Дарья Калинина - Фанат Казановы
– Конечно, он испугался.
– В первую очередь за свою репутацию.
– Синтия могла бы оплатить экспертизу и доказать, что все это время Кузнецов выдавал ее книги за свои собственные.
– Она могла его опозорить.
– Замарать его имя!
– Уничтожить как ученого!
В такой ситуации Кузнецов мог начать действовать решительно и даже жестко.
– Мне он сразу не понравился!
– Мерзкий таракан!
– Неужели, маньяк это он?
– Может быть, и не он. Но убить Синтию у него повод имелся.
– Мертвые не говорят. Убив Синтию, Кузнецов обезопасил бы себя и свое имя в научном мире.
– А книги Синтии он еще долгое время после ее смерти мог переиздавать. Нового бы он ничего, ясное дело, не написал, но и на старых работах мог неплохо существовать.
Но тут в комнату к бабушке Синтии пришла медсестра с обедом. Горячие щи с курицей, на второе две молочных сосиски с желтеньким пюре и порция овощного салатика. А на десерт клубничный компот и булочка с заварным шоколадным кремом. Очень неплохой обед. Совсем не тот, что обычно подают в домах престарелых и прочих казенных учреждениях.
– Бедная старуха! – всплеснула руками пожилая медсестра, которой подруги потихоньку рассказали о гибели Синтии. – У нее же кроме внучки и нет никого на этом свете.
– А что теперь будет с бабушкой?
– Ну как что...? Теперь оно и к лучшему, что старушка головой слаба совсем. Мы и не станем ей ничего говорить о том, что случилось с ее внучкой.
– Как?
– А зачем? Бабушке жить осталось совсем немного. Сама она ничего не поймет. Пусть доживет свои дни спокойно, ожидая, что внучка вот-вот придет и увезет ее отсюда.
– Нет, мы имели в виду другое, теперь вы ее выгоните?
– Куда? – не поняла медсестра.
– Ну, Синтия ведь больше не сможет платить за свою бабушку.
– Вы что-то не то говорите, – покачала головой медсестра. – За проживание стариков мы денег не берем.
– Как это?
– Мы получаем финансирование из бюджета. Другое дело, что финансируют нас очень хорошо. Но ведь и старики у нас живут не простые. Можно сказать, бывшая элита. У нас сейчас даже бывший министр проживает.
– Что вы говорите?!
– Ну, министр, правда, у нас только один. Но зато в избытке бывшие руководители конструкторских бюро, видные научные деятели и другие почтенные ветераны труда. А что вы хотите? Они принесли государству огромную пользу. Много трудились на благо Родины. Но в то же время сами, сгорая на работе, собственных семей не создали, детей или внуков не наплодили. Время прошло, годы взяли свое, и эти люди остались совсем одни. Так что же? Отправить их в дом престарелых вместе с каким-нибудь алкашом, который в своей жизни ни дня не проработал. Нет. Так что на старости лет об этих уважаемых стариках позаботится государство. По-моему, все справедливо.
Что же, оставалось только радоваться, что в нашей стране имелись такие места, где к старикам, прожившим хорошую жизнь и отдавшим все свои силы, ум и знания на пользу Родине, относятся со всем тем уважением, которого они, безусловно, заслуживают.
Вот только как в это избранное общество попала бабушка Синтии? Насколько помнили подруги, старушка при жизни звезд с неба не хватала, никаких руководящих постов не занимала, всю свою молодость и зрелость проработала скромной библиотекаршей в маленьком заштатном городке. И как же, спрашивается, скромная и никому не известная библиотекарша попала в одну компанию с бывшим министром?
За ответом на этот вопрос подруги могли бы пойти к дирекции Дома ветеранов науки. Но вот беда! Как знать, не сделать бы бабушке Синтии хуже. Вдруг вкралась какая-нибудь ошибка, и полоумная старушка проходит под фамилий бывшего светила науки или руководителя научной лаборатории, сделавшего какое-нибудь фундаментальное открытие. Пойдешь, ошибка выяснится, старушку выставят из престижного Дома ветеранов на улицу. То бишь обычный дом престарелых. А там, увы, для стариков жизнь далеко не сахар.
– Лично мне все ясно, – сказала Тата, когда они вышли на улицу. – Это Кузнецов убил Синтию!
– С чего такой вывод?
– Все очень просто! Синтия отказала Кузнецову в дальнейшем сотрудничестве. И как знать, возможно, даже пригрозила ему разоблачением. Что в таком случае предпринимает человек, не желающий менять статус-кво?
– Что?
– Устраняет саму помеху. В данном случае убивает Синтию.
