Донна Эндрюс - Месть кованых фламинго
— А-а, вот ты где, Мэг, — произнесла она таким тоном, будто ей пришлось весь день за мной гоняться.
— Что случилось? — спросила я.
— Ты скорее всего не в курсе, куда мог подеваться твой братец?
— Наверное, ушел в подразделение, к какому он там приписан.
— А он что, участвует в постановке? — изумилась миссис Уотерстон.
— Ну, Роб все-таки мужчина, они обязаны воевать, даже если толку от них чуть, — буркнула я.
— Плохо, — не слушая меня, протянула миссис Уотерстон. — Тогда вот что, ты за ним последи.
С этими словами она сунула мне в руки поводок, на другом конце которого болтался Спайк, и уплыла прочь. Спайк поднял глаза и, увидев меня, радостно завилял хвостом. Я вздохнула и пошла искать туалет, к которому не змеилась бы очередь человек из пятидесяти. Такой нашелся только на окраине лагеря. Выйдя из него, я подошла к дереву, где привязала Спайка, и обнаружила только сиротливо лежащий на земле поводок с пустым ошейником. Пес опять сбежал.
— Как только закончится проклятая ярмарка, — прошипела я, пускаясь прочесывать окрестности, — я куплю этой собаке суровый ошейник. С шипами!
Я вихрем пронеслась по лагерю, громко окликая Спайка по имени. Тщетно. Проклятый пес вовсе не стремился быть найденным.
Мне встретился кузен Хорас, он возился с парой больших синих штанов.
— Ты не видел Спайка? — пропыхтела я.
— Нет. А ты мне не поможешь? — спросил Хорас.
— Встань смирно, не шевелись, — скомандовала я.
Он не смог стоять смирно, но по крайней мере перестал перебирать ногами, и я сумела расстегнуть штаны, застегнутые не на те пуговицы, и застегнуть снова, теперь уже правильно. Хорас над моей головой сражался с мундиром.
— Вот так, — сказала я, вставая. — Замечательная форма, Хорас.
— Я в Третьем легионе Виргинии, — гордо объявил кузен, поворачиваясь из стороны в сторону, чтобы я смогла оценить его темно-зеленый мундир.
— Никогда бы не натянул такую попугайскую форму, — раздался неподалеку протяжный голос.
Тони Гримс. Похоже, поднабрался храбрости с тех пор, как засадил Фолка за решетку, крысеныш. Хотя, подойдя поближе, я поняла причину этой храбрости. Видно, только что похмелился.
Тони сидел возле своей палатки, одетый в засаленный наряд из оленьей кожи, и пытался завязать шнурки на ботинках. Выходило у него плохо.
— Отличный прикид, Тони. Небось в огороде в нем копаешься, — съязвила я.
— Не забудь шляпу, солдат, — бросил Тони Хорасу. — Мадам ван Штейбен рвет и мечет, она под трибунал отдаст всякого, кто одет не по форме.
— О Господи, где ж я шляпу-то оставил? — простонал Хорас.
— Если не помнишь, беги скорее к миссис Транш, — посоветовала я. — У нее должны быть запасные, если она сама еще не ушла.
— И поторопись! — добавил Тони, залезая за чем-то в палатку. — Все «красные мундиры» уже полчаса как должны быть на поле боя.
Хорас унесся прочь, а я застыла с открытым ртом.
— Красные мундиры? — не дыша, переспросила я.
Форма Хораса была насыщенного темно-зеленого цвета.
Я бросилась к Тони. Он все сражался со шнурками.
— Что ты сказал?
— Я просто посоветовал твоему недотепе-кузену пошевелиться, — проворчал Тони. — Миссис Уотерстон собирала всех «красных» у редута еще полчаса назад.
— Да ведь Хорас-то не в красном, ты, маленький злобный хорек! — заорала я, подскочив к Тони. Схватила его за ворот рубахи и немилосердно затрясла. — Ты что, дальтоник?
— А тебе какая разница? — окрысился Тони, пытаясь вырваться.
— Такая! Ты сказал Монти, что убийца ходил в красных клетчатых носках! А с чего ты решил, что они красные? Может, они зеленые, синие или даже фиолетовые — откуда тебе знать?
— Я путаю только зеленый и красный! — возмутился Тони. — Все остальные цвета я вижу и даже научился различать, какой оттенок коричневого — это красный, а какой — зеленый.
— Ага, особенно хорошо это заметно по твоему фламинго! — рявкнула я. — Розовый для тебя красный, да? А зеленый с красным всегда путаешь, так? — допытывалась я, тряся мерзавца за воротник. — Признавайся!
— Хорошо-хорошо, может, с цветом носков я и напутал, но они совершенно точно были в клетку. И кто, кроме Фолка, надевал на праздник килт?
