Мой дедушка – частный детектив - Кониси Масатеру
– Сики! – Ивата повысил голос, словно потеряв терпение. – Ты что, слушать меня вообще не собираешься? А я, между прочим, только начал объяснять.
– Простите, что встрял, сэмпай. Продолжайте, пожалуйста.
– Ну вот, наверное, теперь уже ясно, что кто-нибудь из зрителей должен был заметить знак, который подала царевна.
Каэдэ и Сики закивали, побуждая его продолжать.
– Думаю, «едва заметный» жест царевны заметил далеко не один зритель и даже не два. Вероятно, таких зрителей нашлись десятки или сотни. И что тогда произошло бы, если бы царевна указала на дверь с тигром и в итоге он растерзал бы юношу? Зрители увидели бы жестокое представление, на которое и рассчитывали, и, может быть, ненадолго удовлетворились бы. Но… по-моему, немного погодя в народе начались бы злые пересуды: «Царевна в припадке ревности скормила любимого тигру!», «Я сам видел, как она подала знак!», «Я тоже видела!», «Злодейка какая!»
Сики поддакнул, добавив, что это неизбежно привело бы к бунту. Ивата продолжал, будто горячо соглашаясь с ним:
– Царевна же была единственной дочерью царя. То есть ее в конце концов выдали бы замуж за аристократа или принца какой-нибудь страны, и она стала бы правительницей. Скормить любимого тигру – такого поступка женщина в ее положении ни за что бы не совершила. Потому что тогда она начисто лишилась бы симпатии народа. Большие шишки обязательно ставят чувство самосохранения превыше всего. Так что в итоге царевна могла указать лишь на дверь, за которой находилась девушка. Этот… как там его… Стокинг…
– Так и думал, что придется повторить. Стоктон.
– Да, этот самый Стоктон вот как раз к такому финалу и вел.
«Вот это да… а Ивата-сэнсэй немножко похож на дедушку».
Нельзя было не услышать в его словах если не определенность, то по крайней мере убедительность. Рассказ «Невеста или тигр» оказался детективом с заранее подготовленной «истиной». Но гораздо больше собственного восторга Каэдэ поразило сказанное Иватой.
«Большие шишки обязательно ставят чувство самосохранения превыше всего».
В этих словах слышалась несвойственная Ивате мрачность. Видимо, сам он когда-то натерпелся от сильных мира сего, пекущихся только о себе.
– Погодите, сэмпай, внесу поправку. – Сики даже палочки отложил, хлопнул в ладоши и продолжил, уловив идею: – Царевне было вовсе незачем опрометчиво скармливать тигру юношу прямо там, на месте. Ведь достаточно просто дождаться, когда он женится на красавице, а потом подать «едва заметный» знак, чтобы кто-нибудь из слуг совершил тайное убийство.
– Ну, ты!.. – перебил Ивата, будто ему осточертело слушать. – Страху-то, страху такого зачем нагонять? Кому охота читать рассказ, если в конце юношу растерзал тигр? Вот уж это точно не «ф-фух», никакого тебе облегчения.
– А разве я не так говорил с самого начала?..
– Как же достали вы меня с вашими детективами! Все, сегодня больше о детективах ни слова! Ешьте лучше побольше! И читайте «Папу-кулинара»!
Каэдэ нечаянно посмотрела в глаза Сики и расхохоталась. Сегодня их взгляды встретились в первый раз.
Вероятно, Ивата помнил, что Каэдэ предстоит возвращаться домой поездом. И к ее радости, приготовил гёдза без чеснока. Изумительно подсоленные эдамамэ съели моментально, некрепкое спиртное, которое пила Каэдэ, тоже иссякло.
– Пожалуй, мне уже пора…
Едва Каэдэ попыталась подняться, Ивата поспешно вскочил первым.
– Пожалуйста, побудьте еще немного. Слушай, Сики, надо сгонять в магазин.
– Эм-м… мне тоже? – спросил Сики нехотя, но сразу встал и надел куртку. Может, просто обрадовался возможности не оставаться наедине с Каэдэ.
– Ладно, только недолго. Потом рассчитаемся.
– Я угощаю, – в один голос заявили Сики и Ивата.
Недовольно переглянувшись, оба вышли, и сразу же под их ногами заскрипела железная наружная лестница. Ритмичный металлический скрип звучал на удивление слаженно.
