Галина Куликова - Витязь в овечьей шкуре
Тот на шаг отступил от стола и сказал отчего-то басом:
— Я — Валера Козлов. Я на машине.
— Да я, знаешь ли, тоже не на поезде! — отозвался Сева и немедленно получил тычок локтем.
— Ната, поговори со мной! —..снова подал голос Калашников, который отвлекался на то, чтобы раскурить короткую сигарету. От нее пошел едкий желтый дым.
— Ну и табачок вы курите! — принюхался Сева. — Неужели чуйская марка?
— Так вы поедете? — осторожно уточнил Валера.
— Кстати, ты нас так и не представила, — не обращая на мальчишку никакого внимания, продолжал Калашников. — Это кто?
И он кивнул на Шевердинского, который продолжал самозабвенно жевать и глотать.
— Садись! — велела Наташа Козлову. — Сейчас мы допьем кофе и поедем. Я тебе тоже закажу чашечку, если ты не возражаешь. А это, — она обернулась к Калашникову с любезной улыбкой. — Мой жених Шевердинский.
Сева подавился круассаном и принялся кашлять в салфетку с таким остервенением, словно внутри у него оказалась живая муха и он во что бы то ни стало решил сохранить ей жизнь.
— Мы собираемся пожениться в начале осени и сразу же уедем в свадебное путешествие на Майорку.
— Ната, — заявил наглый Калашников, — что такое Майорка по сравнению с моей негасимой страстью?
Официантка, которая принесла Валере кофе, поглядела на Калашникова с восторгом, а потом на Наташу — с завистью.
— Ты можешь мне предложить что-то лучше Майорки? — поинтересовалась она.
— Я подарю тебе весь мир!
— А булочка тоже мне? — противоположным собственному недавнему басу тощеньким голоском спросил Валера.
— Тебе, тебе, мальчик, — ласково ответил Сева, не зная, куда себя деть. Все, что было заказано, он съел и выпил и теперь не мог придумать, чем занять руки и какое соорудить на лице выражение. Статус жениха его вовсе не радовал.
— Кстати, насчет Майорки, — решительно начал он, и тут в кафе вошел Покровский.
Когда Негодько увидел Покровского на подходе к «Бригантине», его чуть не хватил апоплексический удар.
— Щас я этой куртизанке хреновой записку напишу! — пообещал он и принялся пыхтеть над блокнотом. — Пусть у нее мозги на место встанут!
У нас тут бандит, понимаешь, нервничает, того гляди — уйдет, а она устроила дом свиданий!
Увидев Наташу в окружении целой компании мужчин, Покровский удивился и даже пару секунд помедлил на пороге, но потом преодолел сомнения и двинулся к столику.
— Андрей Алексеевич! — первым выдал свою растерянность Козлов. — Я вот.., как договаривались…
— Хорошо-хорошо, — едва заметно поморщился тот. — Просто я ехал мимо и решил сам подбросить Наталью домой, в Березкино. Доедай, что ты там ешь, и можешь быть свободен, спасибо тебе.
— Ой, Андрей Алексеевич, ну что вы! — Наташа мгновенно растаяла, как сахарная глазурь на горячей булке.
— Куда это — домой? В какое такое Березкино? — неожиданно грозным голосом спросил Калашников. — У нее пока что один дом — наш.
— Не говори ерунды! — рассердилась Наташа, и в этот момент официантка подала ей сложенный вдвое лист, громко сообщив:
— А вам записка!
— От кого это? — удивилась Наташа, но девушка уже бросилась к новому клиенту и вопроса не услышала.
Наташа развернула записку и увидела, что в ней грозными корявыми буквами нацарапано: «Вы что, дура?! В.Л.Н.».
— Что это такое? — изумленно спросила Наташа, отставив записку подальше от глаз, словно сомневалась в том, что они ее не обманули. — Кто это такой — В.Л.Н.? Что это может быть за сокращение?
— Владимир Ленин, — подсказал Шевердинский.
Калашников фыркнул и с неподражаемой горькой иронией в голосе спросил у Наташи:
— И за него ты собираешься замуж?
Покровский, который как раз достал сигарету и сделал первую затяжку, проглотил дым и задушенным голосом переспросил:
— Вы выходите замуж?
— Это шутка, — поспешно сказала Наташа.
Калашников наклонился вперед, задавил окурок пальцами и заявил:
— Я шутить не умею. — И исподлобья посмотрел на Покровского.
— Я уже заметил, — пробормотал тот.
— А вы что, тоже? — с любопытством спросил у него Сева.
— Что — тоже? — не понял Покровский.
— Тоже влюблены в Наталью?
Наташа громко сглотнула, а Валера Козлов, который в этот момент потянулся за сахаром, от неловкости уронил дозатор.
— Любить иных, — неопределенно ответил Покровский, — тяжелый крест.
