Маргарита Южина - Свадебный марш на балалайке
Дуся широким жестом полез в пакет, который предусмотрительно захватил с собой – очень уж хотелось выглядеть солидно, по-мужски, и протянул старушке нарядную коробку.
– Возьмите, теть Клаша. Это вам за старание.
– А деньгами нельзя? – на всякий случай уточнила старушка, но коробку все же схватила. – А тебе чего надо-то?
Дуся немного помялся, стоит ли говорить санитарке о своих планах, но потом решил, что скромные санитарки иной раз лучше ведают, что творится у них в палатах, нежели серьезный персонал, и открылся:
– Знакомая у меня… на сохранение увезли, не знаю теперь, как найти. Может, у нас лежит?
– Может… Может, и лежит… А кто такая? – сосредоточилась тетушка.
– Анна Левашова.
– Левашова… Левашова… Кто ж ее знает. Я ж тебе толкую – у нас их здесь стоко навезли, разе всех-то упомнишь? Дак, а сам-то чего как неродной? Возьми халатик беленькой, носилочки и вперед. А чтоб пустым-то не мотаться, ведерко мое прихвати, да куль вон тот на второй этаж затащи, да…
– У нас же на сохранении на первом лежат, – вспомнил Дуся.
– Ну так ты с кулем можешь и по первому пройтись, а уж потом его ко мне на второй запереть, чего ж так-то, с пустыми руками…
Дуся так и сделал – он ухватил ведро, потом ему указали на здоровенный куль, который он еле оторвал от пола, и побрел детектив, покачиваясь под ношей, разыскивать Левашову.
По трудам и награда – сгибаясь под тяжестью огроменного мешка, в коридоре первого этажа он узрел-таки знакомое лицо.
– Анечка! Какая встреча! – швырнул он на пол поклажу и кинулся к девушке, которая лежала на кровати у коридорного окна и, не отрываясь, глядела на воробьиную драку. – А я вас искал!
Анна вздрогнула, увидела Дусю, и ее щека непроизвольно дернулась.
– Вы?.. Это вы, Евдоким? – пролепетала девушка. – Что вы… делаете в таком месте?
– Я тут местным аистом работаю! – лукаво подмигнул бывший санитар и вдруг посерьезнел. – А чего это вы здесь, а не в палате? Почему в коридоре?
– А вас даже не удивляет, что я вообще в роддоме? – вскинула брови Левашова.
– А чего удивляться-то? Эка невидаль – женщина в роддом попала! Если бы ваш муж вместо вас здесь лежал, я бы удивился, а так… Кстати, а кто отец вашего малыша? Я слышал, Левашов Виктор…
– Федорович, – угрюмо подсказала Анна.
– Точно. Какого-то древнего года рождения. Он и в самом деле папаша будущий?
– А то вы не догадались! Конечно, нет. Левашов Виктор Федорович, это папа мой. Я просто не хотела приплетать сюда Сашу. А Саша сказал, что все равно у его ребенка будет нормальная семья!
– Ага… Значит, Александр Иванович догадывался о прибавлении?
– Он не догадывался. Он точно знал. Он даже завещание переписал в мою пользу и ребенка. Кстати, вы же знаете, Саша еще семь лет назад побеспокоился о завещании, а когда узнал, что у меня будет ребенок от него, внес кое-какие коррективы, – с хмурой задумчивостью говорила Анна. – Да только нам ничего не надо. Никакие златые горы не могут заменить любимого человека.
Дуся немедленно согласился. Ему вообще при этом разговоре хотелось стоять навытяжку, желательно босым и голодным, прикрываясь портретом любимой дамы. Однако единственная любимая дама оказалась сестрой, и ее портрета он не имел, поэтому и беседу повел нудную и невозвышенную.
– В последний раз, когда я вас видел, вы сразу после разговора быстро оделись и куда-то собрались. Но увидели наш джип и вернулись, – напомнил он. – Хотелось бы узнать, куда это вы так спешили? И почему не хотели попадаться нам на глаза?
Анна устроилась на кровати, подложив подушку под поясницу, и устало ответила:
– Да я в консультацию торопилась. Но не хотела, чтобы знали… ну, что я ребенка жду. Поэтому и болезнь себе выдумала – гастрит.
Дуся переминался с ноги на ногу – разговор длился уже долго, а Аня так и не предложила сесть.
– А кто у вас? – кивнул он на совсем еще плоский живот молодой женщины.
– Саша, – просто ответила она. – А мальчик или девочка, это значения не имеет.
Дуся только было собрался спросить, а чем занималась сама Анна в ту злополучную ночь, когда погиб Алекс, как в начале больничного коридора появился главврач Беликов. Видимо, у него уже развилась старческая дальнозоркость, потому что постороннего мужчину он заметил сразу же и, в отличие от тети Клаши, моментально узнал в мужчине своего блудного санитара. Однако сегодняшний внешний состоятельный вид Дуси не позволил просто так выставить его на улицу. Беликов подошел и с неприятной улыбкой поинтересовался:
– И чего это вы, батенька, по нашим женщинам шастаете? Материал для новых пасквилей собираете? Вы не надейтесь, во мне еще живо ваше выступление на экране.
