сборник рекомендован и взрослым, и детям».
Я перевернула страницу и принялась читать «Сказание про богатыря Дауда»…
На следующий день, едва дождавшись десяти утра, я позвонила в дверь квартирной хозяйки Азамата, услышала бдительное, чуть встревоженное «Кто там?» и живо откликнулась:
– Здравствуйте, Нина Егоровна. Я приехала к вам по просьбе Клавдии Петровны и Семена Кузьмича, смотрителей кладбища в деревне Малинкино. Ваша изба не заперта, а жилец Азамат сбежал.
На пороге появилась стройная женщина азиатской внешности.
– Проходите, пожалуйста, – предложила она.
– Уж извините за столь ранний визит, – смущенно произнесла я, – побоялась, что вы на службу уйдете, не застану вас. Домик ваш в деревне открыт, как бы воры туда не залезли. Семен Кузьмич пообещал за ним приглядеть, но ведь у старика не получится день и ночь ваш дом караулить.
– Спасибо за беспокойство, – улыбнулась Сонькина, – но у меня в Малинкине никаких вещей нет. Старая посуда и рваное постельное белье не в счет. Хотите чаю?
Вопрос хозяйка задала исключительно из вежливости, но я тут же согласилась.
– С огромным удовольствием. Сегодня похолодало, я продрогла, пока шла.
– Наконец-то зима наступила, – подхватила Нина Егоровна. – Раздевайтесь, вешайте курточку.