Тем временем оперативники размышляли, как удалить мужчин из-за столика.
— Девица должна остаться одна! — заявил Негодько, и в этот миг возле кафе «Бригантина» появился костлявый мужчина в очках-хамелеонах.
Вихляющей походкой он проследовал мимо бритого, который подался вперед, и негромко сказал ему:
— Додик, она твоя.
Оперативники немедленно «срисовали» новый персонаж драмы. Впрочем, он был им известен и тоже находился под наблюдением.
— Додик уселся за столик в углу, — сообщил лейтенант. — Наша подопечная не знает его в лицо.
Вероятно, именно ему поручили работу.
— Немедленно нужно убрать оттуда всех мужиков! — завопил Негодько. — Давайте, думайте — что мы можем с ними сделать?
— Арестовать, — немедленно предложил кто-то.
— Отозвать всех по одному под благовидными предлогами, — сказал лейтенант.
— Точно! — обрадовался Негодько. — К Покровскому, допустим, подойдут и скажут, что его машина не правильно припаркована, он выйдет на улицу, и тут мы его придержим.
— Шевердинского можно поймать на девушку.
Пусть наша Таня исхитрится и хотя бы ненадолго займет его разговором. Может быть, ей удастся переманить его за свой столик. Ну, знаете, как это бывает? Что делать с мальчишкой, я пока не решил, а вот этого, здорового, надо подозвать к телефону.
Он подойдет, и мы его быстренько обработаем.
— А как его позвать к телефону, когда мы не знаем его фамилии! — заметил лейтенант.
— Тогда мы позовем к телефону Покровского, а этот пусть отгоняет машину.
— Но он без машины!
— Чтоб он сдох, проклятый.
— Придумал! — сказал Негодько. — Сейчас я быстренько узнаю телефон газеты «Наш район» и спрошу у Пети Шемякина. Он друг нашей девицы, он должен знать.
Петя Шемякин долго спрашивал и переспрашивал, кто и зачем ему звонит, потом промямлил:
— Не помню я, как его фамилия. Точно знаю, что она образована от названия какого-то оружия.
Что-то вроде Парабеллумова, только попроще.
— Наганов? — с надеждой спросил Негодько. — Или, может. Автоматов?
— Пистолетов, — подсказал лейтенант.
— Нет, не то, не то, — пробормотал Шемякин и принялся перебирать:
— Винчестеров? Винчестерский? Кольтов? Что-то такое обычное, не Слишком бросающееся в глаза. Оружейников? — спросил он сам себя. — Прямо «Лошадиная фамилия»!
— Ты же сказал — оружейная! — заорал Негодько. — Совсем спятил?
— Спокойно, — испугался Петя его воплей. — Это я просто Чехова вспомнил. Там тоже над одной фамилией думали. Только над лошадиной.
— Боеприпасский, — родил лейтенант. — Березкин.
— Это не оружейная, а какая-то помоечная фамилия, — отмахнулся Негодько. — Может, Пулькин? Или Стволов?
— Не помню! — заныл Шемякин на том конце провода. — Пристрелите, не помню!
— Стреляев, — немедленно предположил лейтенант.
Кончилось все тем, что к столику, за которым шла оживленная беседа, подошел странный тип в рубашке с закатанными рукавами и татуировкой на пальцах и спросил, наклонившись к интересующему его объекту:
— Слышь, кореш! Мы с тобой, кажись, в одной школе учились. Ты ведь Петров?
— Да нет, я Калашников, — ни о чем не подозревая, ответил тот.
— Ах ты боже мой! — воскликнул тип, хлопнул себя ладонями по ляжкам и счастливо засмеялся. — Калашников! Едрит твою налево! Калашников! Со смеху помрешь. Калашников!
Когда он ушел, Калашников вздохнул и пробормотал:
— Дураков — что грязи…
Тем временем Додик заказал себе сложный коктейль и высасывал его через трубочку, задумчиво разглядывая свою будущую жертву. Потом он встал, потянулся и решил прогуляться к витрине с расставленными на ней блюдами. И тут к оперативникам пришла сенсационная информация: при передаче выкупа основная часть бандитской группировки была задержана, а заложница освобождена. Им дали команду взять бритого и Додика. Надобность во временном сотрудничестве с ними отпала, поэтому дожидаться, пока они нападут на Наташу, не имело смысла.
Операцию захвата провели быстро и грамотно.
Когда Додика, аккуратно, под ручки вывели на улицу, Негодько возвратился в кафе и отсалютовал Наташе.
— Все, девушка, — сказал он, подойдя к столику. — Гуляй себе спокойно. Поняла? Все взяты, дело закрывается.
— Господи! — воскликнула Наташа и вскочила на ноги. — Просто не верится!
Закрыла глаза и засмеялась. Все сидевшие за столом мужчины наблюдали за этой сценой с огромным недоумением.
