Дарья Калинина - Дай! Дай! Дай!
Оказавшись на улице, Мариша огляделась. Так. Где тут ее муж и Ритка? Куда они ушли? Но в этот момент Мариша услышала веселый голос Ритки, доносящийся из-за угла корпуса.
– Просто потрясно выглядишь! Вот что значит жизнь на свежем воздухе! Ты просто расцвела!
Обежав корпус, Мариша увидела мужа и Ритку, которые разговаривали с невысокой бледненькой девушкой. Страшно себе представить, как эта бедняжка выглядела раньше, если сейчас Ритка утверждала, что это заморенное создание расцвело!
– Вот ведь как тесен мир! – продолжала радоваться Ритка. – А вот и ты, Мариша! Познакомься! Это Люда. Мы с ней вместе учились в одной школе.
Мариша молча кивнула, пытаясь понять, чего это Ритка так старается. Впрочем, стоп! Люда наверняка работает в этом детском доме. Иначе что бы она стала тут делать в разгар рабочего дня и в служебной униформе? А раз так, значит, она вхожа во многие служебные помещения. И даже в те, где стоят компьютеры со списками бывших воспитанников, удочеренных или усыновленных. Ай да Ритка! Молодец Ритка!
А Ритка старалась изо всех сил. Как поняла Мариша, в школе эти двое не очень дружили. Но все же кое-какие приятные общие воспоминания у них имелись. И Ритке удалось вытащить их на свет божий. И теперь она усиленно размахивала ими перед носом оторопевшей Люды.
– А ты сюда как устроилась? Вроде бы и от дома далеко, и вообще тебе не по профессии. Ты же фармацевт?
Услышав это, Люда мучительно покраснела и прошептала:
– Тс-с-с! Умоляю тебя, тише! Александр Владимирович не должен знать об этом.
– Александр Владимирович – это ваш директор?
– Да. И он очень строгий. Любит, чтобы все было четко и по правилам. А ведь в жизни не всегда так получается, верно?
– Конечно.
– Вот и я так думаю. Но все-таки Александр Владимирович – это очень хорошая партия. Правда?
Этот вопрос прозвучал так неожиданно, что друзья даже сначала не поняли, о чем говорит Люда. Но Люда повторила:
– Правда?
И по глазам ее было видно, что отрицательного ответа она не приемлет.
– Хорошая партия? Для тебя?
– Для кого угодно. Ну и для меня тоже. Или вы думаете, что у меня нет шансов?
– Конечно, есть!
Про себя Мариша подумала, что лучше уж вышла бы замуж за гамадрила или слона, чем за такого упертого чинушу, каким, без сомнения, являлся директор этого приюта. Посмотреть хотя бы на забетонированные дорожки на территории детского дома, которые пересекались строго под прямыми углами. На клумбы строго прямоугольной, квадратной или шестиугольной формы. И на безупречно натянутые бельевые веревки. Белье тут тоже сушилось особым образом. Отдельно простыни, отдельно детские носочки, отдельно полотенца, отдельно униформа служащих.
Возможно, это было и правильно, и гигиенично, и целесообразно. Но ведь детский дом – это в первую очередь дом для сотен малышей. Дом должен быть уютным. А от порядка, наведенного Александром Владимировичем в этом приюте, веяло такой казенщиной, ну прямо хоть плачь!
– Ах, Александр Владимирович такой строгий, такой суровый, – переживала Люда. – Ну как мне ему понравиться?
Мариша повнимательней присмотрелась к молодой женщине. Возможно, что-то у них с этим непробиваемым носорогом и получится. Хорошо бы, чтобы получилось. Людочка с ее мягким характером вполне способна слегка смягчить острые углы Александра Владимировича. Да и вообще, счастливый в личной жизни мужчина и на работе перестает быть деспотом. Определенно, воспитанники этого приюта, а также все служащие только выиграют, если Люда сумеет затащить Александра Владимировича под венец.
– Это не так уж и сложно сделать, – сказала Мариша.
– Да? Но как?
– Ну… Для начала нужно тебе накраситься. А то ходишь, прости за сравнение, словно моль в обмороке.
– Ой, что вы! Нам нельзя. Правила строго запрещают персоналу пользоваться декоративной косметикой. Даже духами пользоваться нам нельзя. Многие наши детки – аллергики. И аромат духов может спровоцировать у них очередной приступ. Целый приказ был вывешен. Наши девчонки возмущались. Некоторые даже из-за этого уволились. Но Александр Владимирович все равно запрещает нам краситься.
