Ирина Потанина - Пособие для начинающих шантажистов
Умница Жорик принес дешевое печенье, чем еще больше расстроил и без того страдающую Викторию. Недовольно сверкнув глазами, но, как и должно, изображая добродушную улыбку, она на цыпочках вышла из комнаты, дабы заняться организацией чаепития.
— Ты чего такая электрическая? — Жорик недоверчиво склонил голову, потом выставил руку ладонью вперед и коротко коснулся моего лба, — Так и есть, бьёшься током.
Он одернул ладонь, а я непроизвольно стала ощупывать собственное лицо. Жорик по-доброму засмеялся.
— Это я образно, — пояснил он.
Я, устыдившись собственной реакции, обиженно промолчала. Окружающий мир вдруг сделался расплывчатым, и я отвернулась, чтобы скрыть появившиеся слёзы. Если бы Жорик начал утешать меня, я бы, наверное, сгорела от стыда и жалости к себе.
— Одна явно только что успокоилась, другая переняла эстафету, — недовольно заворчал бывший опер, — В чем дело, барышни? Подключите меня, я тоже с удовольствием с вами порыдаю. Кого оплакиваем? Если меня, так зря. Я вот он, живой и невредимый. А других оплакивать при наличии меня глупо — я всё равно лучше. Это я точно знаю.
Жорик, таки, добился своего, я улыбнулась в ответ на его ёрничанья. Глаза высохли, так и не успев выдавить ни слезинки.
— Не обращай внимания, — я развела руками. — Что с нас взять. Всё спорим свои низменные споры, горюем игрушечные горести, рассуждаем бездумные рассуждения. Ты сам говорил, бабы.
— Быстро обучаетесь, барышня, — Жорик опустился на корточки напротив моего кресла и заглянул мне в лицо, — А теперь рассказывай, что произошло. А то я тоже ничего не расскажу! — категорично и серьезно добавил он, предвидя мой отказ от откровенности.
Вошедшая с пластмассовой вазочкой для печенья и радушием из того же материала Виктория спасла меня от необходимости отчитываться. Вика пригласила всех пройти на кухню. Попадая на подобные кухни, я всегда проникаюсь огромным уважением к их хозяйкам. На мой взгляд, без высшего технического образования орудовать здесь было невозможно. Лично мне было намного проще сделать всё вручную, чем превратиться в укротителя всех этих кухонных комбайнов, посудомоечных машин, электрических плит и разумных пылесосов. Я откровенно побоялась бы оставаться наедине с таким количеством техники. Впрочем, ни одна из моих обеспеченных подруг никогда не рискнула бы подпустить меня к своей дорогостоящей аппаратуре, зная, что разумная техника не выдерживает моего хаотичного поля и ломается при малейшем моем прикосновении.
— Значится, так. Новости весьма неважные, — Жорик, убедившись, что мы обе не в настроении что-либо рассказывать, решил начать первым, — Санька утверждает, что никакого отношения к шантажу не имеет. Я склонен ему верить. Парню пообещали скостить срок, признайся он, где пленка. Он даже пытался признаваться, — усмехнулся Жорик, — Выдумывал какие-то несуществующие тайники. Потом, когда я задал пару вопросов по существу, Санька и сам признался, что понятия не имеет, о чем его спрашивают. В общем, дело наше запутывается еще больше. Загадочный шантажист почему-то оказался в нужном месте в нужное время да еще и с фотоаппаратом… Слишком много совпадений. В жизни так не бывает, — Жорик оглядел нас с Викторией, — Мне кажется, что мы не знаем пока какой-то очень важной детали. Единственная ниточка к шантажисту — этот ваш лжежурналист, расспрашивающий Дарью. Завтра займусь подробным расследованием его личности.
«Ну вот!» — мысленно заныла я, — «Теперь мне ещё придется играть в догонялки с профессиональным оперативником»
— Обстоятельства изменились, — устало заговорила Виктория, — Я теперь практически знаю, кто шантажист.
«О нет! Как я могла наивно рассчитывать, что Виктория не станет открываться оперу? Неужели она сейчас расскажет всё Жорику? Но ведь тогда ей придется признаться в доведении собственного мужа до самоубийства…» Я принялась строить Виктории предупреждающие рожи за спиной опера. Вика незаметно кивнула мне. «Я знаю, что делаю, отвяжись,» — говорил её взгляд. Самое тяжелое, это понимать, что вот сейчас, на твоих глазах будет предпринято нечто непоправимо ужасное, и не иметь никакой возможности это предотвратить. С момента раскрытия Викторией Жорику тайны черной розы, вычисление личности шантажиста становилось делом времени.
