Наталья Александрова - Чертик из кофеварки
– Слушай, Ухо, – заговорил Леня в трубку, внимательно следя за дорогой, – пробей мне адрес человека одного…
– Какая машина? – деловито спросил Ухо.
– Да никакой! – рассердился Маркиз. – Женщина это, Ирина Анатольевна, будем считать, что Каменская, лет в районе семидесяти…
– Ну, тогда точно нет машины, – вздохнул Ухо, – хотя не факт! Знавал я раньше одну крутую бабульку, она так на «Волге» рассекала, куда там молодым!
– Ладно, не прибедняйся, – усмехнулся Леня, – у тебя кругом связи, хоть через милицию, но адрес мне ее достань!
– Сделаем! – хмыкнул Ухо. – У милицейского начальства машины тоже ломаются!
Маркиз надавил кнопку звонка. Из-за двери донесся мелодичный звон колокольчика, и вслед за ним – столь же мелодичный женский голос:
– Кто здесь?
– Ирина Анатольевна, это Леонид Маркони из ВТО! Я вам звонил!..
– Да-да, я помню! – Замок щелкнул, дверь открылась, и Леня увидел хозяйку квартиры.
Вероятно, ей было уже далеко за семьдесят, но у Лени не повернулся бы язык назвать ее старушкой. Максимум приятной пожилой дамой.
На ней была бирюзовая шелковая блузка, заколотая под горлом розовой камеей, длинная темная юбка. Волосы аккуратно уложены и заколоты старинным черепаховым гребнем. И даже на ногах у Ирины Анатольевны были не домашние тапочки, а вполне элегантные туфли, хотя и на низком удобном каблуке.
Перехватив Ленин взгляд, дама улыбнулась:
– Вы думали, что я хожу дома в разношенных тапках и тренировочном костюме? Нет, дорогой мой, они этого не дождутся!
– Кто – они? – переспросил Леня, входя в прихожую.
– Они – это обстоятельства, годы, соседи! – Ирина Анатольевна сделала широкий жест рукой, как бы обведя этим жестом весь окружающий ее враждебный мир. – В тот день, когда мне захочется надеть войлочные шлепанцы, я отравлюсь! Честное слово, отравлюсь! Если не найду цианистого калия – отравлюсь средством для прочистки труб. Не верите?
– Верю! – Леня церемонно поклонился хозяйке и даже щелкнул каблуками. – Верю и восхищаюсь!
– Женщина должна оставаться женщиной до последнего дня своей жизни! Что же я держу вас в прихожей? – Ирина Анатольевна прошла в глубь квартиры, сделав Лене приглашающий жест.
Они вошли в небольшую, но очень нарядную комнату. Возле стены стояло пианино, на нем – несколько фотографий в серебряных рамочках. Возле другой стены – диван, накрытый аккуратным клетчатым пледом. На круглом столе посреди комнаты красовалась цветущая азалия. Еще несколько азалий стояли на подоконнике.
– И еще – ненавижу, когда гостей принимают на кухне! – продолжала Ирина Анатольевна. – Гостей следует принимать в гостиной, на то она и гостиная! Кухня существует для того, чтобы готовить… Самое большее – там можно выпить утром чашку кофе.
– Вполне с вами согласен, – поддержал ее Леня. – С вами и с профессором Преображенским…
– С профессором Преображенским? – переспросила хозяйка.
– Ну да, из «Собачьего сердца».
– Да я-то помню! – оживилась дама. – А вы милый молодой человек! Сейчас такие встречаются довольно редко. Присаживайтесь! – И она указала Лене на диван.
– Хочу сказать вам, Ирина Анатольевна… – Леня посерьезнел, – хочу сказать, что все же не стоит впускать в свою квартиру кого попало. Знаете, сейчас так много непорядочных людей! Вот, взгляните на мои документы! – И он протянул ей книжечку с фотографией и печатью.
– Ах, Леонид! – Хозяйка мило улыбнулась. – Сейчас можно напечатать какое угодно удостоверение, хоть папы римского, так что гораздо важнее просто разбираться в людях. А в людях я разбираюсь… Вижу, что вы порядочный человек! Кроме того, у меня нечего красть, разве что мои азалии…
Леня спрятал удостоверение и вздохнул: насчет удостоверения Ирина Анатольевна была совершенно права: он изготовил его только сегодня утром, но насчет остального… если бы она знала его настоящую профессию!
Впрочем, пора было переходить к тому, ради чего он пришел.
– Так вот, как я говорил вам по телефону, у нас в ВТО, то есть во Всероссийском театральном обществе, появились кое-какие свободные деньги, и наше руководство решило сделать ветеранам общества подарки к Новому году…
– Какое отвратительное слово – ветеран! – поморщилась Ирина Анатольевна. – От него пахнет нафталином и карболкой!
– Хорошо, скажем так – театральным работникам, удалившимся на покой.