– Думаешь, Синтию убил не наш маньяк?
В ответ Тата неожиданно так густо залилась краской, что это было видно даже под слоем ее египетского загара. Подруги переглянулись. И Кира первой, подозрительно глядя на Тату, спросила:
– Ты что-то от нас скрываешь?
– Ничего!
Но по тому, как старательно прятала глаза Тата, подруги поняли – скрывает! Скрывает и еще как!
– Тата, разве мы не твои подруги?
– Мои подруги.
– Разве не все мы сидим в одной лодке?
– Все! Сидим.
– Так неужели не понятно, если мы не будем грести в такт, то наша лодка никуда не приплывет. И это еще в самом лучшем случае. Гораздо хуже, если она просто перевернется в житейском море.
– Ты нашей смерти хочешь? – доходчиво перевела слова подруги Леся. – Что-то знаешь и не говоришь? Хочешь, чтобы маньяк до нас первых добрался?
– Девочки! Это не моя тайна!
– А чья же?
– Мне ее доверил один хороший человек.
– Это кто же? Уж не наш ли следователь?
Судя по окончательно смутившейся Тате, именно следователь и был тем самым хорошим человеком.
– И что он тебе сказал?
– Я не могу вам этого выдать! Майор взял с меня честное-пречестное слово, что я никому не проболтаюсь.
– Так ты никому и не проболтаешься.
– Только нам.
– А нам можно.
– Потому что мы не болтливые.
Уговорить Тату оказалось делом непростым. Она проявляла просто-таки феноменальную преданность своему майору. Но в конце концов не выдержала дружного напора подруг и сдалась.
– Ладно, – произнесла она. – Слушайте. Но это должно остаться между нами.
– Естественно.
– Синтию убил не маньяк.
– Как?!
– То есть, может быть, и маньяк, но не наш.
– А какой?
– Совсем другой человек. Следствию не известно, кто он такой. Но другой.
– А с чего твой майор это взял?
– Орудие убийства, – загадочно произнесла Тата.
Подруги с недоумением посмотрели друг на друга.
– Орудие убийства? Гитарная струна, что ли?
– Вот именно.
– И что с ней не так?
– Она другая.
И Тата снова загадочно замолчала.
– Другая? А...
Кира хотела спросить, чем, собственно говоря, отличается одна гитарная струна от другой, но не стала. Толщина струны. Ее плетение. И наконец, состав. В ране могли остаться микрочастицы. А если сейчас по одной капельке слюны или капле пота человека эксперты способны вычислить убийцу, то почему бы не вычислить и производителя этих гитарных струн. Век компьютерных технологий шагнул так далеко.
– Видимо, убийца Синтии не знал, какую именно струну использовал настоящий маньяк. Купил наугад, но попал пальцем в небо.
– Струна другая!
– Это еще ничего не значит! – вмешалась Леся. – Маньяк мог старую струну потерять. Или ему элементарно захотелось чего-то новенького. Внес, так сказать, свежую струю в свою работу.
– Нет, – помотала головой Тата. – Дело не только в этом.
– Не в струне?
– И струна другая. И рост убийцы другой. И захват иной. И вообще... Это другой человек.
Подруги замолчали, чувствуя, как в души к ним заползает леденящий холод. Два убийцы! Два маньяка! Мало им было одного, так еще и второй нарисовался!
– И кто он такой?! – простонала Леся. – Что ему было нужно от Синтии?
Увы, никаких версий тут не было. И так как разговор происходил у Леси дома, куда явилась также и Рита, то и ее посвятили в последние новости. Иначе как-то несправедливо получалось. Тонули-то они все вместе. А ценной информацией на данный момент владели только Тата и Кира с Лесей. Ну, и еще майор Бряк. Но он в счет не шел. Ему это было положено по служебному положению.
– Только, девочки, я вас умоляю! – прошептала Тата. – Ни одной живой душе! Обещайте!
– Обещаем!
– Клянемся!
– Честное слово!
До самого вечера четыре девушки судили и рядили, что и как. Кто бы это мог быть? И пришли к выводу, что убил Синтию именно профессор Кузнецов.
– Старый гад струсил! А когда такие типы начинают трусить, они могут и укусить.
– И что же нам делать?
Мнения разделились. Тата предлагала кому-нибудь, не ей, разумеется, она не могла, пойти к майору и доложить о своих подозрениях. Идея Таты вызвала горячее одобрение за одним только исключением. Никому не хотелось быть тем самым храбрецом и героем, который бы отважился сунуться к майору и признаться, что его приказ был грубо попран.