Псы спущены, травля началась, осталось только дождаться финала. Жертва знает о преследователях, тяжело дышит, поминутно оглядывается и перебирает ногами изо всех сил. Успеть! Успеть добежать до спасительной черты, за которой «свои», за которую нет входа служителям порядка. Нарядные кружевные барышни из зрительного зала восторженно хлопают белоснежными ладошками и требуют от гордо выпячивающих животы кавалеров бинокли. Они-то знают, что никакой «черты» не существует, что миф о ней придуман специально, дабы спровоцировать «неустойчивых» на преступление и обеспечить элитное население завораживающим зрелищем. Они-то знали, что преступник обречен. Псы неутомимы, они будут преследовать жертву всегда. Пока, окончательно выбившись из сил, жертва не прекратит преследование сама, развернувшись лицом к преследователям и, соответственно, к жаждущему крови залу. Так будет, потому что так заявлено в программке. И благоухающие барышни пытаются не упустить ни единой подробности. Им хочется быть ближе к жертве, хочется подробнее рассмотреть каждую каплю выделяемого ею пота, острее прочувствовать привкус страха и бессилия, которыми покроется всё в радиусе метра вокруг роковой схватки. Им интересно. Им нужно видеть. Чтобы потом назидательным полушепотом рассказывать подругам и детям, как зло было настигнуто и наказано. Внутренне содрогаясь от ужаса и, в то же время, испытывая какое-то сладостное возбуждение при воспоминаниях. Не видя ничего неестественного в том, что за одну единственную провинность, за одну единственную попытку вырваться из объятий серости и нищеты, человека скормили механическим (ибо на службе у государства любые псы становятся механическими) псам.
— Ты в порядке? — Жорик тряс меня за плечо, — Катерина, не пугай меня!
Воображение отпустило, и я вернулась на Викину кухню.
— Извини, задумалась, — я чрезмерно резко откинула его руку, залпом выпила полчашки горячего чая, даже не ощутив, как обжигает он горло.
— С ней бывает, не обращай внимания, — услужливо объяснила всегда готовая меня унизить Виктория, — Она у нас слегка не в себе. Если вдруг о чем всерьез задумается, выпадает из реальности. Я её всё гоню к психотерапевту, а она сопротивляется. Я, честно говоря, тоже б не пошла. Зачем такой дар убивать анализом?
— А чего ж тогда гонишь? — язвительно спросила я.
— Ну не могу же я открыто признать, что одобряю твоё сумасшествие, — пожала плечами Вика, — Ну, рассказывай, что на этот раз показывали?
Я ужаснулась, вспомнив о приписываемых мне Викторией пророческих данных.
— Чепуху всякую, — деланно бодро отмахнулась я, — Запугивали всячески. Это просто сегодняшняя сцена с Санькой на моё воображение так повлияла, — уговаривала я сама себя, — Теперь всякие погони видятся.
— Будем надеяться, что это было видение о прошлом, — задумчиво произнесла Виктория.
— Прекратите мистифицировать! — возмутился Жорик, — И так голова скоро лопнет от всего этого. Итого, что мы имеем? — он снова принялся что-то чертить на салфетке.
Опыт показывал, что подобные, на первый взгляд совершенно безобидные, манипуляции бывшего опера приводили к поимке преступника. Я готова была наброситься на него и отобрать рисунок.
— Шантажист является работником Клюшкиного агентства, нанятым когда-то Викторией… Достойное поведение для человека, дорожащего собственной репутацией, ничего не скажешь! Этот шантажист кидается цветами, дабы открыть свою личность. Хочет подтвердить обширность познаний о жертве. Виктория, вы явно недоговариваете что-то… Какого именно обвинения Вы опасаетесь?
— Одного того, что я была клиентом Агентства Пикантных Услуг достаточно. Кроме того, я многое рассказывала о себе, о чем предпочитаю молчать сейчас, — холодно ответила Вика, — Да и, пожалуйста, избегайте впредь насмешливого тона в отзывах о моем поведении. Мне придется уволить Вас, а это не рационально.
Жорик моментально сделался презрительно — корректным.
— Прошу прощения. Я нечаянно позволил себе определить наши с Вами отношения, как дружеские. Вот и говорил, то, что думаю. Впредь буду вести себя согласно схеме «наемник-клиент».
Вика явно смутилась.
— Господи, я совсем не хотела тебя обидеть, Жорик, — она намеренно перешла на «ты», — Просто не надо издеваться, мне и так не слишком-то хорошо…
— Договорились.
Когда Виктории что-то требовалось, она была готова поступиться даже собственной обидчивостью.
— Знаете что, — Жорик глянул на меня и сочувственно покачал головой, — Сегодня был очень тяжелый день. Давайте перенесем обсуждение происходящего на завтра. Думаю, к тому времени у меня уже появится хоть какой-то план действий.
