Тень за твоей спиной - Инна Разина
– Здравствуйте, Александра… – начал почти любезно и замолчал. Мужчина явно не представлял, как себя со мной вести, что надо говорить. Я же так и не объяснила, каким образом склонила помощницу Колесникова к измене. Но мне не удалось насладиться его растерянностью. Как только я ответила на приветствие: «Здравствуйте, Михаил», он дёрнулся и округлил глаза.
– Подожди… Голос! Чёрт, Эриния? Ну я и дурак! – да, соображал он мгновенно.
Через полчаса все формальности были закончены. Нотариус ушёл, а в кабинет вкатили столик, заставленный едой. Михаил открыл бутылку шампанского, наполнил мой бокал, себе плеснул коньяка и обвёл рукой стол.
– Как видишь, я рассчитывал угощать двоих женщин. Придётся тебе самой всё съесть, – мой партнёр выглядел очень довольным и расслабленным, откинулся на спинку кресла и покачал головой. – Вот это удар ждёт печатника! Я ему даже сочувствую. Какую змею пригрел на груди! Прости… – он кашлянул и замолчал. Поморщился и продолжил: – Я неудачно выразился. Забудь. Расскажи-ка мне, что ты планируешь делать дальше? Свадьба состоится?
– Конечно, нет. Это уже лишнее. Всё, что хотела, я получила, остался лишь финальный аккорд. Через неделю, в день бракосочетания, вы выйдете из тени и предъявите свои права на всё, что вам теперь принадлежит. Тогда же пусть СМИ опубликуют ваши материалы.
– Я понял. А как мы будем рассчитываться с тобой? Ты так и не сказала, что хочешь за свою работу. Я готов перевести любую разумную сумму, только назови.
– Спасибо. Денег не надо. А насчёт вознаграждения я подумаю.
Трунов несколько секунд пристально изучал моё лицо и неожиданно спросил:
– Слушай, это всё действительно был фарс? Ты его совсем не любишь?
Я прищурилась и холодно ответила:
– Вы часом не перепутали себя с исповедником?
Несколько секунд мы хмуро смотрели друг другу в глаза. Потом мой собеседник хмыкнул, потёр подбородок и вдруг улыбнулся.
– Да, характер у тебя явно присутствует. А такую влюблённую овечку из себя строила. Аж противно было наблюдать.
– Это всего лишь часть игры. Что тут непонятного?
– Да ладно, не обижайся. Просто мне любопытно. Я же знаю, как ты его ненавидишь. Кстати, может, теперь назовёшь причину?
Особого смысла молчать я не видела, пожала плечами и коротко рассказала обо всём.
Когда я закончила, Трунов наполнил наши бокалы, поднял свой и произнёс:
– Давай, не чокаясь, за упокой их душ, – выпил, поразмышлял немного и заметил: – Значит, я мыслил в нужную сторону. Всё дело в старшем Колесникове. Между прочим, по твоей истории вполне можно книгу писать. Даже не подозревал, что в жизни такое бывает. Обычно всё гораздо банальней – деньги, бабы, власть. Но чтобы так: девчонка-сирота в детстве поставила себе цель, выросла и развалила чужое наследство. Не хотел бы я оказаться на твоём пути.
Я не стала отвечать на эти сомнительные комплименты и поднялась.
– Ладно, мне пора. Ещё раз прошу вас до дня свадьбы не предпринимать никаких шагов и не искать со мной встреч. Не завалите мне, пожалуйста, финальную сцену.
– Я же обещал, не беспокойся. Очень хочется посмотреть на твой спектакль. Жаль только, нельзя. Вряд ли меня будут рады там видеть. Может, тебя подвезти до дома?
– Спасибо, в другой раз.
– В другой, так в другой. Ловлю на слове, – улыбнулся Михаил во весь рот и проводил меня к выходу.
***
И вот сейчас я сидела в его джипе. Он всё же не удержался и приехал к месту свадьбы. И очень вовремя для меня. Алкоголь понемногу начал действовать, и на душе стало легче. Я открыла глаза и огляделась – машина уже подъезжала к моему дому. Трунов молча сидел рядом и лишь задумчиво поглядывал на меня. И за это молчание я была ему благодарна, ну и за помощь тоже.
Джип остановился у подъезда, я вышла на улицу. Михаил выбрался вслед за мной и остановился рядом. Посмотрел маетно и вдруг сказал:
– Слушай, не расстраивайся ты так. Не такой уж он подарок, этот Колесников. Есть и получше. Кстати, помнишь, я предлагал тебе деловое сотрудничество. Повторяю предложение ещё раз. Заканчивай со своими делами, встретимся и обсудим всё подробно, – Трунов немного помедлил и неожиданно протянул мне руку, как мужчине. Я в недоумении подала свою. Он крепко сжал мою ладонь, бросил: «Ну, бывай» и полез обратно в машину.
Глава 31
Я поднялась в квартиру, бессмысленно прошлась по ней, ощущая полную растерянность. Потом включила ноутбук и просмотрела новостные сайты. Везде на первых полосах уже висели статьи с броскими заголовками и именем Владимира Колесникова. Несколько месяцев по моей просьбе специально подобранная Труновым команда шерстила всевозможные источники и собрала внушительные материалы о коррупционных связях, аферах и других грязных делах моего врага с любым намёком на криминал. Все мало-мальски подходящие сведения, пусть не проверенные и не подтверждённые, собранные вместе, создавали страшную картину. Проплаченные журналисты, написавшие на основе этих разоблачений статьи, прямо называли отца Артёма преступником и убийцей, разрывая в клочья остатки его репутации. Это и был мой последний подарок жениху, завершающий аккорд мести.
Итак, я сделала это! От наследства Колесникова не осталось ничего: разрушенный до основания бизнес, любимый дом, который скоро сравняют с землёй, морально раздавленная жена, и оказавшийся на руинах своего будущего Артём. Всё, как и задумывала. Вот только вместо радости я ощущала полное опустошение и страшную тоску. Кто же знал, что я сама стану жертвой собственной мести? Палач и жертва в одном лице – теперь я хорошо понимала, что это значит.
Меня снова затрясло и скрутило от боли. Я не знала, чем себе помочь и искала спасение в воспоминаниях. В них всё было логично и понятно. Когда я сбежала из детского дома и попала в спецприёмник, чтобы не вернуться в старый приют, вместо своих реальных данных назвала выдуманную фамилию, а имя и год рождения сестры. После нескольких месяцев голода, бродяжничества и скитаний по вокзалам уменьшенный на два года возраст ни у кого не вызвал подозрений. На все расспросы о прежней жизни я отвечала невнятным мычанием и жалобами на потерю памяти. Впрочем, никто этим особо и не интересовался.
Подбирая себе приёмных родителей, я искала таких, у кого не было близких родственников. Для выполнения моих планов нужно было сохранить факт удочерения втайне. Конечно же, будущие мама и папа не догадывались о том, как я жила до детского дома – с ними я тоже придерживалась версии о потере памяти. Поначалу они пытались аккуратно расспрашивать меня. Тогда я выдавала страшные истории из своих беспризорных скитаний, перемешивая их с явным вымыслом.
Я знала, что приютский психолог объяснял это потенциальным родителям, как защитную реакцию моей психики от тяжёлых условий, в которых ей пришлось существовать.