– Надо же – они вспомнили о моем существовании! – Дама выразительно развела руками. – Это что-то удивительное! Даже когда я работала в театре, меня обычно не замечали, хотя без костюмера ни один спектакль невозможен, как без режиссера или без исполнителя главной роли!
– Видите, теперь справедливость восторжествовала! – С этими словами Леня расстегнул спортивную сумку и начал выгружать на стол покупки: большую коробку конфет, печенье, кофе, дорогой английский чай, маслины, французский сыр, банку икры…
Ирина Анатольевна явно обрадовалась хорошему кофе и чаю, маслинам и сыру. Увидев круглую жестяную коробку датского печенья, она вздохнула:
– Увы, я уже много лет такого не ем…
– Неужели у вас диабет?
– Слава Богу, нет, просто берегу фигуру…
– Ну, с фигурой у вас полный порядок! – галантно проговорил Леня. – Для вашего возраста просто удивительно…
– Потому и порядок, что я постоянно слежу за своим рационом. И возраст тут ни при чем. Двигаюсь я сейчас меньше, поэтому приходится ограничивать себя в еде. Знаете, как говорила Антонина Валерьевна? Чтобы хорошо выглядеть, женщина должна в течение всей своей жизни поддерживать один и тот же вес. С точностью до килограмма! Вот уж кто всегда действительно прекрасно выглядел! Я ведь много лет занималась ее костюмами и клянусь вам – за все эти годы ее мерки не изменились ни на сантиметр! Когда в конце своей театральной карьеры она играла в «Гамлете» королеву, ей подошло то же самое платье, в котором за тридцать лет до того она исполняла роль Офелии!
– Да что вы говорите! – вежливо удивился Леня.
Он понятия не имел, кто такая Антонина Валерьевна, но понимал, что, спросив об этом хозяйку, полностью утратит ее уважение.
– Ну ничего, – решил он сменить тему, – этим печеньем вы угостите гостей.
– Ну, гостей у меня почти не бывает. – Ирина Анатольевна погрустнела. – Разве что Митенька. Впрочем, он любит сладкое! Молодым всегда хочется есть…
– Митенька? – поинтересовался Маркиз. – Кто это – Митенька? Ваш внук?
Ирина Анатольевна ответила не сразу. Она подошла к пианино, взяла с него одну из фотографий, показала ее Лене:
– Вот он, Митенька…
С фотографии на Леню смотрел, широко улыбаясь, совсем молодой парень. Светлые волосы, открытый взгляд, милая ямочка на подбородке…
Стоп!
Это лицо было очень хорошо знакомо Маркизу.
Он вспомнил фотографию, которую нашел в сейфе у Павла Звягинцева.
Молодой человек, по-хозяйски обнимающий девушку. Такие же яркие глаза, такая же ямочка на подбородке… только у Мити волосы пострижены короче, да и весь его вид куда современнее.
– Это ваш внук? – повторил Леня вопрос.
– Можно сказать и так… – ответила Ирина Анатольевна после продолжительной паузы. – Точнее, он мой внучатый племянник. Но никого более близкого у меня нет. После смерти Саши, моего племянника, сына моего единственного брата…
На этот раз Леня не стал торопить женщину, не стал задавать ей наводящих вопросов. Он чувствовал, что ей и самой хочется поговорить, а его вопросы могут только повредить, разбить хрупкое доверие, установившееся в этой комнате.
– Я не виню Лену, – проговорила наконец Ирина Анатольевна. – Когда Саша погиб, она была на третьем месяце. Ей нужно было думать о своем будущем, о будущем ребенка. И она вышла за Виктора…
За Виктора! Все это он уже слышал от убитого Звягинцева, тот упрекал Виктора, что он женился по расчету, из-за марки.
Маркиз закусил губу, чтобы не произнести эти слова вслух. Ведь он не мог показать хозяйке, что знает этих людей!
– Саша уехал на заработки в Швецию. Тогда как раз сняли кое-какие ограничения, и люди начали ездить за границу. Какой-то знакомый позвал его в Швецию на сбор урожая. Работа довольно тяжелая, но он был крепкий, работы не боялся, а деньги ему были очень нужны. Ведь они с Леной собирались пожениться…
Ирина Анатольевна помолчала, видно было, что продолжать ей трудно.
– Он прилетел из Швеции. Прошел паспортный контроль. А что было дальше – можно только гадать. Видимо, он договорился в аэропорту с частным водителем, сел к нему в машину… тот довез его до дома, помог поднять вещи в квартиру, а там… там он убил Сашу. Убил его из-за привезенных из Швеции вещей и денег… По крайней мере так мне сказали в милиции.
Женщина замолчала, лицо ее резко постарело, осунулось. Видимо, это воспоминание и теперь, по прошествии многих лет, причиняло ей боль.
Она подошла к серванту, открыла его, достала две маленькие рюмки и темную бутылку.
