Инесса Ципоркина - Убийственные именины
— Пошли, — согласился Даня и сел на кровати, нашаривая ногами шлепанцы, — Хоть кофейку попьем.
Проходя мимо лестницы на чердак, они синхронно притормозили и удивленно глянули наверх. Всегда тщательно закрытая — чтобы Аделька не таскала в дом на лапах и хвосте чердачную пыль — дверь была приоткрыта. Парни постояли минуту и бесшумно пошли вверх, стараясь не скрипеть половицами. В глубине огромного темного пространства кто-то тихо двигал мебель: перетаскивал с места на место, разбирал, раскладывал, и при этом чуть слышно кряхтел и охал. Вглядевшись в лицо таинственного "грузчика", попавшее в пятно лунного света, Даня с Иосифом одновременно плюнули, развернулись и уже не стараясь не шуметь направились куда шли. Все та же сумасшедшая Евсеевна копалась в кресле — то ли резала на части обивку, то ли распиливала ножки на чурбачки. Не иначе, драгоценности воробьяниновской тещи искала.
— Слушай, и что она никак не угомонится? — раздраженно спросил Иосиф, ставя чайник на конфорку.
— Так у нее же шизофрения. Официальная, врачом подтвержденная, — вздохнул Даня, доставая банку с кофе, — Опять у нее обострение. Быть дождю.
— А что ей от мебели вашей надо?
— Не знаю, может она это кресло несчастное решила за смерть подруги покарать. Больше-то некого! Все остальные неподсудны и достойны сочувствия — Петрович, Сима, даже папа Карло, Евсеевна тоже так думает.
— Да уж… — кивнул Иосиф другу, — повезло вам с соседкой! Впрямь пора уговорить ее продать участок, да и купить его вместе с домом, как Максимыч советовал, — и вдруг Гершанок замер с открытым ртом и горячим чайником в поднятой руке.
Он был похож на зависший компьютер: минуты две не реагировал ни на какие окрики и похлопывания по щекам, которые успел применить обеспокоенный Данька. Когда странная двухминутная отключка прошла, Ося затребовал, чтобы Данила припомнил, что ему говорила Евсеевна вечером — слово в слово. Даня, все еще напуганный трансом своего непредсказуемого приятеля, напрягся, и припомнил практически дословно свою беседу с редисочной мисс Марпл.
— Та-ак… — протянул Иосиф, — Все сходится.
— А какого…
— А вот вопросов не задавай! — жестом остановил он приятеля, — Мне сперва кое-что проверить надо!
— Ребят, вы чего? — раздался сонный Зойкин голос, — Чего шумите?
— Зой, ты-то мне и нужна, — вскинулся Ося, — У тебя материны документы какие-нибудь остались?
— Конечно… — изумленно пробормотала Зоя, — У меня в комнате лежат…
— Пошли! — подхватил ее под руку Гершанок.
Изумленный Данила молча последовал за ними.
В Зоиной комнате Иосиф коршуном налетел на протянутую ему картонную папку, долго в ней рылся, наконец, выхватил какую-то бумажку и от избытка чувств прижал к сердцу сначала мятый листочек, а потом схватил в объятья недоумевающую Зойку.
— Мда-а… — произнесла возникшая в дверном проеме Зинаида, — Вот это сцена. К вопросу о пользе старческой бессонницы: можно узнать та-ак много нового… и неожиданного!
— Это для дела, — смущенно забормотал Иосиф, отпуская Зою, — Мы тут беседовали, беседовали, я и увлекся…
— Вижу, что увлекся! — рявкнула Зина и осеклась, заметив в уголку хихикающего Даню.
— Ладно уж, Санта Клаус ты наш, — съязвил Данила, — Показывай свои сюрпризы!
— Нет уж! — пресек его любопытство Ося, — Вот соберетесь все на завтрак, тогда и скажу. И не забудьте Лидию пригласить — она, небось еще с чердака не ушла, — и вышел, сопровождаемый недоуменными взглядами покинутой троицы.
На завтрак Иосиф опоздал, появившись, по всем законам эффектного выхода, когда все уже сидели за столом, не хватало только Данилы. Оглядев замершую при виде него компанию, Ося картинно поправил воображаемый галстук и откашлялся.
— Ну-с, вижу, что все в сборе. И Лидия Евсеевна здесь! Но одного участника событий все-таки не хватает, — и он махнул рукой в сторону двери.
Оттуда, отдуваясь и пыхтя, показался Данила, волокущий… кресло, причину всех несчастий!
— Ну вот, теперь все. Приступим! — Ося достал из кармана джинсов какую-то шпаргалку, — Итак, мы с Даней за прошедшие одиннадцать дней провели определенную работу, которая в просторечии называется частным расследованием. Расследовали, как вы уже догадались, убийство всем вам известной Варвары Николаевны Изотовой…
— Не тяни! — жестко потребовал мгновенно побледневший и осунувшийся Георгий, — Решил сказать, так говори, и не надо этого театра!