Задача усложнялась. Но все же Мариша пока не спешила сдаваться. Вместо этого она оценивающе оглядела внешность девушки. Ничего примечательного. Но это даже и к лучшему. Как известно, на чистом листе рисовать легче. Если бесцветные пряди волос на голове Люды слегка подкрасить (ведь про краску на голове директор в своем указе упомянуть забыл) и немножко нарастить, а ресницы и брови выделить, да по губам пройтись контурным татуажем… Определенно, даже при отсутствии прочей декоративной косметики Люда сможет произвести впечатление на директора.
– Послушай, если ты поможешь нам, то я помогу тебе. Отведу к хорошему мастеру. И он из тебя сделает писаную красавицу!
– Серьезно?
– С его красками можешь хоть в баню с директором ходить, ничего не потечет и не растает!
– Здорово! – оживилась Люда. – А что вы хотите от меня?
– Нам нужен адрес и фамилия людей, которые в восемьдесят первом году удочерили двух девочек из вашего приюта.
– А зачем вам?
– Надо.
– Вообще-то это против правил, – нерешительно произнесла Люда. – Александр Владимирович…
– Про своего директора можешь нам ничего не говорить! С ним мы уже имели счастье пообщаться. И про правила, приказы и прочие скучные вещи наслушались предостаточно. Ты лучше скажи, сможешь ты тайком залезть в архивные файлы и извлечь оттуда информацию?
Люда размышляла. С одной стороны, она понимала, чтобы привлечь внимание директора к своей скромной персоне, нужно что-то срочно предпринять. Потому что время идет. И скоро директору может надоесть быть вдовцом. И тогда Людочку запросто обойдет какая-нибудь юная или даже не слишком юная вертихвостка. Да, с решением вопроса о личном счастье следовало поторопиться. И Людочка кивнула:
– Если вы обещаете сделать из меня красавицу без всякой там туши, теней и помады, то я согласна! Какой была фамилия девочек?
– Паршавины.
– Паршавины? – задумалась Люда. – А вы знаете, я знаю их.
– Знаешь? Но откуда? В восемьдесят первом году ты сама была еще малявкой.
– Верно. Но вы не первые, кто интересуется судьбой этих девочек.
– Вот как? А кто еще?
– Какая-то женщина.
– Женщина? Их бабушка?
– Непохоже. Она была довольно молодая и… И непохоже, чтобы у нее были дети.
– Почему?
– Ну, я не знаю, как это объяснить, – смутилась Люда. – Только я ведь работаю в детском учреждении. И когда к нам приходят пары, чтобы усыновить ребенка, я сразу могу сказать, с кем ребенку будет хорошо, а кому сиротку лучше не давать. Не спрашивайте меня, откуда я знаю, какими людьми окажутся эти люди. Просто вижу, и все!
– А та женщина не была похожа на родительницу?
– Если бы у нее даже и был ребенок, то она поспешила бы от него избавиться. Она была похожа на тех кукушек, которые подбрасывают своих детей нам. Таких я тут тоже навидалась предостаточно! И знаете, если уж человек один раз от родного дитя отказался, сдал его в детский дом, пусть даже на время, нечего этому человеку ребенка назад отдавать. Потому что все равно хорошего не получится. Бывают, конечно, исключения из правил. Но в подавляющем большинстве все эти горе-мамашки могли бы найти способ, чтобы сохранить и свою жизнь, и ребенка в ней.
– Это все замечательно. Но что там с девочками Паршавиными? Кто интересовался их судьбой? Что за женщина?
– Молодая. Красивая. Рослая. Возможно, спортсменка или танцовщица. Такая у нее, знаете ли, осанка была соответствующая. Она приходила к Александру Владимировичу. И просила у него, чтобы он дал ей нынешний адрес этих девочек.
– И что? Он его ей дал?
– Нет! Это же против правил! Он ей решительно отказал!
– А откуда ты-то об этом узнала?
Мариша спросила просто так. Но Люда в ответ покраснела так густо и мучительно, что все сразу же стало ясно. Она банально приревновала своего директора. И прокралась к его кабинету, чтобы послушать, о чем будет вести речь прекрасная посетительница.
– Ну да, я подслушивала. Скажете, что я дурно поступила?
– Нет. Наоборот. Ты просто замечательно сделала. А если бы ты нам еще что-нибудь могла сказать про эту дамочку, то тебе вообще цены бы не было!
– Ну… Похоже, в деньгах она не нуждается. Представляете, она предлагала Александру Владимировичу взятку!
– Да ты что?
– Ну, не совсем взятку, а вознаграждение.
– За то, чтобы он назвал ей адрес сестер Паршавиных?
– Да.
– И он устоял?
– Приказал ей удалиться. И тогда…
Тут Люда закусила губку. Говорить о том, что произошло дальше, было ей крайне тяжело.
– И тогда она начала раздеваться! У Александра Владимировича было такое лицо… Такое! В один момент я даже испугалась, что он не устоит, накинется на эту самку и сделает то, что она ему предлагала. Но нет, он сумел обуздать себя.