— Да масса людей могла надеть что-нибудь клетчатое под костюм! Клетчатые шорты, клетчатые носки — что угодно! Убийца вполне мог снять наряд перед тем, как зайти в павильон, а мог вообще не быть на вечеринке. Любой имел возможность совершить это преступление, ты, идиот!
Я резко отпустила Тони. Ладно, признаюсь, даже подтолкнула его немного. Он шлепнулся на спину, перекатился и уполз в палатку.
— Любой, — повторила я. Казалось бы, я должна испытывать облегчение — мое открытие наверняка спасет Фолка или по крайней мере вызовет серьезные сомнения в его виновности. Почему же так неспокойно на душе?
Может быть, потому, что я стою рядом с истинным убийцей? Рассказ Тони о том, что он делал прошлой ночью, вполне мог оказаться враньем от начала и до конца. Почему Монти упорно отказывается включить его в число подозреваемых?
Что ж! Если Монти не желает дожать Тони, это сделаю я.
— Проклятая псина! — раздался из палатки вопль Тони, и оттуда вылетел Спайк с грязной тряпкой в зубах. Или не тряпкой… Британский флаг! Не тот ли, что искали все утро?
Я наклонилась и заглянула в палатку. В нос шибанул отвратительный запах — смесь ароматов пота, пива и рвоты, как в какой-то ночлежке. Задержав дыхание, я протиснулась внутрь и разглядела Тони, который сидел на куче смятых одеял и потягивал что-то из бутылки, спрятанной в бумажный пакет.
— Хочешь, я верну флаг на место, или предпочтешь, чтобы тебя с ним поймали? — спросила я.
Тони поднял голову, посмотрел на тряпку в моих руках и нахмурился:
— Это что еще за штука?
— Из-за дерзких ночных краж весь лагерь с утра гудит, как растревоженный улей.
— Ночных краж?
— Флаг, пушечное ядро, корсет какой-то бедной женщины, поднятый на флагштоке.
— А-а, да! — с противной улыбкой припомнил Тони. — Точно. Классная шутка. Только никому не рассказывай, а то у нас будут неприятности.
— У кого это — «у нас»?
— У нас с Уисли.
— У вас? Когда это вы успели стать друзьями? Я думала, ты его терпеть не можешь.
— Да нет, он парень ничего. Согласился не писать обо мне статью. А я извинился, что запер его. Вот за это мы и выпили немножко.
Да не так уж немножко, судя по состоянию Тони. Ладно, дело не в этом.
— Значит, старое забыто, и вы теперь друзья?
— Мне пора на поле боя, — пробормотал Тони и попытался встать, но я толкнула его обратно. Что-то не давало мне покоя.
— Ответь-ка мне, Тони, еще на один вопрос, — роясь в сумочке, сказала я. — А потом можешь проваливать.
— Идет, — согласился Тони.
— Куда ты дел ключ?
— Какой еще ключ?
— Ключ от замка. Вот такой, — объяснила я, вынимая ключ, который нашла в павильоне Фолка. — Или даже этот самый. После того как ты запер Уисли в колодки.
— А у меня и не было ключа, — удивленно произнес Тони.
— Как же ты его запер?
— Так там же навесной замок! Никакой ключ не нужен. Я его просто защелкнул, и все.
С этими словами Тони протиснулся мимо меня и зашагал к месту битвы.
Выходит, Тони никогда не держал в руках ключ. Он даже не знал, что этот ключ существует.
А вот Уисли знал. Знал еще с четверга, когда попытался в шутку запереть меня в колодки. Знал и о замке, и о том, что мы вешаем запасной ключ на гвоздь под платформу. Тот самый запасной ключ, которого не было на месте, когда я прибежала спасать Уисли. Запасной ключ, которым он запер сам себя, чтобы обеспечить себе алиби.
Если Тони ушел с городской площади, чтобы забраться в мой павильон, то почему Уисли не мог сделать то же самое?
«Перестань! — одернула я себя. — Ты ведь не собираешься обвинить в убийстве собственного кузена? Какой у него мог быть мотив?»
Хороший вопрос.
Я развернулась и понеслась к палатке Уисли, волоча за собой Спайка. Там я привязала пса к палаточному колышку и нырнула внутрь.
В палатке стоял крепкий дух немытого Уисли вперемешку с ароматом застывшего жира, доносящимся от сваленных кучей в углу пакетов из-под фаст-фуда. Сюда же вплетался еще какой-то очень знакомый запах — дразнящий, острый.
Я лихорадочно принялась обыскивать палатку. Уисли должен сейчас находиться в рядах британских солдат, однако Уисли на то и Уисли, чтобы все время обнаруживаться где угодно, только не на месте. Я искала что-нибудь клетчатое — задача отнюдь не простая: грязная одежда, надеванная, по моим прикидкам, уже раз пять-шесть, устилала все вокруг. Приподняв пару посеревших трусов, я увидела под ними папочку-файл и уже собиралась было бросить исподнее обратно, когда заметила на газете, торчащей из папки, надпись «Купер».
