Скелет в расцвете лет - Янина Олеговна Корбут
– Мне кажется, отец этой Амалии приукрасил события и надавил, чтобы в полиции шевелились быстрее. А что этот охранник… Стас, кажется?
– Сейчас он проживает в Новосибирске, ходит на работу и последние два года в нашей области не был. Я связался и проверил, – оборвал меня папа и снова перешел к угрозам, призывая меня остепениться и уйти в работу.
– Пусть твоя подруга не переживает. Во-первых, та давняя история не имеет к ней отношения. А во-вторых, официальный отчет об экспертизе будет чуть позже. Мы работаем, – закончил папа и дал отбой.
Итак, мы со Славиком были правы: скелет – останки первой жены Вадима. Но это никак не приближает меня к разгадке смерти самого Вадима. А вот появление на арене событий Алениного брата надо было как-то объяснить. Хотя бы самой себе. Пока из-за всей этой чехарды с Дубровским сделать это мне было некогда.
Если учесть, что Алена с братом не особо ладили, что могло его привести в дом к Вадиму? И куда он уехал сразу после этого? Ведь жена его ищет, и уже давно. Такие совпадения, признаться, настораживали.
Я решила, что нужно срочно поговорить с Аленой, даже если для этого придется коррумпировать врача и медсестру. Мне было жутко неуютно от того, что я не посоветовалась с подругой, перед тем как сообщила папе № 1 о наших подозрениях. Хотя и временно скрыла тот факт, что прилизанный коровой – это ее брат.
Утомившись, мы с родительницей уселись отобедать в кафе на первом этаже. Мамуля, казалось, была целиком поглощена своими покупками, но третьим глазом через стеклянную дверь увидела папу № 2.
– Какая пара! Кое-кто и шмара, – презрительно фыркнула родительница и демонстративно уткнулась в свой апероль-спритц.
Тут уже и я их заметила: папа выгуливал свою Марью-искусственницу по торговому центру. Хотела окликнуть папу, чтобы рассказать ему о скелете, но тут на дисплее высветилось имя «Алена». Подруга позвонила мне сама: я быстренько выбежала в холл торгового центра. К счастью, папа № 2 с Марьей к этому времени уже завернули в ювелирный.
– Дарина? Ты чего… – удивилась она, когда я схватила трубку и закричала: «Ну наконец-то!» Наверное, слишком громко.
– Чего? Того! Я уже собиралась брать больницу штурмом!
– Прости, доставила подруга тебе хлопот. Я… я еле выпросила телефон, чтобы позвонить.
– Как ты?
– Мне было очень плохо. Давление, сердце. Лечащий врач, конечно, молодец, беспокоится обо мне, как о дочке. Но… ты можешь за мной приехать? – умоляюще закончила подруга.
– Да… конечно, сейчас приеду, – растерялась я. – А как же лечение?
– Кое-как договорилась, меня отпускают под подписку. Не могу больше здесь. Даже стены давят. Врач сам сказал, что у меня, скорее всего, боязнь белых халатов. Никогда не жаловалась на давление – а сейчас… Буду долечиваться дома.
– Это прекрасная новость!
– Дарина, и еще… Я узнала кое-что очень важное. Только пока никому не говори. Я… беременна!
Что и говорить, в этот момент даже я прослезилась. Все-таки есть на свете высшая справедливость! И, бросив все дела, помчалась в сторону больницы.
Когда Алена вышла из отделения – тоненькая, словно за эти дни ставшая прозрачной, в черном пальто нараспашку, – у меня защемило сердце. Казалось, ей трудно идти, я забрала у нее пакет, взяла под руку и помогла сесть в машину.
– Алена, я так рада! Ты же понимаешь, что все не просто так? Теперь ты никогда не будешь одна, у тебя будет продолжение Вадима.
– Я пока не могу в это поверить…
– А через какое-то время, уверена, ты встретишь и хорошего человека…
– Не надо…
– Да! Может, о таком нельзя говорить, но я реалист. – Я радовалась и хотела, чтобы подруга тоже хотя бы на мгновение увидела свое светлое будущее. – Мертвым – вечная память, живым – радость жизни. Время лечит, и эта самая жизнь обязательно даст тебе еще один шанс на счастье.
Алена слабо улыбнулась и сжала мою руку. И мы отправились к ней домой.
По дороге я пыталась ввести ее в курс дела по нашим со Славиком изысканиям. Закончила я тем, что спросила ее разрешения на обнародование факта пребывания ее брата в доме.
– Ты что об этом думаешь?
– Я приду в себя и мы обсудим, – кивнула Алена, разглядывая уже почти зимний пейзаж за окном.
Мне показалось, что возвращаться из больницы в реальную жизнь ей будто бы сложно.
– Ну что, будем греться чаем? – преувеличенно бодрым голосом начала я, потому что даже на меня вид их дома и забора, увитого колючими голыми ветками, подействовал угнетающе. Казалось, все вокруг кричало: любовь здесь больше не живет.
В доме было тепло, но пахло пылью. Я быстро включила свет везде где могла, заварила чай, поставила перед Аленой чашку и уселась напротив. Подбирала слова, чтобы сказать что-то ободряющее, но тут подруга меня опередила.
Она облизала сухие губы и положила свою ладонь на мою. Я дернулась: ее рука была холодной, как рыба.
– Я… я хочу тебе признаться, – тихо начала она. – Это касается Вадима и моего брата.
– Но ты же уже…
– Я не все тебе рассказала. Точнее, не совсем полную версию. Мы с Вадимом тогда не просто были знакомы, мы действительно любили друг друга. Он учился на два класса старше, мы стали встречаться еще в школе. Но после выпускного он поступил, уехал учиться в «большой город».
– Ну, не такой уж наш город и большой…
– По меркам нашего – огромный. Хотел для нас лучшей жизни, думал выгодно продать свою идею. Он же был гордостью школы, все областные олимпиады по химии выигрывал. Мечтал изобрести что-то гениальное. А в итоге… женился «на деньгах». Богров, властный мужик, его буквально заставил. Решил прибрать к рукам технологию. Мы… мы продолжали тайком общаться.
– Тайком? Но… как он его заставил?
Алена еще глотнула чая и снова заговорила. Теперь уже быстро, извергая из себя потоки слов. Как будто под действием энергетика. Видно, она давно держала это в себе:
– Вадим понимал, что если откажется – будущий тесть его уничтожит. Ты же понимаешь, что может человек с деньгами? А эта технология, которую он привез и предложил инвесторам, была делом всей его жизни. За нее ему предлагали бешеные деньги в США, но у Вадима не было опыта, связей.