– Это не я, – быстро проговорил Дуся. – Не я. Вернее, понимаете, у меня идет раздвоение личности! Одна личность – ваш санитар, а другая – телевизионный выскочка. Причем ни одна личность не знает, что творит другая, представляете?
– Ой, не лопочите мне бабушкину сказку! Я вообще считал, что у вас и одной-то личности нет, а тут сразу две! Откуда?!
На них с интересом поглядывали женщины, поглаживая круглые животы. И тут Дуся выдал такое, что у главврача началась судорожная икота:
– У того, в телевизоре, была такая рубашка, какую я в жизни не надену!
У Беликова свело скулу набок. И это говорит Филин?! Дуся?! Дуся, который всю жизнь одевался как деревенский гармонист? А может, и впрямь у мужика в личностях двоится? Беликов оглянулся на свой костюм. Из белого накрахмаленного халата выглядывал воротничок синенькой рубашки в щедрый белый горох.
– Не смею вас больше задерживать, – ляпнул чью-то директорскую фразу Дуся и поспешил исчезнуть. Не очень хотелось сыщику, чтобы главный пришел в себя и обрушился на его несчастную голову.
Дуся шагал к остановке и глотал кусками мороженое в стаканчике. В последнее время он стал замечать: если что-то ешь, то бывает, что мозг начинает работать! Вот и сейчас, не чувствуя вкуса, он толкал в себя замороженное молоко в обмен на умные мысли. Однако мозг просто издевался. Внезапно в черепной коробке юлой закрутилась мысль: а ведь Анна вполне могла избавиться от любовника и, утирая слезы, до старости пользоваться завещанием Воротилова. Конечно, она убеждала Дусю, что ей вовсе ничего не надо, куда было приятнее видеть возле себя любимого человека. Это все так, но, во-первых, ведь ей еще никто ничего и не предложил, а во-вторых… Анна же великолепно знала своего Сашу. Она понимала, что удержать такого коллекционера дамских сердец ребенком – надежда хлипкая. А если он улизнет к очередной милашке, где гарантия, что и его капиталы не улизнут вместе с ним к ней же! И потом, может, новенькая любимица тоже сподобится дитя народить? Да и, в конце концов, самая банальная бабская ревность! Посмотрел Воротилов на ножки кокеток, глянул на женскую талию, заговорил с кем-нибудь из представительниц прекрасного пола – и все! Нет, у Анюты определенно был мотив навечно успокоить блудника.
Дуся направлялся к Ксении, в ее большой особняк, который за короткое время и для него перестал быть чужим. Он уже трясся в автобусе. За раздумьями он так и не заметил, как влез в маршрутку. К тому же у Дуси давно кончилось мороженое, и сейчас он держал в кулаке немытую морковку и беззастенчиво хрустел ею на весь автобус. Откуда появился сей овощ, он не представлял. Однако очень скоро догадался: возле него сидела бабуська с железной круглой сеткой и из сетки торчала ботва свеклы, редьки и морковки. Дуся, по всей вероятности, таскал морковь за хвосты из этой сетки, потому что бабуська глядела на него совершенно дикими глазами и прижимала грязную сетку все ближе к своей груди. Короче, когда Дуся выходил на своей остановке, он уже и морковку доглодал, после нее остался только грязный ободок вокруг рта да квелая горстка травы в кулаке.
В доме его не ждали. И конечно же, никто о нем не тосковал, потому как из каминной комнаты раздавался звучный спор.
– Мне вообще кажется, что это самая свежая мысль! – верещала подружка Ксении Сонечка. – Конечно, если тебе тяжело, я сама могу сопровождать Андрея… э-э-э, как вас по отчеству?
– Георгиевич, – послышался голос Капелькина, и Дуся, еще не видя его, понял, что тот старательно краснеет. И, скорее всего, это жутко ему идет, потому что Ксения тут же возразила подруге:
– Почему это мне тяжело? Между прочим, дело касается моего отца!
– Только не вздумай брать с собой Дусю! – послышался мудрый совет Люси-горничной.
Филин чуть не разорвал мерзкую дрянь. Вся компания куда-то дружно собирается, Ксения как порядочная сестра вспомнила о братике, а тут Люся со своими советами!
– Не вздумай! – убеждала горничная. – Дуся совсем не умеет вести себя в обществе. Да еще и ссы… кхм… мочится где попало!
Этого Дуся слышать уже не мог! Да! Может быть, он и не совсем правильно ведет себя в обществе, но уж к туалету мама его приучила еще в шестилетнем возрасте!