— Гоша, — мягко остановил его Данила, — честное слово, ты тоже будешь крайне удивлен. А нервничать не надо. Пусть кто-то другой нервничает.
Георгий посмотрел ему в глаза, увидел, что Даня улыбается и подмигивает, подумал — и успокоился.
— В общем, — запал у Гершанка прошел, хотя и не совсем, — не только мы двое предполагали, что имело место убийство. И даже не одно. Вы помните, как Максим Максимыч, царствие ему небесное, подарил имениннице какой-то документ и посоветовал купить соседний участок. Так вот, сделал он это не с дуба рухнувши, как всем сначала показалось. И, собственно, за эту бумажку поплатились жизнью как Варвара, так и он сам. Когда мы поехали в Москву, Алексиса допрашивать, оба даже не подозревали, насколько полезной информацией он нас снабдит.
— Во-первых, — вступил Данила, — он все время говорил, что Варвару стукнули по голове, а не толкнули. И про съемные детали кресла тоже упоминал, но мы не обратили внимания. Потом о долгах, которых Варя никому не прощала. И патологоанатом, который нам предоставил копию заключения, тоже сообщил много интересного. В частности, о том, что следы на лице покойной оставило кольцо с большим камнем весьма оригинальной формы. Ну, сперва мы с Осей как-то пропустили мимо ушей то, что он говорил. Кольцо должно было оставить следы, если били кулаком. Все, кого мы… с кем мы разговаривали, говорили о пощечинах, и колец никто из подозреваемых драчунов не носил.
— Короче, сложилась такая картина, — прервал его Ося, горя нетерпением, — Во время семейных разборок у именинницы в комнате постоянно присутствовал некто третий. Стоял в углу за шкафом, наверное. Он слышал все, о чем говорила Варвара со своими визитерами. Слышал, мотал на ус и понемногу понял, что это уникальный шанс безнаказанно избавиться от врага — безжалостной и бессовестной шантажистки. Когда последний посетитель вышел, этот человек подошел к Варьке, которая, скорее всего, присела в это самое кресло, — тут он подошел к пыльному громоздкому монстру, — Снял вот эту шишечку, — и Иосиф на удивление легко вынул из паза одно из резных украшений спинки, формой повторявшее львиную лапу на конце подлокотника, — и этой импровизированной булавой со всей силы ударил сзади Варвару по голове. А когда она свалилась на пол, присел рядом и от злости — а может, и из маскировочных соображений — заехал мертвой или умирающей бабе в челюсть. Так было дело, Лидия Евсеевна?
— Держи ее! — метнулся к соседке Даня и перехватил старуху уже возле самого выхода.
Когда он тащил обмякшую в его руках преступницу обратно к стулу, злосчастный перстень — круглая выпуклая поверхность, облицованная мелкими красными камешками — так и сиял в ярком утреннем свете.
— Как же так? — изумленно пробормотала Лариса, не глядя на злоумышленницу, а почему-то нервно накладывая себе в чашку сахар — одну ложку за другой, — Вы же дружили с мамой! За что?
— А вот за что! — не дождавшись ответа от безмолвной Лидии Евсеевны, ответил Иосиф, показывая все ту же бумагу, — Это долговая расписка на пятьдесят тысяч долларов. Дана неким Игорем Петровичем Поморцевым Максиму Максимычу Курицыну, с обязательством выплатить в трехлетний срок. Ведь ваша фамилия Поморцева, Лидия Евсеевна? А вашего брата звали Петр? Должник — ваш племянник?
— Игорек… — выдохнула Лидия, отнимая руки от залитого слезами лица, — Игоречек… Он не виноват был, господи, ни в чем не виноват. Они с Варькой его в свою аферу впутали, спекулянты проклятые, а он такой был хороший мальчик, такой доверчивый…
— Я эту историю помню, — грустно произнесла Зинаида, смотря в окно на золотистую от солнца поляну, — Он был мальчик для битья, подставное лицо. Шестерка. Его заставили расплачиваться за все, он влез в страшные долги, кое-как отдал, но, видать, не всем.
— И теперь вы решили его спасти? — поинтересовался холодным голосом Данила, — Максимыч передал полномочия тетке, чтобы она вытрясла из должника последнее. Ему пришлось бы продать квартиру, или вам — дом, в котором живете. Так?
— Да у Игоря кроме жилья ничего не осталось! — сорвалась на крик Лидия, — Куда ему — на улицу, с женой и детьми? А может, мне? Какой позор, господи, какой позор на старости лет!
— А убивать? А водкой ядовитой нас травить? Попугать решила? А наводить Даньку на мысль, что убийца — его собственная мать? Тоже пугала, Хичкока редисочная? Терроризировала всю семью целую неделю! — петухом наскакивал на нее Ося, — Еще и ночью приперлась, про убийство наболтала, схемок начертила миллион — думала, тебя не заподозрят, Агата Кристи хренова?
