Невеста Василевса - Надежда Салтанова
— Ты делай, что делал. Мне подумать надобно.
Подмастерье пожал плечами и вышел во двор. Отставив притирание в сторону, Нина достала горшочек с семенами аниса, отсыпала их в ступку. Добавила туда же щепоть розмарина, села за стол. Аптекарша задумчиво растирала тяжелым пестиком коричневатые ломкие зернышки. Анис полезен и в притираниях, и в отварах. Только женщинам в тяжести его нельзя. Сладкий пряный аромат потянулся по комнате. Вскоре запах показался Нине душным, назойливым, забивающим ноздри. Она отложила пестик. Достала восковую дощечку, что давала тогда Фоке, когда он к Никону ходил. Произнося каждое имя шепотом, она прочитала недлинный список. Взяла заостренный калам, добавила имя Марфы. Она всех их знала.
Долго она просидела в задумчивости, перебирая в голове снова разговоры, имена, слухи. Вздохнув, отложила дощечку в сторону. Надо бы по дороге обратно во дворец разыскать сикофанта Никона. Может, он уже отыскал душегуба, а она тут голову ломает. Есть же и службы у эпарха, и сикофанты, и равдухи. Как будто без аптекарши они не справятся. Но на душе было тяжело.
Решив проверить запасы, спустилась в подпол. Услышав, что дверь аптеки скрипнула, открываясь, Нина высунула голову из лаза. На пороге стоял Галактион. Из-за освещавшего его со спины солнца лица было не разглядеть. Он прошел в аптеку, тяжело волоча ноги, плюхнулся на сундук. Лицо его было бледным, руки дрожали.
Нина, наступая на край столы, торопливо выбралась.
— Что за беда случилась? Ты на себя не похож.
Он поднял на нее пустой взгляд:
— Дария пропала. Сегодня на рассвете пошла в ряд мироваров, и больше ее никто не видел. Нина ахнула:
— Одна пошла? Да как же так…
Парень помотал головой:
— Не одна, с этим их немым Марком. Но тот объяснить ничего толком не может. Писать же он тоже не умеет. Показал, что шел за ней, захотел присесть в тени и уснул. Недалеко от ипподрома.
— А Ариста что?! — вскричала Нина.
— Ариста ругалась хуже рыбаков. Посылала в твою аптеку, да только никто не открыл им, послала к мироварам выяснять. Нигде ее не нашли! — Он говорил все быстрее и громче. И сник снова. — Да и не к ним она ходила.
— А к кому же? Что ты по капле цедишь?! Рассказывай!
— Ко мне… Я ее на рассвете хотел у фонтана встретить. Подарок приготовил… — Он потянул из кармана шелковую ленту. — Да припозднился. У Халого надкостница воспалилась ночью. Пока чистил да к коновалу бегал за мазью. Его так и не нашел нигде. Хорошо, у Захара оказалась мазь. Если б я знал…
Он махнул рукой. Нина, стараясь сдержать дрожь в голосе, спросила:
— Встречаться-то для чего надо было?
— Как тебя стражники увели, мы тогда… — Он покраснел так сильно, что даже шея побагровела. — Она еще потом смеялась, что теперь, ежели понесет, к тебе, Нина, придет за изгоняющим снадобьем. Мы едва не поругались, я сказал, чтоб не смела, что в церковь ее поведу хоть сейчас.
Он замолчал. Нина нетерпеливо выпалила:
— И что она ответила?!
— Что Ариста ее так запросто не отпустит. Договорились у фонтана сегодня поутру встретиться. Она обещалась вчера со змеей этой побеседовать да рассказать мне, о чем договорилась. А перед уходом обняла меня да прошептала, что лучше попросит тебя крестной матерью стать, если… — Парень сжал зубы.
Поднял взгляд на аптекаршу, в ужасе прижимающей пальцы к губам, и в отчаянии вскричал:
— Надо ее искать, Нина! Только ты сможешь ее найти! Скажи, что делать!
Нина подошла к столу, схватилась за табличку. Она всех знала. И Дарию она знала тоже. Да что там знала, девушка ей как родная была. После того как она Нину от страшной участи спасла, аптекарша перед ней в долгу. Представив, что Дарию так же будут мучить, как Талию, едва не взвыла. Резко повернулась к Галактиону:
— Кто мог знать, что вы тут с ней любились?
— Да никто не мог! Если только она не сказала кому, — ответил Галактион и вдруг замер.
— Что?! Да говори уже, черт вихрастый!
— Да ничего! Просто я на ипподром, когда пришел, надо мной Захар смеяться начал, что я не в себе, будто меня девица дитем одарила. Еще парочка шутников подхватили, одному пришлось в зубы дать. Но про нее я не говорил, я же не блаженный!
Мысли метались в голове у аптекарши, бились колокольцами. Почему все эти девицы пропали? Куда еще в городе они могли пойти после Нины? Кто мог знать, что молодой конюх в девицу из лупанария влюблен? Да хоть полгорода! Роман наверняка не преминул подшутить над своим приятелем после той сцены с Аристой и Дарией. Значит, на ипподроме точно знали. Слухи всегда катаются, что трава-солянка по пустыне, щедро рассыпая семена злословия. Но почему душегуб выбрал Дарию?! Нина рванула платок, вцепилась руками в волосы, будто это могло помочь. Опустилась на скамью у стола, где все еще стояла ступка с ароматными растертыми семенами. Пряный аромат понемногу прояснял голову.
Галактион вскочил:
— Не могу я так сидеть! Надо искать. Я весь город перерою, найду ее.
Аптекарша подняла голову.
— Сейчас ступай к фонтану, что у ипподрома. Где вы договаривались с ней встретиться. Опроси сам все лавочки в округе, откуда фонтан виден. Расскажи, в какой одеже она была, может, кто-то видел. Дария красива — ее трудно не заметить. Все вызнай да запомни. И возвращайся. А мне подумать надо, а то мысли рысаками скачут.
Галактион уже кинулся к двери:
— Найду! — Он обернулся, бросил Нине: — Ты меня дождись тут, не ходи одна по городу!
Дверь хлопнула, закрываясь.
Нина вглядывалась в табличку с именами, буквы расплывались. Она царапала другие имена на пожелтевшем воске, но ответа на свои вопросы так и не нашла. Помянула в сердцах всех святых, застыла, задумавшись. Надо что-то делать. Дарию она убийце не отдаст!
Глава 20
Когда подмастерье вошел в аптеку, Нина уже приняла решение.
— Ты, Фока, завтра отнеси-ка это притирание Клавдии. — Она подвинула к нему расписной горшочек, так и простоявший на столе. — Скажи, что я для императрицы много приготовила, вот как раз и на Цецилию хватило. И скажи ей, будто невзначай, как ты умеешь, — Нина задумалась, — что хозяйка твоя тебя выгнала заказы разносить, а сама семена да коренья достала вроде для снадобья для избавления от нежеланного дитя. Непонятно, для кого только готовит, — ведь всегда отказывалась.
Фока вытаращил глаза на хозяйку. А она продолжила:
— И упомяни непременно, что аптекарша и сама всю седмицу не то животом по утрам мучилась, не