«А как же, они ведь бывшие бэттери…»
Чувствуя, как напряженное лицо само собой расслабляется, Каэдэ встала, чтобы помыть посуду.
И тут заметила на самой нижней полке стеллажа с книгами единственный предмет, занявший ее целиком и явно выставленный напоказ. Судя по тому, что рядом не виднелось ни пылинки, его поместили сюда совсем недавно.
На трех маленьких бейсбольных битах, разложенных с чередованием концов, покоился мяч.
«А, это же тот самый мяч, который Сики принес на свидание и положил в передачу для Иваты…»
Ивата наверняка дорожил им.
Думая, что напрасно делает это, Каэдэ все же перевела взгляд на старый с виду лист цветного картона поодаль на стене. И вопрос, уже давно не дававший ей покоя, вмиг разрешился.
Это был вопрос, почему Ивата-сэнсэй взял себе за правило по утрам каждую субботу целый час добираться на поезде до реки и бегать возле нее по дамбе.
Безусловно, это место подходило для пробежек как нельзя лучше. Однако если бы единственной целью Иваты была приятная пробежка, он мог бы найти сколько угодно подходящих мест, расположенных гораздо ближе.
Так почему?
Теперь Каэдэ знала, в чем причина. Вернее, наконец узнала.
Потому что на листе картона с памятными надписями из детского дома после его названия значился написанный хираганой адрес вблизи той самой реки.
Каждую неделю после пробежки у знакомой с малых лет реки Ивата-сэнсэй забирал вещи из автоматической камеры хранения на станции и шел в детское учреждение, проведать своих младших товарищей.
И, вероятно… Нет, наверняка…
«И непременно привозил гостинцы – какие-нибудь домашние сладости. А остатками угощал».
Каэдэ перевела взгляд на передник Иваты, который он оставил у кухонной раковины. Старый, сшитый вручную, расползающийся по швам и настолько потрепанный, что его можно было бы назвать ветхим.
Как и думала Каэдэ, на переднике было вышито «Братик Ган-тян». Прозвища – вот что не меняется с возрастом. Наверное, даже сейчас сотрудники и воспитанники детского дома продолжают называть Ивату братиком Ган-тяном.
Нет, он вовсе не один на свете. У него есть множество младших «братиков» и «сестричек».
И…
«И у меня. У меня тоже есть дедушка».
А теперь… теперь еще и…
Каэдэ почувствовала, как вспыхнуло лицо – должно быть, от выпитого. В стакан, в котором остался один лед, натаял охладивший горло глоток воды.
В этот момент ее смартфон, лежащий на низком столике, яростно завибрировал.
«Ответить? Честно говоря, спиртное сейчас не помешало бы…»
На экране смартфона высветились слова «Телефон-автомат». Вероятно, звонил один из двоих.
«Смартфон забыл», – подумала она, проводя по экрану.
– Возьмите на свой вкус. Извините, я в этом не разбираюсь.
Ивата или Сики? Сики или Ивата?
Но тот, кто позвонил ей, продолжал молчать.
«Неужели?..»
Каэдэ вмиг протрезвела, по спине скатилась струйка ледяного пота. Бросившись к окну, она слегка отвела в сторону штору и выглянула наружу.
– Алло!
Она услышала его впервые. Голос того, кто ей позвонил.
Однако этот голос был, видимо, пропущен через программу-преобразователь, потому что звучал механически, не выдавая ни пола, ни возраста, как на сайтах, где выкладывают видео.
– Каэдэ-сэнсэй…
Не отвечая, Каэдэ вгляделась в ночную улицу с односторонним движением, проходившую перед домом. Почему-то интуиция убеждала ее, что неизвестный находится где-то рядом.
– …пришлось ждать.
Да где же он?
Этой безлунной ночью улицу шириной метров пять с редкими фонарями окутывала почти кромешная темнота. Нет, было в ней единственное светлое пятно.
– Должно быть, вы тоже заждались, Каэдэ-сэнсэй.
Метрах в ста от дома, перед сквериком. Там виднелась смутная, как мираж, телефонная будка.
Помнится, в новостях говорили, что с распространением смартфонов телефонные будки оказались на грани исчезновения. В глазах Каэдэ сама по себе будка выглядела зловещей диковиной из иного мира или большим доисторическим существом с жесткой кожей.
